Писать и говорить о жизни загородной и городской можно бесконечно. И обсуждать этот вопрос на современный римский лад — un uomo di campagna и un uomo di citta — человек деревенский и человек городской, кто ты? А в России нам просто некуда деться от непереводимого и неистребимого русского слова «дача». Не слова даже, а некоей формы бытия.
Давайте бегло пробежимся по истории вопроса хотя бы в европейском масштабе. Ведь жизнь вне города в его современном представлении началась на больших и очень больших землях почти четыре тысячелетия назад, и скорее это были поселения разного назначения — оборонительного, сельскохозяйственного и т. д. И только к Средним векам Лондоны, Парижи, Каиры набирали от 200 до 500 тыс. жителей. Но важно ведь вот что: активная внегородская жизнь велась под чутким руководством правящих классов, монархов, их подданных и прочей аристократии и дворянства. Именно они заложили культурные коды такого бытия: дворцы малые и большие, лесные и приморские, северные и южные, искусство архитектуры и интерьерного дизайна, изящного садоводства и ландшафтных разработок — и, разумеется, привлекали художников всех мастей для увековечивания этой прекрасной жизни. И, как говорится, спасибо им за это.
Всякий новый век вносил свои коррективы в эту самую загородную жизнь. И если резко перепрыгнуть в век XXI, то мы увидим очень непохожую на прошлые времена картину. России в этом вопросе крупно досталось: революция и войны разрушили не только многие памятники загородного бытования, но и изменили те самые культурные коды, которые определяли эту жизнь. От петровских раздач (внимание: раз-дач) наделов и усадеб к «дворянским гнездам» и имениям, к узнаваемым и любимым И. Репину с его работой «На Академической даче», к И. Левитану с его «На даче в сумерки», к И. Грабарю с его дачными садами, дельфиниумами и чаепитиями. А уж что говорить про Чехова, Бунина, Тургенева... Ушедшая натура.
Сегодня с деревнями дело обстоит по большей степени грустно. Молодые уезжают в город, старикам тяжко тянуть хозяйство. Считается, что за последние 20 лет в России умерло 20 тыс. деревень. Сама недавно поездила по Саратовской области — избы с неземной красоты наличниками стоят в паутине плюща и хмеля. Одно достоинство — они похожи на инсталляции современного искусства на каком-нибудь биеннале. Зато есть хорошие новости: некоторые умники-энтузиасты возрождают деревенскую жизнь на свой новый, свежий взгляд, и это бывает подчас удачно.
Интересно, как драматизм и размах «вишневых садов» и прочих бунинских «антоновских яблок» перетек в ставшие популярными в советское время наделы в шесть соток, куда устремились трудящиеся, лишенные возможности иметь госдачу или членство в творческом союзе писателей/художников/ученых. И эти шестисоточные наделы тоже были «дачей» — той самой, которая не переводится ни на один иностранный язык и увековечена в латинице словом dacha.
Туда устремились массы. И, несмотря на холодный туалет на улице и бесстыдный обзор соседей, упоенно сгибались пополам над своими грядками в трениках с «грушами» на коленках, крутили заготовки, так же упоенно жарили шашлыки, выпивали, парились у более сноровистого соседа в бане и в воскресенье вечером, игнорируя воющие от перегруза поясницы, «усталые, но довольные» садились в набитые электрички ехать в город. Загадочная русская душа любила упахаться на земле, чтобы отдохнуть.
И все же для дачников всех мастей и профессий дача была территорией счастья, а город — территорией реальности. Для кого-то — счастья в выходные, для кого-то — убежищем для плодотворного труда и отдыха в одном флаконе. Все мы хорошо знакомы и с писательским поселком в Переделкино, и с поселком художников на Соколе, и, главное, с тем, почему и зачем творческие люди прятались от города и кучковались рядом со своими по цеху. К слову, те дачи, что теперь, к счастью, открыты для публики, совершенно обязательны к посещению. Там можно увидеть выжившие деревянные домики разных архитектур и времен и не просто потрогать стул, на котором сидел сам Борис Пастернак, или полистать книги в библиотеке Корнея Чуковского. Вы, выросшие на или просто знающие произведения этих писателей, с удивительной стремительностью окунетесь в иной мир. А они этот мир умели создавать.
Всякий раз, когда мне звонят в выходные и спрашивают: «Привет, ты где?», я отвечаю: «В деревне. До понедельника». И конечно же, ни в какой я не в деревне, я на даче. Это мне хочется думать, что я в деревне своей мечты — той самой пасторальной мечты, которую вернее называть «имение»: с огромными вишневым и яблоневым садом, со своим отдельным огородом с разнотравами и овощами, с уютными беседками далеко от дома в лесной части имения, со своим озером или случайно протекающей рекой, ну и так далее, читаем классиков русской литературы. У меня вовсе не имение, а скорее дача на застенчивых 17 сотках в уютном поселке под Москвой. И купила я этот участок в зрелом возрасте, лет 20 назад. Намечтала.
Занятно, что впервые приезжающие гости часто спрашивают: «Тебе от бабушек-дедушек досталось?» Увы, нет. Им, расстрелянным и мотавшим срок в ссылках, было не до дач и не до имений. Короче, я снесла гнилой домик, оставшийся от прежних владельцев, и поставила свой — тоже небольшой и деревянный. И каждую минуту пребывания на своей даче (пусть чаще всего это суббота-воскресенье-понедельник) я благодарю судьбу, что у меня есть относительно беззаботное укрытие, где мне хорошо дышится, пишется, готовится, разговаривается с садом и с теми, кто в этот дом попадает. Да-да, та самая территория счастья.
Пандемия и вместе с ней возможность эффективно работать на удаленке еще больше укрепили соперничество двух территорий — городской и загородной. Средний класс понял, что не ходить каждый день на работу — дело в целом приятное, а город может просто стать точкой культурного и гастрономического паломничества. Музеи, галереи, рестораны и бары — пару дней в неделю самое то.
Всерьез состоятельные люди давно принялись обзаводиться загородными виллами — да-да, та самая элиточка с высоченными заборами, увлечением диснейлендовской готикой, домами-дворцами из сказок Андерсена, с прислугой, гимнастическим и массажным залом, бассейном, павлинами и прочими аллеями из плитки. «Феррари» купил? Теперь и загородный дворец можно — неважно, каким комичным или устрашающим он подчас может казаться со стороны. Дело вкуса, знаете ли. Конечно, иногда дерзкие мечты состоятельных людей разбиваются о скандальные бракоразводные процессы. Но у кого не бывает? Зато свежий воздух без этой вашей городской загрязненности.
Буду честна, город и городскую жизнь я люблю с детства. Сегодня она стала особенно стремительна и с невероятной скоростью изменяет тот самый город, который ты порой знал совсем другим. Город словно начинает понимать, что надо быстро, но умно выигрывать соперничество с «деревней». Новые суперсовременные архитектурные анклавы, осознав слабые места города, предлагают жителям новых домов почти все: свой маленький парк для детей и отдельный для взрослых, свои рестораны, школы и даже спа, встроенную технологию очистки воздуха и прочие сады на крышах. Город расширяет тротуары и создает пространство для европейских посиделок в кафе (ботанические сады и аптекарские огороды туда же). Город старается втянуть творческую молодежь во внешкольную и внеуниверситетскую жизнь и делает это в разного рода студиях и арт-кластерах, дает возможность таким изящным проектам, как A-House, или, наоборот, большим и современным, вроде «Суперметалла», объединять свои и выращивать молодые проекты. А еще я надеюсь, что городские власти вернутся к обустраиванию дворов, в которых есть своя магия, и там подчас происходит еще более настоящая жизнь.
Ну а теперь: на чем же сердце успокоится? Мне кажется, что соперничество между территорией мечты (или счастья) и территорией реальности было, есть и будет всегда. Самое интересное — это наблюдать за звоном натянутой между ними струны и за тем, как каждый из фигурантов изо всех сил старается сделать жизнь людей более пристойной, чем прежде.
