В мире все время чем-то торгуют: практически каждый день в разных местах проходят большие и малые аукционы, на которых можно купить все что угодно: от спичечных коробков и старой рухляди до редчайших цветных бриллиантов. Аукционы весьма различны — по функциям, уровню, ценам и задачам. Правил тут нет — иногда на мелком аукционе в «одноэтажном» американском городке можно найти сокровище. Но это редкость. Обычно за сокровищами люди отправляются на торги, носящие гордое название Magnificent Jewels. Именно они задают тон и цены. Только по ним можно судить о состоянии мирового ювелирного рынка в целом.
Кстати, о цветных бриллиантах. Если цены на бесцветные бриллианты более или менее понятны и вычисляются по всем известной таблице Rapaport, то стоимость цветных камней задается аукционами. Новый камень оценивают «по прецеденту» — по цене за карат камней аналогичных достоинств. Чем выше цена, полученная редким камнем, тем больше спросят в следующий раз за его драгоценного собрата.
Люди, которые судят об аукционах по художественным фильмам, обычно представляют себе очередь из лимузинов и людей в смокингах. В реальности все гораздо скромнее.
Но вернемся к большим аукционам. Самые крупные — Magnificent Jewels у Sotheby’s и Christie’s. Они проводятся в трех местах — Нью-Йорке, Женеве и Гонконге — по два раза в год. Аукционы идут два дня подряд — поскольку на них слетается мировая ювелирно-дилерская элита, время которой расписано по минутам, трудно рассчитывать на то, что они будут прилетать в Гонконг или Нью-Йорк несколько раз. Главным аукционным местом считается Женева — именно там обычно продаются самые крупные и редкие камни (непременно называемые в каталогах «сенсационными»), туда стекаются драгоценности европейских королевских домов. Аукционы в Нью-Йорке специализируются на продаже вещей голливудских знаменитостей и американских миллионеров. Гонконг — это в основном драгоценные камни и украшения со священным для жителей Дальнего Востока камнем — жадеитом. Christie’s Magnificent Jewels в Гонконге — единственный из «больших» аукционов берет на продажу украшения, сделанные современными дизайнерами и мастерами.
Люди, которые судят об аукционах по художественным фильмам, обычно представляют себе очередь из лимузинов и людей в смокингах. В реальности все гораздо скромнее. Аукционная публика ведет себя крайне непринужденно и одевается не слишком формально. В зале можно видеть и красные бейсболки, и отсутствие пиджаков, и ковбойские сапоги. Женщин очень мало — в основном сокровищами ведают мужчины. Много индийцев и арабов, совсем мало китайцев — они предпочитают торговаться по телефону. Большинство дилеров — люди немолодые и относятся к разряду «пыльный мешок»: такие не слишком опрятные люди в засаленных костюмах в изобилии водятся на 47-й «бриллиантовой» улице Нью-Йорка. Но в руках именно этих людей сосредоточены основные богатства. Этих людей невозможно обмануть, они молча, придирчиво и с неизменно брезгливым выражением лица рассматривают каждый заинтересовавший их камень.
На просмотрах можно встретить ведущих коллекционеров и ювелиров — но на самом аукционе многие из них не присутствуют. Если коллекционер станет сам торговаться, цена моментально взлетит. Поэтому вместо известных личностей торгуются подставные лица — которых, впрочем, все знают. И конечно, очень важны те, кто участвует в торгах по телефону. В аукционном зале на телефонах сидят ведущие специалисты — от их профессионализма и реакции зависит успех покупки.
Второе «кинематографическое» заблуждение об аукционах — что это закрытое мероприятие «только для посвященных» — тоже разбивается вдребезги при встрече с реальностью. Посмотреть на аукционные лоты и прийти на торги может каждый желающий. Впрочем, для просмотра есть три степени допуска. Зевака с улицы может зайти в отель, где проходит предаукционная выставка, и пройтись вдоль витрин. Если что-то заинтересует, ему могут достать вещь из-за стекла и дать посмотреть поближе. Общение проходит бегло и стоя. Зарегистрировавшихся для участия в аукционе посетителей проведут за ограждение и посадят за стол. Там можно изучить украшения вблизи, рассмотреть камни и клейма, а кроме того, получить консультацию аукционного специалиста. Третья степень доступа — отсек, куда можно пройти только в сопровождении ведущего специалиста аукциона. Там показывают самые дорогие лоты — голубые и розовые бриллианты, королевские тиары и прочие сокровища. Вот как раз туда стоит очередь.
Конечно, два главных аукционных дома пребывают в вечном соперничестве. Если в одних торгах заявлен крупный голубой камень, у конкурентов обязательно появится розовый. Слово «рекорд» не сходит со страниц пресс-релизов. Даже если аукционы проходят не слишком успешно (а сейчас именно такое время), пиар-службы аукционных домов умеют представить дело в лучезарном ключе. Ну и что, что многие крупные лоты не продались? Зато всегда в кармане есть «рекорд» — то самый большой, то самый дорогой, то самый редкий… Оба аукционных дома стараются составить свои коллекции наиболее выигрышным образом — там обязательно должны присутствовать редкие камни, драгоценности из благородных семейств Европы, а также коллекционные украшения выдающихся дизайнеров ХХ века — Сюзанн Бельперрон, Рене Буавена, Фулько ди Вердуры, Жоэля Артура Розенталя, более известного как JAR, и некоторых других.
Сам по себе аукцион — великолепный спектакль.
В мае Sotheby’s «выстрелил» розовым бриллиантом и двумя брошами знатного римского семейства Дориа-Памфили. Christie’s ответил голубым бриллиантом Оппенгеймера, брошью младшей дочери королевы Виктории и коллекцией принцессы Габриэлы Лейнингенской. Принцесса, родившаяся в буржуазной семье, была замужем дважды. Первый муж дал ей титул, второй — богатство. Коллекция принцессы, по мнению специалистов, отличающаяся скорее богатством, нежели вкусом, была продана за $22 млн, которые пойдут на благотворительность.
Соревнование идет и на личном уровне. Очень многое в ходе аукциона зависит от того, кто его ведет. В обоих аукционных домах есть «энерджайзеры», от голоса которых по залу проходит электрический разряд. В Sotheby’s это Дэвид Беннетт, в Christie’s — молодой Рауль Кадакия, которого не без оснований считают гением торгов. Манера у них разная: если Беннетт может служить примером и воплощением европейской утонченности, то Кадакия поражает невероятным напором. Оба способны «выжать» из публики практически любую сумму, оба говорят со спринтерской скоростью на нескольких языках (легко переходя с одного на другой и никогда не ошибаясь в цифрах, которыми «выстреливают»). Сам по себе аукцион — великолепный спектакль, в котором публика играет самую активную роль, но главным остается «кукловод», стоящий за аукционной конторкой.
