Деньги и самооценка
Самооценка — одно из первых понятий, которое связано в нашем сознании с деньгами, а иногда и вовсе подменено ими. В таких случаях деньги становятся не просто символом благополучия, а зеркалом отношения к себе. Люди в принципе склонны к формированию подобного рода связей. Согласно исследованию, опубликованному в журнале Psychological Science, высокий заработок поднимает самооценку, но высокая самооценка не гарантирует хорошую зарплату. «Доход сильнее влияет на самооценку, чем самооценка на доход, — объясняет психолог Анна Мальцева. — И действительно, наше отношение к деньгам часто отражает наши глубинные убеждения о себе и наши эмоциональные потребности». Если для человека с высокой самооценкой деньги — прежде всего средство для реализации своих целей, то для сомневающегося это способ показать и доказать свою значимость и ценность миру. «В целом, заниженная самооценка негативно влияет на финансовые амбиции. И работа над ее повышением может привести к более здоровому и гармоничному отношению к финансам», — заключает Мальцева.
Вообще, прямая зависимость самооценки от денег — вещь довольно опасная. «Если отношение к себе полностью зависит от дохода, то любое финансовое потрясение (потеря работы, кризис) может нанести серьезный удар по психике. Поэтому лучше всего придерживаться сбалансированного подхода: работать над самооценкой, учиться ценить себя как личность, независимо от дохода, сосредоточиваться на своих сильных сторонах и повышать свой доход», — подытоживает эксперт.
Деньги и тревожность
Еще одна тема, которую часто связывают с деньгами, — тревожность. «Это генерализованное состояние, тревожность не может наблюдаться только по отношению к деньгам, — объясняет Надежда Грошева, эксперт группы компаний по управлению инвестициями Movchan's Group. — Мы работаем более чем с 500 инвесторами и уделяем большое внимание психологическим аспектам инвестирования. Вывод: поскольку деньги являются в сознании инвесторов символом стабильности, тревожность по отношению к деньгам является следствием страха потери стабильности в целом».
Откуда берется ощущение нестабильности? Если брать развивающиеся страны, к которым относится и Россия, то из текущей повестки и непростого исторического опыта, который, кстати, не ограничивается только финансовой стороной. Но, конечно, не только отсюда. Личные причины и обстоятельства жизни человека имеют не меньшее значение. А именно их, в отличие от глобальных потрясений и бурь, мы можем контролировать. С чего начать? С попытки стабилизировать свою жизнь локально: подумать о том, насколько она гибка и способна приспосабливаться к переменам, насколько надежны семейные и дружеские связи, востребована профессия или защищен бизнес, как дела со здоровьем. Отношение к деньгам изменится как следствие.
Впрочем, существуют и чисто финансовые способы снизить риски и почувствовать себя спокойнее. По совету Надежды Грошевой, первое, что нужно сделать — найти для инвестиции юрисдикцию с низкими рисками, особенно если вы живете и работаете в юрисдикции, где риск высок. Во-вторых, не полагаться на удачу и не выбирать откровенно рискованные стратегии инвестирования — это поле для игроков со стальными нервами и большими кошельками. «Лучше инвестировать консервативно — практика показывает, что на сегодняшних волатильных рынках вы с большой вероятностью в итоге заработаете больше, да еще и нервы сохраните», — говорит эксперт. В-третьих, диверсифицировать. «Один из наших клиентов после кризиса 2014 года держал значительную долю своих накоплений на зарубежном банковском счете и в наличной валюте, опасаясь инвестировать даже в облигации, то есть не был готов принимать даже низкий уровень риска. В процессе диалога, направленного на выявление его разумных ориентиров по срокам инвестирования и ожидаемой доходности, он постепенно решил перевести часть накоплений в диверсифицированный фонд с умеренным риском, который за последние пять лет показал доходность выше инфляции. Этот опыт явно привел его к снижению финансовой тревожности», — рассказывает Надежда Грошева.
Травма 1990-х
Россия — страна с общирной историей кризисов. Это с одной стороны, помогает нарастить нам опыт их переживания, с другой — подобные ситуации в настоящем часто срабатывают как паттерн. Результат: мы плохо переносим неопределенность и имеем небольшой горизонт планирования.
Впрочем, это же свойственно жителям других стран, имеющих большой и свежий опыт кризисов и потрясений (в развитых странах схожие потрясения были раньше, примерно 70-100 лет назад). Согласно исследованию Калифорнийского университета в Ирвайне, финансовые травмы в первую очередь влияют на наиболее уязвимые слои населения, однако даже состоятельные люди, сталкиваясь с финансовыми потерями в своем окружении, склонны менять поведение. Например, после раскрытия пирамиды Бернарда Мейдоффа в сообществах, где пострадали инвесторы (с вкладчиков собирали деньги под видом вложений в акции и биржевые инструменты, но на самом деле никаких инвестиций не делали), отток средств из инвестиционных инструментов в депозиты вырос на 30%.
А еще память о финансовых шоках способна передаваться через поколения. Например, жители тех регионов Германии, где в 1920-х годах гиперинфляция была наиболее острой, даже спустя 100 лет ожидают более высокую инфляцию, чем население других районов. В России таким финансовым шоком стали 1990-е, память о которых во многом влияет на наше финансовое поведение сегодня. Добавьте сюда слабые социальные системы — небольшие пенсии, пособия по безработице, плохо работающие социальные лифты, — и основная финансовая стратегия поведения большинства россиян станет вполне объяснимой. Она состоит в том, чтобы готовиться «к черному дню», то есть держать сбережения в максимально понятных и «осязаемых» формах — на депозитах или в недвижимости.
«Финансовое поведение россиян часто строится не столько на расчете доходности, сколько на интуитивном стремлении сохранить, удержать, защитить то, что уже есть», — замечает Надежда Грошева. Интересно, что по модели, как именно «сохранять то, что есть» Россия ближе к жителям развитых стран: нам свойственно индивидуалистическое поведение «коплю на себя сам». «В развивающихся странах Азии и Африки скорее популярны коллективные формы накоплений — семейные кассы взаимопомощи или круговые займы», — говорит эксперт.
Деньги и риск
Другая крайность, также свойственная жителям России — это рискованное обращение с активами по принципу «живем один раз». «Махнуть на все рукой и жить одним днем, тратя все, что есть, — это часто не беззаботная легкость, а скорее психологическая защита от тяжелых переживаний, связанных с неопределенностью и тревогой, — замечает Анна Мальцева. — Человек не хочет думать о тревожном будущем и пытается заглушить страх удовольствием от текущего момента». Стремление получить удовольствие здесь и сейчас — поведение, свойственное скорее тем, у кого нет накоплений. А если они есть? Тогда поведение нередко становится азартным.
«Парадоксальное соседство осторожности с эпизодическими вспышками азарта можно объяснить недостаточным регулированием, — замечает Надежда Грошева. — При общем недоверии к долгосрочным инвестициям возникает готовность рисковать ради быстрого успеха — о чем свидетельствует популярность криптовалютных вложений, хайп-проектов и рискованных инвестиций. Особенно выражено это у молодых инвесторов, не имеющих опыта потерь в кризисы, но активно участвующих в рынке благодаря быстрому развитию финтеха». Впрочем, в стремлении заработать побольше за счет принятия рисков россияне мало отличаются от жителей других стран. «Просто за счет регулирования в развитых странах намного меньше мошеннических предложений», — отмечает эксперт.
Причем здесь возраст
Несмотря на генетическую память о кризисах и на то, что большинство накоплений россиян хранятся в банках (около 75% на депозитах — согласно данным Банка России), выбор способа сохранения и приумножения денег все-таки сильно зависит от возраста и бэкграунда. Более старшие поколения (45+) традиционно склонны доверять банкам и предпочитают консервативные инструменты, такие как депозиты и наличные. Молодежь (до 35 лет), особенно с высшим образованием и опытом работы в частном бизнесе или IT, чаще проявляет интерес к более рискованным инструментам — инвестициям в фондовый рынок, накопительным страховым программам. Однако даже в этой группе доля тех, кто все равно держит хотя бы часть денег на банковских счетах, остается высокой из-за сохранения общего недоверия к альтернативным способам.
Отдельно стоит выделить россиян с состоянием выше $1 млн (high-net-worth individuals, HNWI). По состоянию на 2023 год в России было 381 726 долларовых миллионеров (исследование компании UBS), то есть около 0,3% взрослого населения страны. Хайнеты (инвесторы с капиталом от $1 млн до $5 млн) диверсифицируют свои накопления гораздо шире: они активно используют зарубежные банковские счета, вкладываются в недвижимость за границей, покупают ценные бумаги, в том числе через иностранные юрисдикции, и увеличивают долю альтернативных инвестиций, например, выбирая private equity, когда капитал вкладывается в частные компании напрямую, или отдавая предпочтение хедж-фондам, практически не регулируемым государством, рискованным, но рассчитанным на максимальную прибыль. «Для них защита капитала и доступ к международным инструментам становятся ключевыми приоритетами. Вложения в доллар и глобальные рынки принесли прибыль как за последние несколько лет, так и на более длинном горизонте. При этом локальные рынки практически всегда оставляли россиян в убытках по сравнению с инфляцией», — замечает Надежда Грошева.
С резервами за рубежом вообще интересная история: довольна свежая для России. «Еще в нулевые годы россияне практически не инвестировали за границей, — рассказывает эксперт Movchan's Group. — Перелом случился в 2010-е годы, на фоне того, что российский рынок перестал быть привлекательным, а рубль показал себя слабой валютой». Согласно исследованию экономистов Филипа Новокмета, Томаса Пикетти и Габриэля Цукмана, по состоянию на август 2017 обеспеченные россияне держали за границей активов на сумму, в три раза превышающую официальные валютные резервы страны.
«Те, кто сделал ставку на глобальные рынки и доллар, сохранили и приумножили капитал. Те, кто остался в локальных активах, почти всегда проигрывали инфляции», — подытоживает Грошева.
Обойдемся без посредников
Согласно данным Boston Consulting Group, многие инвесторы в развивающихся странах, и Россия не исключение, предпочитают самостоятельно управлять своими инвестициями. Это связано с недоверием к финансовым институтам и управляющим компаниям. Осторожность в выборе инвестиционных решений заставляет россиян выбирать либо самостоятельное инвестирование, либо гибридные формы, в которых профессиональный советник консультирует, а клиент сам принимает решения. «Гибридная форма плоха хотя бы тем, что клиент теряет всякую возможность разобраться в причинах полученного им конечного результата. Мы часто встречаем инвесторов в такие формы инвестирования, которые все успехи приписывают себе, а все неудачи — консультанту», — замечает Надежда Грошева. Asset management и Wealth management воспринимаются такими инвесторами настороженно, особенно если структура управления непрозрачна или подразумевает ограниченный доступ к активам. Важно не только сохранить капитал, но и быть уверенным, что средства можно быстро вывести или перераспределить при изменении внешней среды.
Трансформация private banking
Сегодня российский private banking переживает серьезные изенения. После ухода большинства западных игроков рынок сузился и стал более локализованным. Доступ к глобальным инвестиционным возможностям ограничен, юридическая защита капитала ослабла, а интересы банков все чаще не совпадают с интересами клиентов.
Как объясняет Грошева, особенность российской ситуации в том, что для состоятельных инвесторов критически важными стали четыре вещи:
- защита капитала за пределами юрисдикционных рисков,
- диверсификация от локального (крайне волатильного и в целом не доходного) рынка,
- поддержание международного комплаенса (легитимного статуса своих средств, возможности использовать их за пределами России)
- доступ к ликвидным и понятным стратегиям и инструментам.
В итоге работать через независимые структуры за пределами России с профессиональной инфраструктурой и прозрачной отчетностью сегодня чаще безопаснее и выгоднее, чем полагаться на локальный private banking. Возможно, вместе с изменением экономической и политической ситуации у частного банкинга в России все-таки появятся новые перспективы. По крайней мере, у экспертов надежда на это есть.
Читайте все материалы проекта «РБК Wellbeing» здесь.
