Оскар Айзек в фильме «Франкенштейн»
Директор венецианской Мостры (это историческое название фестиваля: «мостра» по-итальянски значит «выставка») Альберто Барбера часто говорит о том, что основная тема фестиваля этого года — монстры в их разнообразном воплощении. С этой точки зрения присутствие «Франкенштейна» (Frankenstein) Гильермо дель Торо в конкурсе вполне оправданно, хотя этот фильм «Нетфликса» с бюджетом в $120 млн легко мог бы найти себя и вне его.
В 149-минутной эпопее, «проекте страсти» дель Торо, о котором он мечтал всю жизнь, режиссер демонстрирует не только свои профессиональные качества (в них давно никто не сомневается), но и столь же впечатляющие качества душевные (продемонстрированные тоже не раз и не два). Дель Торо делает трагического Монстра в исполнении Джейкоба Элорди невероятно симпатичным существом: несмотря на все его ужасные шрамы, он по-детски любопытен, дружелюбен, стремится к добру и любви и бесконечно страдает от одиночества. А манипулятивный и лживый Франкенштейн в исполнении Оскара Айзека, наоборот, обнаруживает в новой трактовке все признаки монстра.
Проблема с этим со всех сторон высококлассным творением, которое так потрясающе смотрится на большом экране, только одна — оно ни с какой стороны не является откровением, хотя сюжет готической сказки о непростых отношениях создателя и вышедшего из-под его скальпеля чудовища сегодня актуален как никогда. Можно говорить о нюансах трактовки, об эпическом размахе (случаи, когда фильмы с таким бюджетом принимают участие в конкурсах фестивалей, весьма редки), но говорить о фильме «по сути» почему-то совершенно неинтересно.
Джим Джармуш давно питает интерес к редкому сегодня формату альманаха, киноантологии. Из разных новелл состояли такие его фильмы, как «Таинственный поезд», «Ночь на Земле», «Кофе и сигареты». Только что показанный в венецианском конкурсе фильм «Отец мать сестра брат» (Father Mother Sister Brother) тоже состоит из новелл, действие которых происходит в разных местах — где-то на северо-востоке США, в Дублине и Париже.
Первые две истории, «Отец» и «Мать», рассказывают о сложности, да что уж там — о невозможности общения взрослых детей (Адам Драйвер, Кейт Бланшетт, Вики Крипс) с родителями (Том Уэйтс, Шарлотта Рэмплинг). Третья новелла, «Сестра брат», показывает взрослых детей в ситуации, когда родители уже умерли, — она полна нежной меланхолии. Завершается фильм, чей жанр сам Джармуш определяет как «антиэкшен», в буддистском стиле: все, что нажито непосильным трудом в процессе жизни, не имеет никакого значения, по-настоящему что-то значат лишь человеческие отношения, которым мы не уделяем большого внимания, воспринимая их как должное.
В каждой истории, повторяющей сюжет встречи с родителями, есть мотивы, еще в большей степени соединяющие ее с остальными: в каждой герои носят «ролексы» (фальшивые или нет), в каждой произносят одну и ту же устаревшую британскую поговорку и т.д. Людям только кажется, что их жизнь так уж оригинальна и неповторима, на самом деле она полна повторов, банальностей и клише. Все примерно одинаково начинают и так же одинаково заканчивают. Так что поменьше пафоса — как бы предлагает мудрый, спокойный Джармуш в своем скромном, минималистском, простом и чистом фильме о самом главном и всяких мелочах вокруг этого.
Кадр из фильма «Отец мать сестра брат»
С нетерпением ожидавшийся политизированной публикой фильм «Кремлевский волшебник» (Le mage du Kremlin) Оливье Ассайаса оказался тем, чем и должен был оказаться, — порядочной клюквой, сделанной в качестве ликбеза для тех, кто мало что знал о постперестроечной России и вот сейчас почему-то решил получить образование в виде краткого (156 минут) курса ее новейшей истории. Главного героя зовут Вадим Баранов (Пол Дано), его прототипом является Владислав Сурков, все остальные герои, кроме олигарха Дмитрия Сидорова (Том Стерридж — за этим образом несложно увидеть молодого Михаила Ходорковского), носят свои имена — от Бориса Березовского до Игоря Сечина. Рассказ ведется из 2019 года: Вадя (как называют героя все, включая первое лицо) делится этапами своего большого пути с американским журналистом (Джеффри Раш).
Джуд Лоу в роли действующего президента России появляется через час после начала фильма и, как опасались многие комментаторы, наделяет своего персонажа харизмой и демонизмом, не говоря уже о блистательном оксфордском произношении. Что касается клюквы, то тут перечислять можно долго: упомянем только о сцене в столовой ФСБ, где Вадя делает предложение своему будущему начальнику стать президентом (герой Джуда Лоу сразу отвергает предлагаемые официантом западные разносолы и требует две порции каши), и об эпизоде в Гудермесе, где президент предлагает поставить стаканы и выпить после окончания чеченской войны (этой речи предшествует исполнение песни про валенки).
В сущности, действо представляет собой реконструкцию всем известных исторических эпизодов, в том числе при помощи дипфейков, наложенных на актуальную хронику, но нелепых выдумок здесь, вероятно, не больше, чем, допустим, в другом свершении Ассайаса, мини-сериале «Карлос» о террористе Ильиче Рамиресе Санчесе, жизнь и приключения которого изучены не столь досконально, как биография героев «Кремлевского волшебника».
Джуд Лоу в роли Владимира Путина и Пол Дано в роли Вадима Баранова (его прототипом стал Владислав Сурков) в фильме «Кремлевский волшебник»
Показанный вне конкурса датский фильм «Последний викинг» (Den sidste viking) Андерса Томаса Йенсена — сильно затянутая, не имеющая никакого отношения к реальности черная комедия, в которой знаменитый Мадс Миккельсен меняет имидж крутого парня на хрупкий образ ментально нездорового человека, полностью зависящего от своего брата-гангстера (Николай Ли Каас).
В обширных флешбэках нам подробно показывают, как здоровый брат поддерживал нездорового, считавшего себя викингом, за что его жестоко наказывал их отец-садист. Спустя много лет герой Миккельсена воображает себя уже не викингом, а Джоном Ленноном, и чтобы создать атмосферу, в которой он почувствовал бы себя хоть сколько-нибудь адекватно, брат организует ему группу из других сумасшедших, тоже считающих себя членами группы «Битлз». Следуют долгие, несмешные и плохо сделанные сцены, в которых альтернативно одаренные люди исполняют почему-то песни «Аббы» (права на них явно было легче и дешевле купить). Адекватность нужна для того, чтобы «Джон Леннон» вспомнил, куда он зарыл украденные братом миллионы, но в процессе развития их отношений фильм выясняет шокирующую вещь: сундук с детскими воспоминаниями стоит не меньше чем миллионы.
Мадс Миккельсен и Николай Ли Каас в фильме «Последний викинг»
«Тренер» (Il Maestro) Андреа Ди Стефано, показанный вне конкурса, — еще одна история взросления, симпатичный зрительский фильм о взаимоотношениях 13-летнего Феличе с его тренером по теннису, некогда чемпионом, а ныне сбежавшим из психушки неудачником с помятым лицом одного из главных итальянских актеров Пьерфранческо Фавино.
Приученный к порядку отцом, положившим жизнь на то, чтобы сделать из него чемпиона, Феличе поначалу требует порядка и от своего тренера, но тот, воплощенный беспорядок, скорее учит его свободе, открытому отношению к жизни и ее радостям. Неудивительно, что мальчик поначалу проигрывает все возможные турниры. Зато постепенно до него доходит то, что недоступно его несчастному отцу: не механическое отбивание мячей делает из людей чемпионов. Нужна какая-то жизнь вокруг этой бездушной практики. И тренер знакомит его с этой жизнью — в том числе пускаясь с мальчиком в бега, не боясь предстать перед ним слабым, проигравшим и униженным. Ему, сделавшему в жизни, кажется, все ошибки и теперь получившему шанс на хоть какое-то их искупление Феличе (что значит «счастливый»), оказывается, необходим больше, чем наоборот.
Особая чувствительность, свойственная итальянскому кино, здесь не вызывает изжоги — к тому же действие происходит в конце 1980-х, и итало-диско тех лет только добавляет фильму ностальгической милоты.
Пьерфранческо Фавино в фильме «Тренер»
В секции Venezia Spotlight показали картину «Сделано в Евросоюзе» (Made in EU) болгарского режиссера Стефана Командарева — это горькая сатира о неравенстве «старой» и «новой» Европы. Действие происходит в 2020 году, в самом начале ковида: главная героиня Ива (отличная Гергана Плетнева) замечает, что с ней что-то не так, но никому нет дела до ее здоровья, ибо она — рабыня швейной машинки и батрачит на итальянскую модную индустрию по 14 часов в день. Когда в ее небольшом городке выясняется, что она стала «нулевым пациентом», ее подвергают травле — как в дремучие времена травили ведьм за то, что навлекли на город эпидемии и несчастья. Горькая ирония состоит в том, что ковид притащил в город его полноценный хозяин, итальянский бизнесмен, — именно его авторы считают источником заразы во всех смыслах.
Командарев явно пережимает, обвиняя во всех бедах своей страны Евросоюз с наибольшим упором на Италию и Германию (лейблы «Сделано в Евросоюзе» строчит героиня на швейной машинке, пока ее не выгоняют с работы), но то, что богатые европейские страны используют бедные как источник дешевой рабочей силы, — непреложный факт. Гимн ЕС, «Оду к радости», напевают на титрах явно с издевкой, почти с презрением.
Кадр из фильма «Сделано в Евросоюзе»
