«Театральный фургон» (Le grand chariot / The Plough) — классика французского кино Филиппа Гарреля, семейное кино в самом интимном смысле этого слова. Спокойное, легкое и серьезное, про естественный ход вещей — рождение, смерть, призвание, любовь, работу. Это как бы параллельная, вымышленная биография семьи автора: Гаррель-старший снял ее для того, чтобы поработать вместе с тремя своими детьми — хорошо всем известным сыном Луи, дочерьми Эстер («Назови меня своим именем») и Леной. Из династии кинематографистов семья превратилась в династию кукольников. По сравнению с кино кукольный театр — занятие куда менее доходное и выигрышное, оно по определению требует большего альтруизма. Это более штучное ремесло, делающееся в буквальном смысле руками. Но и кино Гарреля-старшего делается «вручную», и потому оно тоже, как театральная кибитка с куклами и артистами, уходит в прошлое...
Хозяин кукольного дома (Орельен Рекуан) в картине умирает — Гаррель по сути дела инсценирует свою смерть, но относится к ней без особой драмы. Наоборот, с интересом наблюдает за тем, как его дети переживают это событие (надо сказать, довольно легко). При этом он является во сне Эстер — единственной, кто решил продолжать их семейное дело. Остальные нашли себе занятия получше. Но и в этом Гаррель не видит особых проблем: жизнь идет своим чередом, и весь ее драматизм существует где-то за кадром. Эта ненавязчивость — синоним мудрости и настоящего жизнелюбия: недаром это первый цветной фильм Гарреля за 12 последних лет.
«Музыка» (Music) Ангелы Шанелек — типичный headscratcher, так говорят о фильме, после или прямо во время просмотра которого хочется почесать затылок. Безукоризненная чистота и ясность его изображения маскируют непрозрачность режиссерских интенций. Что хотела сказать режиссер своей озвученной музыкой барокко и американским фолк-роком вариацией на тему мифа о царе Эдипе (ребенок с окровавленными ступнями вырос и случайно убил своего отца, который был одного с ним возраста, а его предполагаемая мать, тоже ровесница, бросилась со скалы), не вполне доступно для понимания.
Как написал один зарубежный критик, чтобы разобраться во всем этом, необходим академический диплом. Но разбираться совершенно не тянет — достаточно ощущения чистого кино, которое, несомненно, присутствует в этой загадочной работе.
Гораздо хуже с материей кино в сенсации «Санденса» «Прошлые жизни» (Past Lives) — вещи, наоборот, простой как три копейки. Что во многом простительно: это дебют театрального драматурга Селин Сон, и 24-летнюю историю несостоявшейся корейской пары она рассказывает при помощи весьма наивных приемов.
В детстве главные герои испытывали друг к другу большие симпатии, но она (Грета Ли из второго сезона «Утреннего шоу») была увезена родителями на американский континент и стала там драматургом с амбицией завоевать те призы, что были ей недоступны в Корее. Он (Тео Ю — Цой в «Лете» Кирилла Серебренникова) остался в Сеуле и, по мысли автора, себя там похоронил. Спустя 12 лет они нашлись в Facebook (соцсеть принадлежит компании Meta, которая признана в России экстремистской организацией и запрещена) и поговорили по Skype, а еще спустя столько же он приехал в Нью-Йорк, где она, уже будучи замужем, прокатила его на кораблике вокруг Манхэттена и показала статую Свободы (видовые кадры прилагаются, как и доступная буддистская философия о прошлых жизнях, в которых они, вероятно, были близки).
В начале этого сильно перехваленного, но скромного и деликатного фильма, где молчание значит не меньше слов, маленькая героиня с сестрой выбирают себе американские имена взамен трудных корейских. В центре испанской семейной драмы «20 тысяч видов пчел» (20.000 especies de abejas) несравненно более изощренной дебютантки Эстибалис Урресолы Солагурен — восьмилетний ребенок, поставленный в тупик необходимостью выбора собственной идентичности. Перед другими детьми таких проблем не возникает, а он мучительно пытается подобрать себе имя, потому что имя Айтор его не устраивает (и неудивительно).
Еще одна семейная драма главного конкурса — манерно-неторопливый португальский фильм под названием «Плохо жить» (Mal Viver). Режиссер Жоао Канижу исследует малейшие душевные движения представительниц трех поколений одной дисфункциональной семьи, каждая из которых несчастлива по-своему. Дело не только в скорбном бесчувствии страдающей биполярным расстройством женщины Пьедад (что по-португальски значит «благочестие»), не умеющей наладить родственных связей ни с кем, кроме ее собачки Альмы (что значит «душа»). Бесчувствием заражены все ее родственницы, в том числе мать, заправляющая принадлежащим семье отелем, — она тоже не в состоянии отнестись к дочери с пониманием и даже иногда поднимает на нее руку.
Тотальную семейную нелюбовь не может не зеркалить и дочь Пьедад, приехавшая навестить маниакально-депрессивную мать, которая не видит выхода из сложившегося тупика, помимо самоубийства. Снимавшиеся в фильме актрисы импровизационным образом работали с режиссером над созданием своих образов и легко могут получить коллективный актерский приз, если жюри Кристен Стюарт оценит эту тонкую вышивку.
Режиссер так увлекся созданной им сумеречно-клаустрофобской обстановкой отеля с бассейном, у которого часто разворачивается действие, что он сразу же снял еще один фильм с теми же персонажами. Названный, наоборот, «Жить плохо» (Viver Mal), он вошел во второй по значению конкурс Encounters. Мелькавшие на периферии кадра постояльцы отеля становятся здесь протагонистами посвященных им отдельных глав, а героини, о чьих бедах мы узнали из первого фильма, отступают на задний план, становятся чистой функцией на рецепции, в ресторане, при въезде и выезде. Инфлюэнсерша, собравшаяся поменять бойфренда, но передумавшая, когда тот кинул ее первым, и рассказавшая о своей печали в серии сториc. Демоническая буржуазная мать, посягнувшая на мужа своей дочери. Еще одна обсессивная мать, разрушающая любовь и жизнь еще одной дочки.
Все мы — эпизодические персонажи чьих-то трагедий и драм, и наше счастье — в неведении того, что происходит за соседними окнами.
