Гийом Марбек (в образе Жана-Люка Годара) и Ричард Линклейтер на съемках фильма «Новая волна»
До конца фестиваля еще далеко, но вряд ли в программе сыщется фильм хуже, чем «Хронология воды» (The Chronology of Water) — дебют в режиссуре актрисы Кристен Стюарт, до сих пор слывшей интеллектуалкой и в этом качестве даже председательствовавшей в жюри Берлинале. То, что было показано в конкурсе «Особый взгляд», — хронология не столько воды (хотя и воды достаточно во всех смыслах), сколько банальностей современного женского кино. 35-летняя артистка Имоджен Путс изображает юную девушку, изо всех сил разжимающую стальные кулаки подавляющего ее отца с целью бежать из дома, чтобы обрушить всю силу своей ненависти к мужчинам на первого попавшегося парня, которого она с размаху бьет в нос. Потом — исступленные поиски себя в сексуальном и творческом направлениях. Фильм поставлен по прозе писательницы Лидии Юкнавич — режиссеру, видимо, настолько близко ее творчество, что некоторые фрагменты она, для особо тупых, повторяет дважды: например, фразу «Сколько миль нужно проплыть, чтобы доплыть до самой себя?» Подобная графомания озвучивает салатную нарезку манерных, стилизованных под хоум-видео экспериментально-импрессионистских кадров. В финале героиня, пройдя увлечение алкоголем, наркотиками, садомазо и авангардными перформансами, предстает состоявшейся писательницей. Пока ничто не говорит о том, что на ниве режиссуры Кристен Стюарт светят такие же лавры.
Кадр из фильма «Хронология воды»
Еще одна актриса, Афсиа Эрзи, снимавшаяся, в частности, в фильмах Абделатифа Кешиша, показала в каннском конкурсе фильм «Младшая сестра» (La petite dernière) — тоже о поисках себя в сексуальном и творческом смыслах. Поиск ведет на сей раз девушка по имени Фатима, постепенно осознающая, что ей гораздо более по сердцу сексуальная раскрепощенность современного французского общества, чем очень «лайтовые», надо признать, рестрикции со стороны ее мусульманской семьи. Фатиме тоже удается стать великой писательницей, автобиографическую прозу которой теперь экранизирует сама Эрзи. Особое внимание режиссер уделяет весьма вызывающему живописанию непосредственно тех пунктов, что и подталкивают французских избирателей голосовать за Марин Ле Пен.
Кадр из фильма «Младшая сестра»
Из снятых актерами фильмов лучший пока что принадлежит Харрису Дикинсону. Его название Urchin не так легко перевести на русский язык, поэтому, пока у фильма не появился русский прокатчик, остановимся на названии «Бомж». Неплохо для актера, ставшего одним из воплощений гламура в «Треугольнике печали» и «Плохой девочке». Режиссерский дебют Дикинсона — исследование характера тех людей, мимо которых мы с брезгливостью и/или отвращением проходим мимо. Что довело их до такой жизни? Дикинсон не побрезговал и сам сыграл одного из них — чуть более удачливого, чем главный герой, Майк (Фрэнк Диллэйн). Пять лет проведя на улице, Майк слегка потерял человеческий облик: одного из тех немногих прохожих, кто не прошел мимо него на улице и предложил купить еды, он в знак благодарности ограбил и избил. Пребывание в тюрьме, вполне себе курортное по сравнению с жизнью на улице, и последующее вмешательство в его судьбу социальных служб привело к краткосрочному поступлению на работу и временному пребыванию в хостеле. Жизнь вроде бы начинает налаживаться, появляется даже подружка-уборщица. Но работа повара или мусорщика имеет свои минусы, она сопряжена с множеством стрессов. Лежать весь день на помойке в целом куда соблазнительнее. Да и к алкоголю и прочим субстанциям снова тянет вернуться.
Дикинсон лишь слегка отклоняется от реалистического дискурса, столь блистательно разработанного в британском кино, в ненужных эпизодах из серии «это ему снится» — дебютанту это простительно. Далек он и от того, чтобы обвинять во всех бедах Майка современное капиталистическое общество. Оно делает для бомжей, как выясняется, не так уж мало. С самих бездомных ответственности за свою жизнь тоже никто не снимал.
Кадр из фильма «Бомж»
Одна из самых ожидаемых (и оправдавших ожидания) картин конкурса — снятая на французском языке «Новая волна» (Nouvelle Vague) американца Ричарда Линклейтера. Это безукоризненно снятая, выражаясь терминологией Кристен Стюарт, «хронология» работы Жан-Люка Годара над фильмом «На последнем дыхании» (да, были дебюты в свое время!). Реконструкция — жанр крайне неблагодарный и часто бессмысленный, но Линклейтер наполняет свой «проект страсти» настоящим азартом — просветительским и исследовательским, предстающие на экране события обретают у него релевантность и историческую глубину. И вправду, в истории кино существуют моменты, заслуживающие собственной экранизации: ждем фильмы о съемках «Броненосца «Потемкин» и «8 ½»!
В фильме десятки действующих лиц — все ключевые фигуры «новой волны» и все сыграны малоизвестными (за исключением, может быть, Зои Дойч в роли Джин Сиберг) французскими актерами, которые не только выглядят, но и, что важно, звучат, как их персонажи, — Трюффо и Шаброль, Бельмондо и Аньес Варда, Росселлини и Рауль Кутар. Исполнителя роли Годара Гийома Марбека спасают темные очки, за которыми он прячется весь фильм, но его работу трудно переоценить: он отлично передает и голос своего персонажа, и его маньеризмы, и его мимику.
Годар уже был персонажем комедии («Молодой Годар» с Луи Гаррелем), в новом фильме источником смеха становятся не только характер режиссера и его своенравие на площадке (он снимает, только когда чувствует вдохновение, катается с продюсером по полу в выяснении отношений, хотя и соглашается с тем, что его уникальная режиссерская манера является следствием того, что он не умеет писать сценарии). Сам партизанский метод съемки выглядит невероятно комично во времена, когда даже у тиктокеров есть «продакшен» и «постпродакшен».
Партизанский метод съемки выглядит невероятно комично во времена, когда даже у тиктокеров есть «продакшен» и «постпродакшен».
В фильме «на пальцах» продемонстрирован творческий метод Годара: идеи, обуревавшие его как кинокритика, он в импровизационном порядке воплощает у себя на площадке, окруженный считанным количеством самых необходимых и преданных ему людей. Внедрив в сценарий ассортимент повсеместно известных цитат классиков («Режиссер — либо плагиатор, либо революционер», — изрекает в одном месте молодой Годар), Линклейтер предъявил в чем-то наивный, но обаятельный, остроумный и нежный оммаж не только «одному из самых влиятельных фильмов в истории», как сказано в финальных титрах, но и явлению французской «новой волны» вообще. Оно заразило кинематографический мир своей непосредственностью — и фильм Линклейтера был бы приговорен, найдись в нем хоть капелька пафоса или монументальности. В нем не так уж много того, чего не знает об этом времени или фильме среднестатистический киноман, но есть главное и самое труднодостижимое — эффект присутствия. Это честное и благородное признание в любви, и, как любое прочувствованное признание, оно по-своему и бессмысленно, и прелестно. Уже разошлись кадры горячего поздравления режиссера Квентином Тарантино сразу после премьеры — эта реакция подлинного синефила стоит многого.
«Финикийская схема» (The Phoenician Scheme) — еще одно совершенное до духоты визуальное табло Уэса Андерсона, в котором, впрочем, обнаруживается и проблеск нравоучительной сентиментальности, глубоко упрятанный за стеллажами безупречных композиций, бесконечных рефренов и отсылок к классическому Голливуду, а также пулеметных очередей ничего не значащей «информации», безэмоционально выдаваемой очередями самых известных артистов, стоящих в очереди, чтобы работать с Андерсоном.
Сюжет касается мегаломанских бизнес-схем персонажа по имени Жа-жа Корда (названного столь вычурно явно в честь голливудского продюсера венгерского происхождения) в вымышленной стране, отдаленно напоминающей то, чем были Арабские Эмираты в начале 1950-х годов. Параллельно отношениям с «соинвесторами» (Том Хэнкс, Скарлетт Йоханссон и другие) разворачивается гораздо менее душная история сближения Корды (Бенисио Дель Торо) с его дочерью-монашенкой в отличном исполнении Мии Триплтон, дочери Кейт Уинслет. Корда наделен не только сверхсостоянием, но и суперспособностями: серийно выживает в катастрофах своих самолетов, явно подстроенных его братом-злодеем (Бенедикт Камбербэтч). Всякий раз, когда Корда находится между жизнью и смертью, на экране возникает черно-белое чистилище, где восседает еще одна вереница звезд (особенно выделяется Билл Мюррей в виде Бога с мохнатой гривой) — культурные западные рецензенты говорят о влиянии на эти сцены творчества Сергея Параджанова. При всей своей усиливающейся с возрастом эксцентричности Уэс Андерсон, несомненно, очень насмотренный режиссер.
Кадр из фильма «Финикийская схема»
