До начала военной спецоперации России на Украине и последующего водоворота санкций в ателье заглядывало сравнительно немного людей: те, кто не мог найти нужную вещь или нужный размер в магазине, те, кто готовился к важному событию (например, к свадьбе), те, кто всегда предпочитал индивидуальный подход к одежде, и наконец те, чья одежда нуждалась в ремонте. Сегодня роль ателье становится важнее, ведь из-за приостановки деятельности зарубежных компаний и отсутствия достойных альтернатив среди оставшихся игроков и отечественных брендов купить хорошо скроенный костюм или качественную сорочку попросту негде.
Спрос
Основательница «Ателье’L» Эльвира Багирова говорит, что у них действительно стало больше клиентов — особенно мужчин. «Они заказывают вещи на индивидуальный пошив, ссылаясь на то, что Dior закрыт, а им нужны брюки. Или приносят свою любимую рубашку от зарубежного бренда и просят повторить». Постоянные клиенты, отмечает Багирова, стали чаще обращаться с просьбой починить вещь: «Такого отношения, как раньше, что мог подарить, отдать, выкинуть, уже нет. Люди стали более трепетно относиться к своему гардеробу. Даже когда мы объясняем, что починка невозможна технологически, они спрашивают: "А что возможно?" Лишь бы сохранить бирочку, вещь».
Георгий Балашов, ретейл-директор Costume Code, сервиса по пошиву костюмов и сорочек по индивидуальным меркам, объясняет, что клиенты разделились на два лагеря: одни заняли выжидательную позицию, а другие активно пополняют гардероб на будущее. Самые частые заказы у Costume Code — это деловой костюм или сочетание пиджака с брюками из разных тканей. Тем временем у bespoke-ателье Per Nobile, в котором можно заказать как одежду, так и обувь, в течение полутора месяцев с 24 февраля было затишье, и только 11 апреля началось оживление. Люди стали приходить за базовыми вещами: дюжиной белых и голубых сорочек или классической парой черных оксфордов, объясняя это тем, что ожидают скачок цен или дефицит сырья в будущем. Об увеличении спроса на ассортимент тканей, особенно сорочечных, говорит и владелец bespoke-ателье Bourbaki Павел Козлов. Однако он напоминает, что индивидуальный пошив — это не про удовлетворение базовых потребностей, а про осознанное потребление и получение удовольствия. С ним согласен владелец одноименного ателье по пошиву мужской одежды Николай Морозов: «Надо понимать, что пошив костюма хорошего качества стоит в среднем от 100 тыс. руб. У людей, которые могут себе это позволить, нет задачи срочно побежать, заказать, надеть. Для них такой костюм — это способ, например, наградить себя за хороший результат шестимесячной работы».
Логистика и ткани
За наличие материалов клиенты переживают не зря. Премиальные ателье заказывают их в основном из Европы, а DHL, FedEX и другие ключевые международные операторы перестали доставлять товары в Россию из-за санкций. Кроме того, некоторые товары доставлять в нашу страну в принципе нельзя. Регламент об ограничительных мерах, опубликованный в журнале ЕС от 8 апреля, запрещает импорт определенных видов шерсти и ниток.
Продукция ателье, по сути, интернациональная. Управляющая Per Nobile Алена Лозовская приводит в пример классический мужской ботинок: «В России мы его шьем, в Санкт-Петербурге заказываем колодки. На этом все. Кожа верха — Франция, кожа подклада — Нидерланды, основная стелька, шнурки, подноски, задники, каблук, подошва — Италия, клей — Германия, гвозди — Турция. Все станки и оборудование итальянские». Заменить все это материалами из стран, с которыми сохранено по крайней мере прямое авиасообщение, вряд ли получится. Управляющая Per Nobile пару недель назад посещала кожевенную выставку в Дубае, чтобы в том числе присмотреться к турецкой коже, но «это совсем другой уровень качества» и позволить себе перейти на него Per Nobile не может. Для люксового сегмента пока не подходит и кожа с российских дубилен. «Для сырья очень важно состояние животного, чтобы не было проблем с оводами и паразитами, ведь они проявляются и становятся заметны на изделии», — говорит Алена Лозовская. Ателье пытается придумать новые логистические цепочки, «причем от недели к неделе новые». На данный момент материалы доставляют через Киргизию: до Бишкека компанией FedEx, а оттуда — СДЭКом.
Некоторые поспешили закупиться материалами, как только стало понятно, что в будущем могут быть проблемы с поставками. Среди них — основательница одноименного ателье Ирина Логвинова. Когда запасы кончатся, ателье планирует «вычерпывать» то, что есть у посредников, а затем «разбираться по ситуации». «Я верю в силу людей и желание работать и зарабатывать. Думаю, что найдутся какие-то ходы, кривые пути, как и через кого мы это будем покупать», — говорит Логвинова.
Индивидуальный пошив — это не про удовлетворение базовых потребностей, а про осознанное потребление и получение удовольствия.
Впрочем, далеко не все ателье могут иметь запасы в силу своей специфики. «Мы оказываем такой широкий спектр услуг, что приобрести впрок много тканей попросту не можем. Для этого нам пришлось бы открыть отдельный склад», — объясняет Эльвира Багирова. В «Ателье’L» подбирают ткани под каждого клиента: если для человека важно качество и идеальный крой костюма, то обращаются к Италии, а если поступил заказ на блестящее платье для вечеринки, то это уже Турция. Такой подход позволяет использовать небольшие партии — подиумные или стоковые остатки, которые есть в московских магазинах. Но в целом, считает Багирова, если через год ситуация будет такой же, то менталитет у людей изменится. «Сейчас клиент приходит и говорит, что любит ткани только из Италии. Но вскоре он начнет подстраиваться. В Россию будут все больше завозить Турцию и Китай».
Специалистам по индпошиву подстраиваться приходится уже сейчас. «Раньше мы кривили нос, не обращали внимания на китайские ткани. Но нам привезли образцы и оказалось, что у них есть интересные виды хлопка и льна, а также мережка и батист с выбитым рисунком. Это действительно интересные варианты», — делится Ирина Логвинова.
Одно дело мережка и совсем другое — костюмная шерсть, качество которой во многом зависит от добывающего региона. Николай Морозов, который, помимо ателье, занимается дистрибуцией импортных тканей, рассказывает, что сырье для текстильного производства приходит из Австралии и Новой Зеландии, оборудование — из Европы и США, «а все остальное — это руки, вода, красители и химикаты». Поэтому «глобально все равно, где производить ткани», но у лидеров индустрии есть свои секреты. Так, шерстяная фабрика Zegna расположена в Пьемонте в окружении гор и использует очищенную воду из горных рек для промывки готовых полотен, что придает им особую мягкость. В свою очередь, Loro Piana осуществляет все процессы, связанные с водой, на заводе Quarona, также расположенном в Пьемонте и имеющем собственную станцию для очистки сточных вод.
Сам Морозов три года назад перенес производство, на котором отшиваются костюмы по снятым в Москве меркам, из Европы в Китай и попутно начал присматриваться к китайским текстильным компаниям, на складе которых лежат итальянские ткани, например Stylbiella. «С другим партнером у нас получилась интересная история, — продолжает владелец Atelier Morozov. — Я знал, что французско-английская компания Dormeuil, которую я давно представляю в России как дистрибьютор, выпускает вторую линию тканей не под своим брендом, и знал, что эти ткани китайские. Но только полгода назад понял, что это фабрика Dino Filarte с филиалом в Пекине. У нее действительно очень хорошие по качеству ткани, поэтому мы также начали их продавать».
Сотрудничество Морозова с китайскими компаниями сегодня стало выгодным не только из-за логистики. Он признается, что некоторые партнеры из Англии и Италии, не вернув предоплату и не отправив ткани, в жесткой форме отказались от поставок в Россию. Однако другие спикеры утверждают, что с кэнселингом пока не сталкивались — ни со стороны поставщиков материалов, ни со стороны зарубежных клиентов. Таковых много у петербургского Atelier Biser Ксении Подвальной, которое шьет наряды для Кайли Дженнер, Синди Бруна, Крисси Тейген и Карли Клосс, а в апреле в комбинезоне российского производства вышла на сцену певица Lorde. Доставить им заказы можно (DHL еще работает на экспорт из России), а вот ввоз тканей для пошива требует проработки сложных логистических маршрутов и, как следствие, большего количества сил и времени. Сроки изготовления обсуждаются с клиентом на стадии формирования заказа.
О задержках в поставках из-за пересмотра логистики говорят и в Costume Code, где для пошива используют специализированные ателье в Европе, а в Россию доставляют одежду, уже изготовленную под клиента.
Импортозамещение
Владелица Atelier Biser объясняет, что ткань подбирается под конкретный заказ и найти нужную «может посчастливиться где угодно», необязательно в Европе. Однако к российским материалам специалисты относятся скептически — не только к обувной коже, о которой рассказывала Алена Лозовская, но и даже ко льну. «Недавно я ездила на Костромскую льняную мануфактуру, — рассказывает Ирина Логвинова. — И все на этой мануфактуре покрыто красивой, кристаллической, многовековой пылью. У них лежали скрученные заказы на полотенца от Zara и IKEA, и это, пожалуй, самое симпатичное, что там было». Во время экскурсии предпринимательница наткнулась на альбомы с принтами досоветского времени, которые, как она считает, можно было бы оживить и использовать в пошиве. «Но в плане логистики и управления у нас в стране пока все ржавое, неповоротливое. Очень тяжелый менеджмент».
На рынке есть отдельные энтузиасты, которые создают заслуживающие внимания материалы. Основательница Irina Logvinova Atelier делится своей недавней находкой — семейной мастерской Mojd с принтованными тканями по мотивам северных сказаний. Правда, выходят они не в промышленных масштабах и используются в основном для пошива постельного белья и штор. «Мы хотим организовать с ними встречу и попросить сделать что-то в шелке или хлопке. Но чтобы получился не декоративно-прикладной костюм, а носибельная, актуальная вещь».
На Костромской мануфактуре все покрыто красивой, кристаллической, многовековой пылью.
Логвинова считает, что именно такие заинтересованные увлеченные люди, а также большие инвестиции в фабрики вроде Костромской могут способствовать развитию отечественной легкой промышленности для импортозамещения хотя бы некоторых видов тканей. Но также нашим мастерам-промышленникам, по словам предпринимательницы, не хватает насмотренности, вкуса, неуловимого стиля и деликатности, которые есть, например, у итальянцев. Ведь ценность ткани заключается в нюансах — мимолетных, сложносочиненных оттенках и полутонах.
Кадры
Проблема с насмотренностью есть не только на фабриках, но и в самих ателье. «Чтобы стать грамотным портным, важно иметь возможность держать в руках и видеть изделия со сложным кроем, обработками, современными технологиями, дублирующими и прикладными материалами. Для этого было бы неплохо вскрыть, условно, жакет Zegna или Loro Piana. Там такие детали, нитки, схемы — настоящая контурная карта. В силу дороговизны российским мастерам редко удается познакомиться с подобными изделиями, им приходится довольствоваться малым. Поэтому ситуация с кадрами у нас такая: швей, которые работают на прямострочке, много, портных мало, конструкторов — практически единицы, а ремесленников, как в мастерских старой Европы, и подавно нет», — говорит Ирина Логвинова. Конструктор, которая на протяжении 18 лет работала в ее ателье, ушла воспитывать внуков, поэтому сейчас Ирина не без труда пытается найти ей замену.
Вакансии есть и в «Ателье’L» — нужные кадры не получается найти уже два месяца. Дело не только в отсутствии насмотренности и вкуса, но и в элементарных навыках: уровень образования в российских колледжах не соответствует требованиям профессиональных ателье, а у их владельцев нет времени на то, чтобы обучать или переучивать сотрудников. «Многие считают себя мастерами, но не проходят базовую проверку, — говорит Эльвира Багирова. — Поначалу я хотела помогать молодым и прытким, но с нашей проходимостью и загруженностью делать этого не получилось».
Слова Багировой подтверждает Николай Морозов, подчеркивая, что с профессиональными кадрами в России всегда было тяжело: «В 2005 году я открыл bespoke-ателье "Черный квадрат". В какой-то момент мы стали расти так интенсивно, что нуждались в дополнительных портных. Решил попробовать поискать в техникуме. Пришел к директору, попросил лучших с выпуска, дали троих. Говорю: "Сделайте карман в рамку". Это боковой карман на пиджаке — сложный, но вполне выполнимый. Одна выпускница ушла сразу, вторая — через неделю, сделав три-четыре кривых кармана, а третий — через месяц, решив, что раз у него все хорошо получилось, можно пойти учиться на модельера».
На крупном производстве готовой одежды, продолжает Морозов, профессиональные портные не нужны — нужны швеи-мотористки и операторы сложных полуавтоматов. Даже в сфере made-to-measure, где лекала подгоняются в соответствии с мерками заказчика, необходимость в портных становится меньше из-за все большей автоматизации процесса. А вот в bespoke-ателье, где костюм шьется с нуля, по индивидуальным лекалам, без таких специалистов не обойтись. Они должны быть не просто насмотренными и опытными, но и коммуникабельными, ведь один мастер ведет клиента на протяжении всего процесса пошива. Из-за недостатка кадров, по словам предпринимателя, количество bespoke-ателье с каждым годом снижается, а сам сегмент превращается из бизнеса в искусство.
Одна выпускница ушла сразу, вторая — через неделю, сделав три-четыре кривых кармана, а третий — через месяц, решив, что раз у него все хорошо получилось, можно пойти учиться на модельера.
Сегодня высококлассные кадры в сфере индивидуального пошива — это, как правило, люди старшего возраста, которые либо росли вместе с ателье, либо у ателье была возможность интегрировать сотрудника в существующую систему работы. Так поступает, например, Costume Code. Георгий Балашов верит, что везде можно найти профессионалов своего дела, но подтверждает, что на это нужно время и иногда дополнительные средства. «Сейчас у нас есть мастера высокого уровня, умеющие работать с любыми тканями и хорошо понимающие конструкцию и архитектуру костюма. Об этом говорит хотя бы то, что некоторые наши клиенты, которые уехали за границу, до сих пор делают у нас заказы. Также были случаи, когда мы исправляли работу зарубежных коллег, к которым обращались наши клиенты».
Проблему с поставкой кадров пытаются решить частные школы и курсы шитья, которые в отличие от государственных образовательных учреждений делают упор не на теорию, а на практику. Так, Мария Амочаева, соосновательница сети учебных центров «Хочу Шить» в Санкт-Петербурге и Москве, рассказывает, что к ним приходят набивать руку студенты Университета технологии и дизайна. Преимущество таких курсов состоит еще и в том, что они следят за трендами и быстро на них реагируют. «Например, в моду вошли корсажи — и мы тут же подключили преподавателей-практиков, которые много лет работают в этом направлении, и добавили уроки по созданию корсажа в курс по белью. Думаю, в вузе такие корректировки программы занимают гораздо больше времени», — говорит Амочаева.
С конца февраля, отмечает она, спрос на обучение вырос очень заметно: места больше, чем на месяц вперед, в школе заняты, сейчас ведется набор на июнь. «Люди испугались роста цен и поняли, что деньги лучше всего вкладывать в свое обучение. Немалую роль сыграл и уход с рынка многих брендов. Одни приходят, чтобы шить для себя, другие — на заказ, а третьи планируют открыть свое производство и хотят разобраться в процессах».
Плюсы
Портные могут появиться еще и в результате закрытия других ателье. Эльвира Багирова отмечает, что в последнее время ей стало приходить много писем с такими новостями и предложениями купить оборудование, иголки, остатки тканей. Сам массовый уход конкурентов с рынка предпринимательница связывает с тем, что они не успели наработать клиентскую базу: «Мне кажется, сегодня 90% бизнеса — от ателье до салонов красоты — держится на сарафанном радио, поэтому фактически идет проверка на лояльность: сколько ты успел сделать для того, чтобы клиенты возвращались несмотря ни на что. Мне нравится, когда люди называют себя не бизнесменами, а предпринимателями. От слова «предприимчивый». То есть ты должен уметь лавировать в любых условиях, быстро реагировать на внешние изменения и подстраиваться к новым реалиям. Не уходить в демагогию — справедливо/несправедливо. А просто брать и делать. Только тогда сможешь остаться на плаву».
Сегодня 90% бизнеса держится на сарафанном радио, поэтому идет проверка на лояльность.
Еще один важный фактор успеха в текущих условиях — не торопиться занимать освободившиеся ниши. К примеру, в Costume Code «постоянно работают над изучением разных опций», но подчеркивают, что, расширяя список услуг или добавляя новый продукт, необходимо уметь работать с ними на профессиональном уровне и с профессиональными партнерами. О том же говорит основательница «Ателье’L»: «Нужно определить свою нишу, чтобы у тебя горели глаза. Если ты делаешь бизнес только ради наживы, то далеко не уедешь. Некоторые говорят: «Пойдем откроем салон». Но спроси себя: «Ты вообще в этом что-то понимаешь?» Сферу нужно знать изнутри. По той же причине закрываются ателье. Слишком много тонкостей».
В свою очередь, Павел Козлов из Bourbaki настаивает на том, что «хорошее ателье характеризуется наличием очереди заказов, поэтому вопрос развития лежит не в плоскости расширения списка услуг, а в стремлении более быстрого исполнения заказов при сохранении качества». Тем более, что сегодня нужно думать еще и о сохранении цен — сейчас подорожание материалов и сложности с логистикой вынуждают поднимать их в среднем на 10%.
Сложности в то же время дают точки для роста внутри уже занятой ниши. В Costume Code предполагают, что из-за ухода брендов готовой одежды среднего и высокого классов люди станут чаще обращаться к индивидуальному пошиву, а в Bourbaki ждут «возникновения дополнительного спроса со стороны клиентов, которые раньше пользовались услугами индивидуального пошива за рубежом — например, в Великобритании и Италии». Тем времена Алена Лозовская из Per Nobile хвастается тем, что некоторые люксовые торговые центры из регионов предложили им разместить заказы на готовые изделия и выставить их к осени на своих полках. Так что фраза о том, что кризис — это время возможностей, не такая уж кощунственная. Главное, чтобы были ресурсы, чтобы эти возможности реализовать.
