В середине лета депутат Государственной думы Оксана Пушкина раскритиковала поправки в Семейный кодекс, предложенные сенатором Еленой Мизулиной, и назвала их противоречащими Конституции России. В частности, документ налагает запрет на заключение однополых браков (в том числе при смене пола) и усыновление детей такими парами. Ранее Пушкина так же активно поднимала тему домашнего насилия в российских семьях и необходимости принятия эффективного закона, защищающего жертв абьюза.
Евгений Тихонович встретился с Оксаной Пушкиной и записал с ней большое видеоинтервью. Ниже — главные цитаты из него.
О Думе как микромодели российского общества
Женщины в России представляют большинство, нас 54%. Однако среди депутатов Госдумы женщин лишь 13%, этого катастрофически мало, чтобы представлять наши интересы на законодательном уровне. В думе есть очень умные и грамотные люди, которые пришли в парламент, реализовав себя в профессиональной сфере и заручившись поддержкой избирателей. Но чтобы понять, как устроен процесс законотворчества, нужно время. Кто-то, освоившись и разобравшись, включается в него по полной, кто-то — нет. Есть те, кому не хочется трудиться над собственными законопроектами, вносить их, дорабатывать, продвигать. Зачем, если кажется, что и так все хорошо? Есть и те, для кого избрание депутатом Госдумы — это предел мечтаний и венец карьеры. Им хотелось бы остаться здесь подольше, потому что на большее уже нет сил, знаний и времени.
О декриминализации побоев и Елене Мизулиной
Какой нормальный человек будет поддерживать насилие в семье?! Я думаю, процентов 80 моих коллег скажут: «Мы против насилия. Да, оно есть в семьях, и нужно что-то решать». А дальше что? Ничего. Мало признать существование проблемы, нужно работать над ее решением: создавать законопроект, обсуждать его с общественными организациями, экспертным сообществом, согласовывать со всеми инстанциями... Законотворчество — это тяжелая работа, в особенности если речь идет не об инициативах «сверху», а о законодательном оформлении общественных инициатив вроде профилактики семейно-бытового насилия.
После того как она [член Совета Федерации Елена Мизулина] «продавила» декриминализацию побоев в своем законе (не только она — мои коллеги тоже в этом участвовали), для меня этого человека больше нет. Я намеренно подчеркиваю — человека. То, что мы декриминализировали побои, я считаю большой бедой. Власть дала опасный сигнал любителям силой решать семейные проблемы. Фактически мы сказали: «Можно бить слабых и беззащитных». Причем заявили это с трибуны Государственной Думы.
О домашнем насилии в период карантина и истории с Региной Тодоренко
В России не ведется объективная статистика по домашнему насилию. К сожалению, реальную картину не показывают и цифры МВД. Полицейские дают оптимистичную статистику не потому, что врут или хотят казаться «белыми и пушистыми». Просто жертвы домашнего насилия очень часто к ним не обращаются. Кто-то стесняется рассказать о своей беде, кто-то не верит в способность полиции решать столь деликатные проблемы. Поэтому пострадавшие идут в некоммерческие организации или государственные центры, которых у нас, к сожалению, ничтожно мало. Просто сравните! В России с жертвами домашнего насилия работают порядка 15 государственных центров, в небольшой Швеции их около 200. Предоставить защиту жертвам домашнего насилия, научить граждан спасаться от него — задача государства.
Вот Регина [Тодоренко] — типичная молодая женщина, которую муж не бил. И она не понимала, может быть, что такое эмоциональное насилие [...] Она мне сразу же позвонила, чтобы спросить, как ей быть. Я ей посоветовала вникнуть в эту историю. И она вникла. Глаза у нее были круглые, когда она смотрела статистику [НКО о случаях домашнего насилия в России]. Урок она получила. Это такой кирпич в ее карьере, в ее жизни. Она все равно будет к нему возвращаться, как к любому другому потрясению. А произошедшее стало для Регины настоящим потрясением, я в этом уверена.
О ЛГБТ, трансгендерах и их правах
Я считаю, что все граждане России должны иметь равные права вне зависимости от пола и сексуальной ориентации. Даже в этом вопросе у меня есть единомышленники в Думе. Но я всегда задаю себе вопрос: а кто меня [в реальности] поддержит? Человека два-три — очень мало. Остальных я абсолютно не виню, они боятся нападок со стороны агрессивных гомофобов, обвинений в гомосексуальности и тому подобном. Я же вычеркнула слово «страх» из своего лексикона.
В госорганах нет даже приблизительной статистики ни по трансгендерам, ни по геям. Тогда для кого эти поправки в Семейный кодекс? Если их [цифр] нет, для кого они? А если цифры есть, дайте их мне.
Если ты работаешь с кем-то над проектом, над любым стартапом, тебе все равно, кто твой коллега: гей, трансгендер или человек традиционной сексуальной ориентации. Но как только появляется фактор публичности, ситуация меняется. Мой коллега Антон Красовский, мужественный человек, пошел лечить глаз. После лечения доктор сказал ему: «Только не выставляй со мной фотку! Ну, ты же понимаешь...» Подразумевая: потому что ты «спидозник» и гей.
Они [ЛГБТ] живут, никого не трогают, любят, женятся, мирятся, разводятся точно так же, как и мы. Нам надо искать формы сосуществования, ведь мы же — женщины и мамы — не можем запихать их обратно, откуда они появились на свет. Вот я сейчас говорю абсурд, но ведь они [законодатели] несут такой же абсурд своими законами.
О «старородящих» и абортах
Я родила в 25 лет и считалась «старородящей». Это беда, я не хочу принимать такие вещи. Как могут молодые женщины [те, кого называют «старородящими»] относиться к строю, к стране, где они становятся по логике людьми второго сорта? Я часто общаюсь с молодыми девушками и всегда говорю им: «Девочки, не ставьте себе вот эту программу. Современные технологии позволяют родить ребенка позже».
Про аборты. Тема сложная — действительно прерывать беременность очень тяжело. Это дико болезненная процедура даже под наркозом. Для любой женщины это серьезный шаг. Ты мучаешься ночью, ты не спишь, ты плачешь... Тут все всегда через слезы, через боль. И если ты идешь на это и делаешь аборт, то берешь на себя очень большую ответственность. Более того, в дальнейшем возникает риск бесплодия, выкидышей и так далее. Но если женщина решается на аборт, не третируйте ее — она поработала с собой очень долго, со своей душой и сердцем.
Почему женщина решается на аборт? Чаще всего потому что понимает, что не сможет вырастить ребенка. Потому что рядом нет человека, который ободрит, поддержит, поможет. Поэтому бороться с абортами нужно с помощью профилактики, психологически и материально помогая женщинам, оказавшимся в сложной ситуации. Запретами здесь ничего не добиться.
О гендерном равноправии, его влиянии на ВВП и мужчинах в декретном отпуске
Современная женщина даже не понимает эти претензии общества: «Как, он не работает у тебя? Да ты что! Он же мужик». Такого уже нет. Тренд — образованная и экономически независимая женщина. Мужчина ее не унижает, он ее поддерживает и готов разделить с ней все, в том числе декретный отпуск.
Нужно добиваться абсолютно равных условий труда. Экономическая активность мужчин в России — 71%, женщин — 56,5%. Если женская экономическая активность у нас достигнет хотя бы показателей Норвегии — 61%, ВВП России увеличится на 4%. Как можно это не учитывать? Мы готовы участвовать в управлении страной, а не быть костылем и исполнителем мужской воли. Мы готовы стратегии писать.
О харассменте (в России и не только)
Я не осуждаю тех, кто рассказывает подобные истории [о домогательстве], это очень смело. Кто-то хайпует, не без этого. Но для большинства жертв рассказать правду — настоящий подвиг. Я в этом смысле не такая смелая.
Женские карьеры на телевидении когда-то рушились только потому, что главный редактор хотел с тобой спать. У меня был неприятный опыт подобного рода, но если я когда-нибудь и расскажу о нем в своей книге, то только после того, как участники этой истории уйдут из жизни. Тогда меня спас мой будущий муж, он был влиятельным и очень крутым журналистом.
Я не рассказываю об этом, потому что не могу набраться смелости. Но я поддерживаю всех жертв сексуальных домогательств, готовых открыто рассказать о произошедшем, открыть свою душу и сердце.
С чего началось движение #MeToo в России? Да со Слуцкого [депутата от ЛДПР Леонида Слуцкого]! Я поражалась, какие девчонки молодцы, радовалась за журналистский цех и за то, что их начальники и мужья встали за них горой. Ведь они лишались работы и очень неплохой. Тем не менее показали себя большими молодцами!
Нужно понимать и четко разделять, где ты домогаешься и унижаешь женщину, а где реально за ней ухаживаешь. Об этом надо говорить открыто. Но пока у нас уровень понимания подобных вещей ниже плинтуса. Мой законопроект о гендерном равенстве многие коллеги-депутаты считали законом о трансгендерах. Ни больше ни меньше. Лишь преодолев равнодушие и ханжество на уровне государства, мы сможем открыто говорить о разнице между домогательством и флиртом, бороться с насилием в отношении женщин, детей, проводить гуманную и эффективную семейную политику.
