Джон Гальяно
Практически каждая статья или ролик о Джоне Гальяно, которые вы найдете в сети, будут называться одинаково. «Взлет и падение» или «Падение и взлет» — в зависимости от того, сколько лет прошло с даты публикации. Когда-то его с восторгом называли enfant terrible, королем мира моды, а потом он оказался чересчур terrible и был изгнан. Казалось, навсегда и без шансов на возвращение — и все-таки вернулся.
Теперь его личность обычно описывают двумя другими фразами: бесконечно тасующимися rise & fall, high & low. Но хотя в любом обсуждении творчества Джона Гальяно, — даже самых красивых его коллекций, — непременно всплывает тот самый громкий скандал, спустя годы это не кажется темным пятном в его биографии. Чем-то, что ее отравляет или делает Гальяно меньшим, чем он есть. Наоборот, та история стала для дизайнера настоящим спасением. Почему и как это произошло, вспомним сегодня.
Взлет
Гальяно родился в Гибралтаре, еще ребенком переехал с семьей в Лондон, а после поступил в самую престижную фэшн-школу Central Saint Martins. И одногруппникам, и преподавателям было ясно: этот юноша — настоящий модный гений. Его стиль еще не оформился до конца, но уже читался, и первую же его коллекцию, дипломную работу по мотивам Французской революции, выкупила команда престижного магазина Browns. «Благодаря миссис Бурштейн из Browns на следующий день после выпуска я отвез свою коллекцию на Саут-Молтон-стрит. Мы вместе оформили витрину, и первой моей клиенткой стала Дайана Росс», — вспоминал Гальяно свой эффектный старт.
Но настоящий прорыв случился в 1989 году, когда Гальяно запустил именной бренд. Гипертрофированные силуэты, кутюрное внимание к деталям, театральность — все это сразу выделило его на общем фоне. Но главным был его талант рассказывать истории. За каждой коллекцией, для какого бы дома он ее ни создавал, стояла героиня — не стандартная «утром счастливая мать, днем деловая женщина, вечером роковая красавица», а по-настоящему особенная. Например, танцовщица фламенко, идущая после кораблекрушения в клуб. Или русская принцесса, убегающая через леса из России и неожиданно объявляющаяся на скачках. «Меня вдохновляет личность. Я представляю, какой была эта женщина, что она носила, где жила, кто был ее любовником», — объяснял Гальяно. И моделям, участвующим в показах, всегда приходилось вживаться в роль.
Показ DIOR Haute Couture осень-зима 2005/06 на Неделе моды в Париже
Читая описания коллекций Гальяно, можно решить, что это просто китч. По подиуму бредут растрепанные женщины, прижимающие к груди рыб. К юбке пришит зонтик. Повсюду кринолины, перья, треуголки и какие-то невероятные крендели на головах. Но в его работах кроме истории, кроме гиперболизированных театральных образов всегда была красота. Местами странная, идущая по краю. Местами — классически элегантная. Всегда похожая на ожившую фантазию, перенесенную в жизнь очень искусными руками. Рядом с экстраординарной пышностью шла очень тонкая, но очень понятная сексуальность. Не зря за его шелковыми платьями, скроенными по косой и словно тающими на коже, охотятся до сих пор.
Первым люксовым большим домом Гальяно стал Givenchy. Но там дизайнер задержался всего на два года, уступив место Александру Маккуину и уйдя навстречу судьбе — в Christian Dior. New look Кристиана Диора изначально был очень близок самому Гальяно. Разумеется, его интерпретации были смелее и театральней, с акцентом на преувеличенные бедра, с элементами сюрреализма, отсылками к эпохам, деятелям искусства, романтическим образам. «Девушки-цветы» сменились на викторианских хулиганок, красавиц декаданса и благородных дикарок. Публика была в восторге.
Сам Гальяно тоже постоянно примерял на себя новые образы. В конце каждого показа он выходил на поклон в образе по теме коллекции — наряженный в пирата, принца, космонавта. И с каждым годом его образ становился все более гротескным. За кулисами дизайнер все больше погружался в зависимость от наркотиков и алкоголя.
Джон Гальяно на показе Dior, 2010
Причины были и личными, — смерть отца, смерть близкого друга, — и, вероятно, рабочими. Многие из тех, кто давно следит за миром моды, помнят отчаянное выступление Рафа Симонса — который по иронии судьбы как раз сменил Гальяно в Dior. В какой-то момент карьеры дизайнер заговорил о выгорании, бесконечном давлении, все ускоряющихся темпах работы. И все дружно ему посочувствовали. Гальяно, кажется, испытывал то же самое. Но в попытках справиться с этим давлением пошел по другой траектории. Типичная история — как он, пьяный, четыре часа торчал голым в лифте отеля «Ритц», притворяясь львом и отпугивая гостей рычанием. Из отеля позвонили в парижский офис Dior, но на другой стороне провода только извинились и предложили оплатить счета потревоженных гостей. Через несколько дней Гальяно уже был на работе.
«Я не мог лечь спать, не выстроив все свои бутылки у кровати, — вспоминает он о тех временах в документальном фильме High & Low: John Galliano, вышедшем два года назад. — Я медленно убивал себя».
Падение
В феврале 2011 года в сети появилось видео, где пьяный Гальяно в баре выдает расистские и антисемитские комментарии. Не что-то двусмысленное и неоднозначное — буквально аллюзии на газовые камеры и «Я люблю Гитлера».
Видео разлетелось в соцсетях за считанные часы, вызвав шквал обсуждений. Если бы эта история могла остаться исключительно в модном кругу, скандала бы наверняка не вышло. В индустрии всегда было принято оправдывать плохое поведение. Даже больше — считать его чем-то вроде части обаяния персонажа. Дизайнеры вроде Ива Сен-Лорана и Жан-Поля Готье, например, были известны своими вспыльчивыми характерами, а скандалы вокруг них часто игнорировались. Гальяно тоже был фигурой, известной своей экстравагантностью. Но история вышла за пределы модного мира — и волну было уже не остановить.
Люди не просто писали недовольные комментарии в соцсетях, а выходили с протестами к штаб-квартире Dior и магазинам, где продавались коллекции Гальяно. Публичные фигуры и организации высказывались о происходящем. Одной из самых заметных реакций стало заявление Центра Симона Визенталя — еврейской правозащитной организации. Она опубликовала обращение, где призвала Dior разорвать отношения с Гальяно. Раввин Марвин Хир, основатель центра, заявил: «Мы считаем, что Гальяно должен быть полностью изгнан из модной индустрии».
Джон Гальяно на показе Christian Dior, 2011
Многим кажется, что культура отмены появилась недавно, а до этого в мире царили золотые времена свободы слова, где все не были «обидчивыми» и отделяли творчество человека от его моральных качеств, прощая гению злодейство. В некотором смысле так и было. Но Джон Гальяно снова опередил время, став едва ли не первой «отмененной» знаменитостью до появления cancel culture.
Дизайнера после 15 лет работы уволили из Dior. Выгнали из собственного бренда. Магазины стали снимать с продаж его коллекции. Было ясно, что это конец карьеры: имя Гальяно навеки связано с этим неприглядным скандалом.
Идеальной точкой стали слова модного критика. Кэти Хорин в статье для The New York Times написала: «Поступки Гальяно обнажили уродство, которое может скрываться даже за самыми творческими умами. Модный мир слишком долго прощал плохое поведение, но на этот раз оправданий нет. Гальяно должен столкнуться с последствиями, и Dior принял верное решение, разорвав с ним отношения».
Новое начало
Кажется, что после скандала он и правда исчез. И длилась эта «отмена» довольно долго. Где-то лет пять — иначе откуда бы взялся такой драматический накал? Но это ложные воспоминания. Да, Гальяно отправился размышлять над своим поведением и на реабилитацию. Но его модная карьера не то чтобы прервалась. В том же 2011 году он уже сделал свадебное платье для Кейт Мосс и попал с ним в сентябрьский Vogue. Поддержали его и Наоми Кэмпбелл с Карлом Лагерфельдом. А в январе 2012 года Гальяно уже работал с Оскаром де ла Рентой. Команда дома подчеркивала, что это именно неофициальное приглашение — но все-таки это было важным жестом в сторону опального дизайнера. В осенней коллекции Oscar de la Renta 2013 года чувствовалась его рука.
Ну, а в 2014 году, спустя всего-то три года после скандала, который должен быть вычеркнуть его из мира моды, Гальяно уже вернулся по-крупному: на место креативного директора Maison Margielа. Вернул Гальяно Ренцо Россо, основатель Diesel и президент OTB Group, известный как раз тем, что ничего не боится — даже название его холдинга означает Only The Brave. Позвать Гальяно в Margiela стало смелым шагом как раз в его духе.
Коллекция Maison Margiela Haute Couture осень-зима 2016/17 в рамках Парижской недели моды
Реакция публики была в основном позитивной. Хотя скептические нотки в обсуждениях тоже мелькали: не растерял ли он за это время хватку? Чувствует ли дух времени? Или будет ощущаться как растерянный старик, пытающийся угнаться за ушедшей вперед современной модой?
Дебютом Гальяно в Maison Margiela стала артизанальная коллекция, которую он показал в 2015 году в Лондоне до старта официальной кутюрной недели в Париже. Может быть, это было сделано, чтобы избежать соперничества с бывшими работодателями в Dior. Может быть — ради поддержки: именно Лондон Гальяно считал родным. Или же для того, чтобы хотя бы чуть-чуть ограничить всеобщее внимание. Если причина была в последнем, ставка не оправдалась: на показе собрались буквально все: коллеги-дизайнеры, модные редакторы, светские герои со всего мира, раввин из Центральной синагоги, принявший его искупление. Да, частью реабилитации Гальяно было общение с раввином.
Коллекция не произвела вау-эффекта, но вышла хорошей. Это было словно введение, идущее перед первой главой. Демонстрация, как можно сплести между собой эстетику таких разных героев, как Мартин Марджела и Джон Гальяно. В коллекции сочетались классика портновского мастерства и деконструкция, игровые образы вроде арлекина и императрицы — и образы, построенные именно вокруг вещей.
Сам Мартин Марджела, покинувший дом в 2009, никогда не комментировал коллекции нового креативного директора. Но Гальяно благословил. Перед тем, как сделать сотрудничество официальным, Ренцо Россо «дал нам с Мартином возможность вместе «выпить чашечку чая», — вспоминал Гальяно. — Этот джентльмен склонил чашу весов в мою пользу. Он заставил меня почувствовать, что я справлюсь с этой работой, даже когда я сомневался, что подхожу для нее или осмеливался предполагать, что подхожу. Радость Мартина и его давно скрываемое желание, чтобы эту роль взял на себя кутюрье, совпали с его добрым советом: «Берите все, что хотите, из ДНК Дома, защищайте себя и делайте это по-своему... Вы знаете, как это сделать».
И, как оказалось, Гальяно знал. За 10 лет во главе Margiela он не только вернул любовь старых поклонников, но и приобрел новых — в лице пользователей Tiktok. С духом времени Гальяно по-прежнему на одной волне. И даже в этом новом времени, для абсолютно новой аудитории остается гением, все так же удивляющим и вдохновляющим.
Донателла Версаче, Джон Гальяно и Ева Герцигова, Fashion Awards 2017
Самый яркий пример — роскошная и драматичная коллекция Martin Margiela Artisanal, представленная в прошлом январе. Это классический Гальяно с его любимыми les Incroyables, отсылками к Тулуз-Лотреку и Брассаю — фотографу, снимавшему парижскую ночную жизнь 1920–30-х годов. С акцентом на гиперболизированное женское тело, с корсетами, накладками на бедрах и лобках. Аплодисменты после шоу не умолкали пять минут. Обсуждения в соцсетях шли неделями. «Это работа гения, зарядившая индустрию моды энергией, как парижские фонари в конце XIX века», — писал Vogue. Это шоу «войдет в учебники, попадет в музеи, станет объектом изучения студентов — и остановит маховик тихой роскоши своим цунами эмоций», — восторгался WWD. А пользователи Tiktok повторяли «фарфоровый» макияж и делали эдиты.
Конец?
«Сегодня я прощаюсь с Maison Margiela», — такой пост Джон Гальяно выложил в конце 2024 года.
Спустя десять с лишним лет их пути разошлись. Обычно такие новости звучат грустно, но не в этот раз. Да, закончилась эпоха. Но это прощание выглядело светлым и добровольным. Как будто вот-вот начнется новая глава, в которой за Гальяно больше не будет следовать темная тень: «Мое сердце переполняет радостная благодарность, а душа улыбается… Величайшим, бесценным, подарком, который он (Ренцо Россо) мне преподнес, была возможность вновь обрести свой творческий голос, когда я потерял дар речи. Мои крылья окрепли, и я лучше понял всепоглощающий акт творчества. Десять лет спустя я бесконечно благодарен за безопасное место, где я смог создать новую семью, которая поддерживает меня с мужеством и достоинством… За этот творческий момент, который спас мне жизнь.»
Показ Maison Margiela Haute Couture весна-лето 2024 в рамках Парижской недели моды
И это правда — союз с Maison Margiela дал ему силы продолжать. Силы вернуться.
Но еще до этого Гальяно спасли те самые гадкие комментарии, едва не стоившие ему карьеры. Остановили на краю пропасти. Если бы не срыв, не тот скандал, не эта вынужденная остановка и рехаб, жизнь Гальяно с большой вероятностью вскоре оборвалась бы на пике, как случалось со многими.
Что дальше?
Хороший вопрос. Но ответа на него пока нет. «Слухи… Все хотят знать и все хотят мечтать, — так Джон Гальяно прокомментировал свои дальнейшие планы в прощальном письме после ухода из Maison Margiela. — Все станет известно, когда придет время».
Казалось бы, Гальяно буквально не сказал ничего. И все же многие посчитали это намеком на по-настоящему легендарное воссоединение, о котором, кажется, даже мечтать слишком смело — возможное возвращение дизайнера в Dior спустя 12 лет. И правда: какой эпичный был бы камбэк! Буквально воплощение идеальной драматической структуры, Пути Героя: герой уходит (со скандалом) из дома, проходит путь, сражается с (собственными) чудовищами, растет, меняется — и возвращается домой. Все тем же — и одновременно другим.
Да, у французского дома есть креативный директор. Но Марии Грации-Кьюри уже давно прочат отставку, да и любимицей прессы в годы работы с Dior они никогда ни была. Скучно, псевдофеминистично, не в духе дома, похоже на Zara, «лучше бы взяли Пьерпаоло Пиччоли» (ее прошлого коллегу по Valentino) — среднее арифметическое ее оценок. Однако клиенток дома все устраивает. Да, продажи падают, но не больше, (даже меньше) чем у остальных люксовых домов на фоне кризиса. В слухах об отставке Кьюри, ходящих уже давно, в качестве возможных преемников всегда звучали два имени: Джонатан Андерсон, как раз ушедший из Loewe, и Джон Гальяно. Андерсон уже пришел в Dior — но не как креативный директор марки, а как глава мужской линии. Остался Гальяно. И хотя позиция в Dior в реальности не вакантна, кто запретит людям мечтать?
Джон Гальяно
У обоих дизайнеров, которых прочили в Dior, есть кое-что общее. Они представляют два очень разных типажа дизайнеров с видением: Андерсон — концептуалист, Гальяно — непревзойденный рассказчик историй. А единственное «преступление» Марии Грации Кьюри — в том, что она не визионер. Все ее коллекции в Dior строились вокруг одежды, а не больших идей. Слоган we should all be feminists пытались выдать именно за такую идею, но кроме самого слогана на футболках обсуждать оказалось нечего. Все образы, все вещи были совершенно обычными. Не тем, что входит в учебники и попадает в музеи. Что вовсе не плохо — людям нужна функциональная красивая одежда, тем более от любимого бренда. Но люди соскучились по визионерам. Соскучились по тем, кто создает вокруг целый мир. Именно так писал о последней артизанальной коллекции Гальяно для Maison Margiela The New York Times: «Мы давно не видели шоу, которое бы так погружало в свою вселенную».
В конечном счете, не так важно, вернется ли Гальяно в Dior и куда именно пойдет. Важно то, что он нужен миру. Миру нужны эти мечты, эти фантазии, нужна эта странная, искаженная и элегантная красота. Нужно что-то, от чего захватывает дух — даже если продаются лучше всего обычные очки, духи и сумки.
