Залог долгого и успешного существования на рынке (даже таком специфическом, как российский) часто заключается в том, чтобы найти свою нишу и не слишком дергаться. Канал «Россия 1» вот уже 18 лет предпочитает не пускаться в эксперименты, а раз в год выдавать зрителю масштабные, богатые экранизации популярной литературы. Началось все в 2003-м году с «Идиота» Владимира Бортко и продолжается до сих пор с переменным успехом. Настоящих побед в этом отношении у канала было, если по гамбургскому счету, две — собственно, «Идиот» и отступившая от генеральной линии «Ликвидация», которая, не имея в основе литературного фундамента, была во многом ремиксом говорухинского «Места встречи» (которое в свою очередь как раз опиралось на роман братьев Вайнеров). За без малого два десятилетия на канале успешно перебрали множество достойных образцов, и вот после «Жизни и судьбы» и «Тихого Дона» Сергея Урсуляка решили обратиться к современным бестселлерам. Первой ласточкой стало «Ненастье» по Алексею Иванову, скоро зрителей ждет экранизированная Александром Велединским прилепинская «Обитель», ну, а сейчас ставка сделана на сериал «Зулейха открывает глаза» по бестселлеру Гузель Яхиной.
Гузель Яхина: «Жаль некоторых образов, не попавших в сериал»
В книге Яхиной про превращение безвольной татарки Зулейхи в сильную женщину на фоне коллективизации и войны есть важный для сериалов «России 1» ревизионистский элемент. Литературный материал здесь дает возможность по-новому взглянуть на очередной острый период русской истории (неострых в ней, впрочем, вообще не слишком много). Именно с этого взгляда сериал и начинается. Безмолвная Зулейха (Чулпан Хаматова) живет с мужем Муртазой и его слепой матерью Упырихой. Ее третируют и мучают, она бесконечно рожает дочерей, которые немедленно умирают. Жизнью все это назвать крайне сложно, но в какой-то момент на пороге оказываются красноармейцы, которые быстро убивают Муртазу, а Зулейху угоняют в ссылку. Здесь, сначала в трехмесячной поездке в общем вагоне, а потом и на ангарских поселениях, Зулейха и «открывает глаза» — становится сильным и самостоятельным человеком.
Премьера сериала была поддержана и омрачена (с какой стороны посмотреть) несколькими событиями. Во-первых, картину потребовали запретить «Коммунисты России», во-вторых, Чулпан Хаматова сообщила, что получает проклятия в свой адрес за участие в неправедном рассказе о доблестном советском прошлом. Речь идет о первых сериях «Зулейхи», где показан действительно бесчеловечный процесс раскулачивания, а красноармейский солдатик в какой-то момент убивает пытающегося сбежать ребенка. Убийства в романе Яхиной не было, а смерть ребенка — и правда запрещенный у приличных драматургов прием эмоционального давления. Однако советская история изучена достаточно подробно, свидетельств хватает, и среди них, справедливости ради, есть эпизоды пожутче.
Реальная же проблема «Зулейхи» видится совершенно в ином. Роман Гузель Яхиной написан от первого лица, а потому в нем нет какой-то специальной оценки происходившего в первые годы советской власти. Книга сфокусирована, прежде всего, на внутренних трансформациях героини, а исторические катаклизмы не столько предмет разговора, сколько катализатор. Эта драматургическая конструкция в фильме разрушена, частная история здесь развернута в историческую эпопею почти что по заветам Льва Толстого. Однако парадный киноязык федеральных каналов оказывается категорически не подготовлен для ревизионизма такого толка.
Самым честным и адекватным примером изображения бесчеловечности существования в годы советской власти по-прежнему остается, пожалуй, фильм Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин». Эта картина и сегодня смотрится радикальным высказыванием о людях, оказавшихся как бы за гранью бытия, куда их поставил режим. Речь там, кстати, тоже идет о тридцатых годах, однако язык Германа по-прежнему видится слишком резким. Режиссер «Зулейхи» Егор Анашкин («Кровавая барыня») вместо него выбирает подернутый матовой дымкой романтический реализм. Его красноармейцы это все равно неплохие люди в непростой ситуации, а не банда заряженных самогоном и кокаином гопников, которыми специалисты по раскулачиванию были в действительности.
Вышедший недавно на HBO сериал «Заговор против Америки» не стал хитом, однако оказался важным высказыванием об обыденности зла. О том, что переход к фашизму осуществляет не пробудившееся «древнее зло» вроде прилетевшего к мирным людям огнедышащего дракона, а обыкновенные люди, которые евреев как-то не очень. Большевистская катастрофа, о которой время от времени силится говорить российский кинематограф, творилась схожим образом — об этом можно почитать, например, в чудом опубликованной еще в советское время повести Валентина Катаева «Уже написан Вертер». И в том, чтобы показать людей, построивших государство, не имея за душой ничего, кроме маузера, и правда есть большой и страшный художественный вызов.
Что же касается «Зулейхи», то при всем богатстве съемок и отдельных блестящих актерских работах (кроме традиционно грандиозной Хаматовой хочется отметить Сергея Маковецкого) сериал производит впечатление какого-то фатального неправдоподобия. Честное слово, у людей, три месяца голодавших в мчащемся через всю Россию арестантстком эшелоне, могли хотя бы отрасти волосы.
