Отправиться в Югру и не заехать в Ханты-Мансийск нельзя. Столица Ханты-Мансийского автономного округа — город не по-столичному небольшой и уютный. По приезде туристы первым делом отправляются в Археопарк — музей под открытым небом с огромными скульптурами доисторических животных. Местные мамонты больше своих прообразов в несколько раз, и потому создается впечатление, что ты на их фоне совсем ничтожный. Другие животные — первобытные бизоны, шерстистые носороги и волки, кажется, больше соответствуют исходным размерам, но все равно внушают уважение своей мощью. Неподалеку от животных расположилась стоянка первобытного человека. Если отбросить мелочи, то с тех времен ничего не изменилось: мать занимается бытовыми делами, дочь играет и скачет по бивню мамонта, а отец погружен в думы.
Неподалеку от мамонтов располагается смотровая площадка со стелой «Первооткрывателям земли Югорской» — стеклянной пирамидой, которую обрамляет панно с сюжетами из истории региона. Когда-то внутри размещался ресторан, но последние годы здание закрыто. Зато виды от его подножия открываются великолепные: вниз к берегу Иртыша сбегает город, районы которого прорезают настоящие леса — чугасы.
Это небольшой участок тайги прямо внутри города, явление исключительно югорское. В Ханты-Мансийске чугасов несколько, через них проложены удобные освещенные дорожки. Местные любят гулять по чугасам, дышать свежим воздухом да и просто отдыхать от городской суеты. Порой пройти из одной части города в другую через чугас намного быстрей и комфортней, чем идти дорогами.
Однако самое интересное с точки зрения этнографии место — музей «Торум Маа», повествующий о коренных жителях этих мест, народах ханты и манси. Внутри музея под открытым небом можно узнать, чем жили эти народы, как добывали еду, проводили досуг, женились, отмечали праздники. На территории комплекса путешественники заходят в традиционные жилища, изучают искусные ловушки на зверя и пробуют традиционный хлеб, который готовят в дровяной печи. Хлеб этот, кстати, готовили примерно раз в месяц, так что большую часть времени он был уже не таким уж и свежим.
Если же хочется отведать местных деликатесов в более привычной атмосфере, то стоит отправиться в ресторан «Панорама». Здесь можно попробовать сосьвинскую сельдь — местный эндемик, который водится только в реке Сосьва, полакомиться олениной в любых видах — тар-тар, пельмени, вырезка — или отведать соленых груздей со сметаной. Особенно рекомендую угоститься ухой из северных рыб и строганиной из нельмы.
А под вечер стоит прокатиться на катере по Иртышу. Такие катания организуют, например, в Гриль-парке — комплексе, куда местные приезжают пожарить шашлыки в милых беседках, а туристы как раз-таки отправляются на водные прогулки. Кстати, речной транспорт в Югре развит хорошо. Из столицы региона по воде можно добраться в десяток населенных пунктов, а совсем недавно в регион прибыли новые «Метеоры», которые уже в этом году начнут работу на пассажирских маршрутах.
Добраться до Приполярного Урала — задача нетривиальная. Автобусы сюда не ходят, ближайший населенный пункт, куда выполняются регулярные вертолетные рейсы, — поселок Саранпауль, но от него до Нёр-Ойки еще несколько часов на вахтовке или внедорожнике по не самой объезженной грунтовке. Мы летим к Нёр-Ойке чартерным рейсом из Нягани. Подъем в два утра, несколько часов по ночным трассам, и на рассвете мы уже на вертодроме. В утренней дымке вертолет похож на огромную стрекозу, сошедшую со страниц фэнтези.
Перед загрузкой наша команда вместе с вещами погружается на огромные весы: с перевесом на борт не берут. Старый, но бойкий Ми-8 раскручивает винты, и в салоне от шума становится невозможно говорить. Пилоты прогревают двигатели, и спустя минут 15 мы наконец взлетаем. Город быстро исчезает где-то за горизонтом, а под нами остается лишь бескрайнее море тайги, то и дело встречаются причудливой формы озера, невероятных цветов болота и реки, извивающиеся, будто змея. Лететь около двух часов.
Перед посадкой нас инструктируют, что по прилете вертолет двигателей глушить не будет, так что нам нужно будет быстро, но очень аккуратно выгрузиться из машины, сложить все вещи в кучку под винтом примерно на уровне кабины, а самим сесть рядом.
Шасси вертолета касаются земли, и мы буквально за пару минут выгружаем огромные рюкзаки с припасами на несколько дней. Снаружи шумит еще сильней, а работающие лопасти поднимают с земли мелкие камешки, которые неприятно бьют по лицу. Еще пара минут — и, загрузив пассажиров обратного рейса, вертолет отрывается от земли и скрывается за лесом.
В районе Нёр-Ойки вариантов размещения немного. Здесь всего одна база, называется по имени горы — «Нёр-Ойка». Несколько добротных домов из бруса, кухня из бруса и четыре новеньких модульных домика (возведенных Visit Ugra) выглядят в местных пейзажах совершенно космически. Будто какая-то высокоразвитая цивилизация ненадолго прилетела в эти девственно чистые природные места, а улетая, забыла тут эти домики.
Внутри — несколько кроватей, стол, умывальник, электрические батареи и печка на дровах. Впрочем, на улице тепло, так что отопление включать необязательно.
Все походы начинаются с базы, здесь же и заканчиваются. Обычно — вкусным домашним ужином. На кухне орудуют местные женщины, мастерски обращающиеся со свежей рыбой, грибами и дикоросами. Любители гастрономии от одних обедов будут в восторге.
Постоянные обитатели базы — собаки. В этих местах они обязательный спутник любого местного жителя. Собаки бегают вокруг, шумят, лают и всегда предупредят о появлении в окрестностях медведя.
База работает непостоянно, только когда есть туристы. В остальное время все уезжают в Саранпауль. Но в период праздников и в сезон тут всегда многолюдно.
Поселок Додо когда-то был центром добычи кварца, но потом его научились выращивать искусственно, добыча из шахтной превратилась в карьерную, и поселок опустел. Сегодня в Додо периодически живут геологи и порой заезжают туристы. Причина — огромные снежинки, сохранившиеся в штольнях. Из-за идеальной и почти не меняющейся в течение года температуры они вырастают до метра в диаметре.
Вход в штольню — узкий лаз, почти как в нору хоббита. Внутри тоже чувствуется что-то фантазийное и ирреальное. На мне болотные сапоги до самого пояса, под ногами воды по колено, периодически я наступаю на какие-то (судя по ощущениям) балки и остатки рельсов — во времена добычи по штольне ездили вагонетки, сегодня несколько из них ржавеют снаружи неподалеку от входа. Мы проходим по центральному ходу около 200 м и сворачиваем в одно из ответвлений. Дыхание замирает: снежинки реально размером с метр. Их не две-три, даже не десятки и сотни. Их тысячи, они свисают с потолка, в некоторых местах заставляя пригибаться. Костя, наш фотограф, дает мне какие-то лампы, выставляет свет и делает несколько фото. Я в космосе — и на фото, и наяву.
Вокруг норы тут и там валяются куски кварца, которые можно забрать с собой. Раньше местный кварц использовался в десятках отраслях производства (например, в ракетостроении), но потом надобность в природном минерале почти отпала. Почти — потому, что лабораторный кварц все равно выращивается из природного.
Нёр-Ойка открывается туристам не сразу. Местные верят, что гора живая. Она будто бы сначала присматривается к приезжим, изучает их и только потом показывает свою вершину, проглядывающую сквозь низкие облака. А тем, кто ей не по душе, — не показывает.
Высота Нёр-Ойки всего 1645 м, но восхождение на нее — испытание не для всех. Все дело в постоянно меняющейся погоде. Когда внизу еще светит солнце, на полпути к вершине дождь может идти стеной, а на вершине уже будет снег. Еще одна проблема — курумник — каменные глыбы, по которым проходит значительная часть тропы. Они так и норовят выскользнуть из-под ноги, осыпаться и полететь вниз. Бывалые говорят, что подняться по такой поверхности — это еще полдела, намного сложней спуститься, тем более когда уже истратил почти все силы на подъем.
Но подъем того стоит: с вершины открываются невероятные виды на все стороны. Кстати, на Нёр-Ойку поднимаются и зимой — в кошках на ногах и с ледорубами в руках.
Другая потрясающая локация в окрестностях горы — Зейские озера. От базы до них около полутора часов бодрым шагом, однако этот путь осилит практически любой. По пути несколько рек с переходами по камням, остатки заброшенной канатки (когда-то здесь был оборудован небольшой горнолыжный спуск), и вот они — озера.
Первое и самое красивое из озер находится в окружении гор, которые отражаются в его кристально чистом зеркале. Нырнуть в зеркало, даже в относительно теплую погоду (на улице около 20 градусов на солнце), — задачка не для всех. Вода даже к концу лета не прогревается так, чтобы через несколько секунд тебе не хотелось вылезти наружу. Мы с приятелем делаем усилие над собой, переодеваемся в плавательные костюмы и идем на пляж. На вид он идентичен знаменитым канарским вулканическим пляжам — такой же абсолютно черный, очень мелкий песок. Глубокий вдох, еще один, и вот я уже бегу вглубь озера, чтобы успеть полностью погрузиться в воду, пока окончательно не замерзну. Спустя минуту я снова на берегу. Попытка номер два более удачна — меня хватает минуты на три.
Пока мы измеряем температуру воды, наш фотограф Кирилл с удочкой отправляется на другой берег за хариусом — рыбой, которая водится на Урале и выбирает только исключительно чистые водоемы. Лучшее, как по мне, — это хариус холодного копчения, но прямо у озера его не приготовишь, так что две увесистые рыбины Кирилл солит, и они сразу же отправляются под нож. Местные за такое блюдо готовы отдать многое. Я бы поспорил: на пробу съедаю один кусочек, но от добавки отказываюсь.
Солнце скрывается, и сразу же становится невероятно зябко.
Я был уверен, что тихая охота — занятие совсем не для меня. «Не торопись с выводами, братишка», — сказал Приполярный Урал. Пять минут от базы по направлению к речке, два шага с широкой тропы, и вот уже под ногами десятки огромных грибов. Здесь они даже не прячутся, стоят себе, высоко задрав шляпы, никого не пугаясь.
Вообще-то грибы нам не нужны — завтра с утра нам улетать, но остановиться просто невозможно. Гриб за грибом, шляпка за шляпкой. Кучка с грибами растет и растет. Через 15 минут мы молча смотрим на огромную гору грибов, совершенно не понимая, как ее транспортировать. Одна из моих попутчиц снимает ветровку, мы дружно нагружаем ее грибами и несем их на базу, как на носилках. Грибы чувствуют себя хорошо, а я, кажется, неожиданно полюбил тихую охоту.
Вертолет из Нягани, который должен забрать нас от Нёр-Ойки, вроде как вылетел два часа назад, но его все еще нет. Вроде как — потому что со связью в этих местах так себе. Говорят, что Нёр-Ойка открывается не всем, показывает свою вершину только тем, кто это заслужил. Нам показывает. Она закрывает чуть ли не половину горизонта, а вокруг ни облачка. Ярко светит солнце, и это, пожалуй, самый погожий день из всех, что мы провели у горы. Даже уезжать не хочется.
И мы не уезжаем: на полпути из Нягани к Нёр-Ойке стоит такой грозовой фронт, что наши пилоты (умеющие летать в любых условиях и имеющие все возможные допуски на полеты при любой погоде) не решаются его штурмовать. Проходит еще пара часов ожидания, потом еще пара. Вечером вертолеты не летают, и становится ясно, что мы остаемся с горой еще на ночь.
Из Саранпауля нам оперативно привозят еще провизии, мы раскладываем вещи обратно по домикам и за костром обсуждаем, что такой инцидент первый за долгие годы.
Наутро фронта нет, и вертолет прилетает четко по расписанию — около полудня вся наша группа, а также отряд МЧС, дежурящий здесь, наши проводники и все сотрудники базы ждут его на специальной площадке.
Вещи складываем в круг, сами садимся к ним максимально близко, головные уборы снимаем, телефоны держим очень крепко — следуем инструкциям проводника. Одно неловкое движение, и кепку или телефон может вырвать и засосать в лопасти.
Вертолет снова садится буквально на несколько минут. Когда ждешь его на земле, камни по лицу хлещут с такой силой, что невольно жмуришься и хочешь побыстрее улететь.
На обратном пути я смотрю в иллюминатор на бескрайнюю тайгу с сотнями и сотнями озер. С высоты кажется, что тайга абсолютно пуста — ни птички, ни животного. Очень хочется оказаться где-нибудь в этой нетронутой человеком природе.
Но оказаться здесь одному — смерти подобно. Тут, пожалуй, не выживут даже Беар Гриллс в паре с Тимофеем Баженовым. Но оно и не нужно — места, подобные Нёр-Ойке, кажется, идеальны, чтобы посмотреть на абсолютно дикую природу в комфортных условиях. Испытать себя, доказать, что ты что-то можешь, и вернуться в цивилизацию.
