Поинтересуйтесь у немца и француза (да, кстати, и люксембуржца), чьим национальным достоянием является Villeroy & Boch, и каждый будет настаивать, что сей славный бренд принадлежит историческому наследию именно его страны. Неудивительно, ведь с 1748 года, когда Франсуа Бох из местечка Оден-ле-Тиш преобразовал свою кузницу в гончарную мастерскую, несколько поколений его потомков меняли гражданство, зачастую не покидая при этом места жительства.
В составе герцогства Лотарингия городок Оден-ле-Тиш входил тогда в Священную Римскую империю. В 1766 году Вена уступила эти территории Парижу, но долго конкурировать с французскими гончарами братьям Бох (отец-основатель к тому времени уже скончался) не пришлось. Добившись расположения Марии Терезии, даровавшей им право именоваться «Императорской и королевской мануфактурой», Жан-Франсуа, Доминик и Пьер-Жозеф возвращаются под крыло Священной Римской империи, перебравшись в Сетфонтен, Люксембург. Аналогичная ситуация складывалась и в Сааре, испытывавшем на протяжении столетий то германское, то французское влияние. Когда в 1809 году Жан-Франсуа Бох (сын Пьер-Жозефа) основывал в Метлахе собственную фабрику, городок принадлежал Франции. А золотую медаль Берлинской выставки прикладного искусства он получил в 1822 году уже как подданный Королевства Пруссия.
Примерно такие же перипетии переживала и семья Николаса Виллеруа. Удачливый торговец солью из города Мец (Лотарингия) стал в конце 1780-х совладельцем керамической фабрики во Фраунберге (Верхняя Бавария), которая вскоре была перенесена в Валлерфанген (Саар), поближе к источникам сырья и транспортным путям. На берегах реки Саар и состоялось знакомство Николаса Виллеруа с Жан-Франсуа Бохом. С годами оно переросло в близкую дружбу и тесное деловое сотрудничество, каковое и увенчалось в 1836 году созданием совместного предприятия под названием Villeroy & Boch.
Считается, что альянс Виллеруа и Бохов имел целью объединить коммерческий опыт Николаса с глубокими знаниями Жан-Франсуа в области технологии производства. На самом деле технической стороне вопроса традиционно уделяли повышенное внимание оба производителя. Так, Николас Виллеруа первым в регионе основал при фабрике мастерскую глубокой печати, где рисунок на изделия наносился по английской технологии. Впрочем, в активе семейства Бох числится куда больше изобретений. Взять, к примеру, угольную печь с пирометром, регулировавшим температуру обжига, или механизмы, разделявшие сырье на заготовки для изделий (для механизации производства использовалась энергия воды близлежащего ручья). На момент внедрения сих новшеств подобных технологий не было даже у англичан! Тот же Жан-Франсуа Бох разработал собственный способ нанесения монохромных, а впоследствии и цветных изображений на керамическую посуду и, экспериментируя со смесью глины и полевых шпатов, получил новый сверхпрочный материал — керамогранит. А газовые печи, внедренные еще в 1902 году, оказались настолько удачными, что исправно служили до конца 80-х.
Понятно, что и современные заводы компании оснащены по последнему слову техники. Производство столового фарфора в Мерциге, которое удалось посетить автору этих строк, практически полностью роботизировано. Процесс, от смешивания компонентов сырья до формования и обжига, происходит почти без участия человека. Людям остается лишь самая ответственная часть — контроль качества. Ну и роспись фарфора: ею заняты исключительно женщины, причем, как правило, немолодые, проработавшие на фабрике не один десяток лет. Кому, как не им, доверить эту кропотливую, требующую точного глазомера — и, что греха таить, довольно монотонную — работу!
В основном речь идет о наклеивании аппликаций (подчас довольно сложных и дорогостоящих, если говорить о золотой или платиновой кайме), но также в ходу и традиционные кисти с красками. Впрочем, и декорирование посуды в значительной степени механизировано. Рисунок, например, цветочный узор в несколько красок, наносит на тарелки специальный автомат, оперирующий внушительных размеров силиконовыми штампами, формой напоминающими женскую грудь.
Из Мерцига перемещаемся в соседний Метлах, где расположена штаб-квартира Villeroy & Boch, а также музей с роскошной экспозицией, охватывающей более чем два с половиной века истории компании. Один из фактов этой истории особенно интересен.
Villeroy & Boch — один из старейших в мире брендов, под которым 7,5 тыс. человек выпускают на 14 заводах достаточно широкий ассортимент продукции (от посуды и столовых приборов до сантехники, смесителей и напольных покрытий), представленный на рынках 125 стран.
Фарфоровая посуда ныне производится только в Германии — на заводах в Мерциге и Торгау. Сантехника выпускается в Германии, Франции, Венгрии, Румынии, Бельгии, Нидерландах, Швеции, Мексике и Таиланде.
В 1987 году компания преобразована в открытое акционерное общество, но в значительной степени продолжает контролироваться представителями семей Виллеруа и Бох. В совет директоров входит Николас Люк Виллеруа, возглавляющий направление посуды. Наблюдательный совет из 13 членов возглавляет Венделин фон Бох-Галлау. Почетным членом совета является Лютвин Гисберт фон Бох-Галлау. Кроме того, в совет входят Доминик Виллеруа де Галлау и доктор Александр фон Бох-Галлау.
В 2016 году оборот компании составил €820,1 млн, что на 2% выше, чем годом ранее. При этом по основным направлениям деятельности — сантехнике и посуде — показатели составили €524,4 млн (+5,5%) и €295,7 млн (–3,6%) соответственно. Основным рынком для компании с долей 29% остается Германия, где оборот составил €241,4 млн (+6%), что сопоставимо со всей Западной Европой, на долю которой приходится 30% с оборотом в €247,2 млн (практически без динамики за отчетный год). В Восточной Европе оборот компании упал на 2,2%, до €73 млн. В основном за счет России, показавшей снижение на 7,8%.
Наверное, каждому, кто хоть немного знаком с темой архитектуры и дизайна, известно понятие «метлахская плитка». Изумительно красивое, а равно весьма прочное и износостойкое покрытие производится во многих странах, кстати, и у нас. Имя Метлах стало нарицательным. Только вот история происхождения названия, как говорится, теряется в веках. А между тем появлению метлахской плитки, которой отделаны Кельнский собор, Большой театр, тоннель Холланда в Нью-Йорке и множество жилых и общественных зданий по всему миру (а заодно салоны «Титаника» и дирижабля «Гинденбург»), мы обязаны именно компании Villeroy & Boch. И случилось это в 40–50-х годах позапрошлого века, когда Жан-Франсуа Бох открыл новый способ изготовления керамической плитки — сухое компрессионное формование, сделавшее возможным ее массовое производство, а его сын Эжен Бох, вдохновленный раскопанными по соседству древнеримскими образцами, разработал на их основе собственную мозаичную напольную плитку.
К началу 70-х годов XIX века плитка обеспечивала до 60% продаж компании, но стремительно развивающийся технический прогресс открыл для Villeroy & Boch новые горизонты. Властно вторгавшийся в жизнь простых обывателей водопровод и канализация обеспечили предприятие новым и весьма перспективным направлением деятельности. Речь, разумеется, идет о сантехнике. Ныне это стратегическое направление в развитии компании, и к производству раковин с унитазами здесь относятся так же ответственно, как и к выпуску сервизов.
В отличие от Мерцига здесь трудятся в основном мужчины. Правда, и они главным образом присматривают за роботами. Ну и доделывают за ними кое-какую работу. Например, прорезают вручную технологические отверстия или следят, насколько качественно подогнаны друг к другу части унитаза (кто бы мог подумать, что чаша и бортик, на котором сиденье, отливаются по отдельности, а потом собираются воедино!). И разумеется, без серьезного мужского надзора не обходится выходной контроль качества с тестированием готовой продукции. Об отделе заводских испытаний стоит рассказать подробнее. Экспортируемые по всему миру, изделия компании должны соответствовать стандартам, принятым в той или иной стране. А они, оказывается, разнятся и порой весьма существенно. Скажем, если европейский унитаз должен смывать восемь листков туалетной бумаги, то его австралийский собрат обязан «глотать» страницы из телефонного справочника. А в США и Японии к поглощающей способности предъявляются гораздо более жесткие требования: помимо пластиковых имитаторов продукта жизнедеятельности при тестировании используют гранулы, подозрительно напоминающие наполнитель для кошачьего туалета. А еще унитаз должен обладать громадным запасом прочности, выдерживая вес до 400 кг, — Метлах и это гарантирует!
