Марк Шагал, «Над городом», 1914‒1918. Выставка «Марк Шагал. Радость земного притяжения»
Сизая мечтательная оправа, зависшие под потолком скрипки, контрабасы и валторны, на главной лестнице силуэт золотой козы — важнейший символ хасидской культуры: сценография первой за почти 40 лет выставки Марка Шагала в ГМИИ имени А.С. Пушкина «Марк Шагал. Радость земного притяжения» перекраивает пространство музея.
Предыдущая выставка к 100-летию Шагала была блокбастером: увидеть в том числе зарубежные работы художника в 1987 году выстраивалась очередь с улицы. Сегодня здесь картины и графика первой четверти ХХ века, которые художник, в основном, писал в родном местечке, Петербурге и Москве или позднее за границей по памяти. Здесь его ранние годы, костяк обывательских сюжетов в сказочной форме — так называемый «витебский период».
Монпарнас, «Улей», знакомство с Пабло Пикассо, Анри Матиссом, Гийомом Аполлинером, американские годы, жизнь и смерть в Сен-Поль де Вансе — все это знакомо нам по другим выставкам и оставлено за скобками.
В экспликациях возникают имена других современников: рецензии Александра Бенуа, выставка в московской галерее Надежды Добычиной, где в 1916 году показали 63 работы Шагала из «витебского» цикла, мандат от Анатолия Луначарского на должность уполномоченного по делам искусств в Витебске, противостояние с Казимиром Малевичем и Эль Лисицким в Народном училище, атрибуция работ в переписке с коллекционером Георгием Костаки, почтальонские услуги Ильи Эренбурга (в послевоенные годы поэт передавал письма родственникам художника, пока почте доверять было нельзя).
Выставка «Марк Шагал. Радость земного притяжения»
«Писал эти страницы, как красками по холсту»: многое о своих работах сказал сам художник в известной книге «Моя жизнь», которая на русском была издана только в 1991 году. Цитаты из нее, искренние и взволнованные, и выбрали кураторы в качестве текстового сопровождения от лица автора.
Персонажи реальной жизни — родные Шагала из Витебска и Лиозно в портретах 1910-х годов соединяются со своим возвышенным и сказочным воплощением. Отец, который всю жизнь ворочал бочки с селедкой в рыбной лавке, казался художнику «загадочным, грустным и непостижимым». Его портреты с неостриженной бородой и лицом цвета жженой охры сам Шагал сопоставлял с картинами флорентийских мастеров. Описывая неприметный быт Витебска и своей небогатой семьи, он апеллировал к произведениям мастеров Ренессанса: они тоже брали за основу реальность и культивировали ее. Дяди Шагала — скрипач и парикмахер — стали прототипами узнаваемых образов творчества художника. Дед был мясником: Марк смотрел, как разделываются туши, отрезаются головы и хлещет кровь, а видел возносящихся в потолок летающих коров — которые тоже часто возникают на его холстах в течение жизни.
Самые теплые слова Шагал, старший из девяти детей в семье, посвящает матери: «Весь мой талант таился в ней, в моей матери… она — это я». Именно Фейга-Ита Шагал, владелица бакалейной лавки, увидела в сыне талант, и хотя его увлечения живописью не одобряла и прочила ему карьеру торгового агента, отвела Марка к первому ментору — Иегуде Пэну, который держал в Витебске школу-студию для провинциальных талантов. Позже Шагал провалит экзамены в Академию Штиглица, уйдет из рисовальной школы Императорского общества поощрения художеств Николая Рериха, два года будет учиться у Льва Бакста в частной художественной школе Е.Н. Звеньевой, а в 24 года уедет по стипендии частного мецената Максима Винавера в Париж. Но все, с чем потом художник смешает на своей палитре опыты кубизма и красочность парижской школы, было заложено на неказистой улице Покровской в родных Песковатиках.
Марк Шагал, «Танец», «Музыка» (1920)
В 1914, вернувшись на несколько месяцев в родные края после четырех лет в Париже ради встречи с возлюбленной Беллой Розенфельд, Шагал застает Первую мировую войну в прифронтовом Витебске. Он пробудет в России до 1922 года и в военные годы отложит яркие краски. Он работает на светлой или коричневой бумаге с темным пятном, линией тушью и белилами. Этот раздел из собраний Третьяковской галереи и региональных музеев впервые представляет «военную» монохромную графику Шагала, который был чувствителен к происходящему в мире и в родном городе. В его рисунках солдатов изображен «лик человеческий», а не бравада, которую писали современные футуристы. Много внимания он уделяет не идеологическим, а бытовым деталям: нарезаемый солдатами хлеб, малодоступный в военные годы, декоративный узор на сапогах и чулках жены, оплакивающей солдата, собаки, снующие между прощающимися на вокзале людьми.
Выставка «Марк Шагал. Радость земного притяжения»
Тяжелое для страны время накладывается на счастливые события в жизни художника: он воссоединяется и в 1915 году играет свадьбу с главной своей любовью и музой Беллой. Белла Розенфельд была, в отличие от Шагала, из обеспеченной семьи, получила хорошее образование, защитив накануне Первой мировой две диссертации. «Это моя жена. ˂…˃ Это мои глаза, это моя душа», — художник узнает ее при первой же встрече. Помимо известных работ «Над городом» и «Свадьба» из собрания Третьяковской галереи, на выставке представлен холст, написанный Шагалом в дни медового месяца в Заольшье на даче отца Беллы: «Окно на даче. Заольшье близ Витебска». В правом углу профили Марка и Беллы: как соединенные маски, мотив слияния двух влюбленных. «Голубые любовники» тоже не имеют сюжета: близость, поза, глубокий бархатно-синий цвет передают чувство. «С тех давних пор и по сей день, — пишет Шагал в «Моей жизни», — она, одетая в белое или в черное, парит на моих картинах, озаряет мой путь в искусстве».
Самая ранняя картина про любовь на выставке — «Вид из окна в Витебске» (1908) — пейзаж, открывающийся из комнаты художника, с букетом цветов, который принесла Белла: «Только открыть окно — и она здесь, а с ней лазурь, любовь, цветы».
Выставка «Марк Шагал. Радость земного притяжения»
В центре Белого зала — воплощенный в историческом масштабе зал ГОСЕКТа — Государственного еврейского камерного театра, для которого Шагал по приглашению искусствоведа Абрама Эфроса в 1920 году создал девять панно. Уцелели семь из них, потолочный фриз с летящими любовниками и занавес с двумя головами коз не сохранились. Монументальные картины были написаны темперой и гуашью в финальных конвульсиях стройки: окруженный деревянной стружкой и окурками рабочих, Шагал закрылся в зале на 40 дней и ночей.
Получились совсем нетрадиционные для театра масштабные живописные полотна в прозрачном колорите, да и само пространство было необычным. Небольшой особняк 1870-х годов в доме 12 по Чернышевскому (сегодня Вознесенскому) переулку был перестроен в начале XX века купцом Лейбом Гурвичем. Первый и третий этаж были отданы под жилье для актеров, а зрительный зал расположился на втором этаже: в трех парадных гостиных снесли перегородки, печку, заложили окна и двери. Вышло камерное пространство на 90 стульев: заходя в зал, зрители касались настенных панно рукавами и волосами.
«Введение в национальный театр» с кубистско-орфистской композицией передает творческую атмосферу репетиций и споров и изображает деятелей еврейского театра: Эфроса, главу театра Алексея Грановского и самого Шагала, актеров Хаима Крашинского и Соломона Михоэлса. На малой стене — завораживающая «Любовь на сцене» с силуэтами пары акробатов в окружении кубистических символов. Аллегории искусств «Музыка», «Танец», «Драма» и «Литература» изображают предков современного театра: бродячего музыканта, свадебного шута, танцовщицу и переписчика Торы — первого поэта-мечтателя.
Выставка «Марк Шагал. Радость земного притяжения»
В облаках над витебскими домами летит среди супрематистских кругов и квадратов человек, напоминающий Казимира Малевича, — так Шагал намекнул на суть конфликта между двумя художниками. В 1918 по мандату Луначарского Шагал был назначен руководителем Народного художественного училища в Витебске. По его приглашению в город приехали авангардисты — Малевич и Лисицкий, революционная творческая позиция которых противоречила «устаревшей», на их взгляд, шагаловской. Столовые, трамваи, улицы Витебска оказываются расписаны в стиле супрематизма, последователи Малевича самовольно переименовывают народную академию в супрематическую. Шагал снимает с себя полномочия и уезжает навстречу большому театральному заказу — в Москву.
Важная работа в экспозиции — написанный в Париже «Автопортрет у мольберта» 1914 года из частного петербургского собрания. Шагал часто рисовал себя, и все эти портреты выполнены в разных стилях. Здесь мы видим художника в голубой робе с палитрой в руках — через зеркало, в классической европейской традиции.
Марк Шагал, автопортрет
Резное бюро, вещевой сундук, сервиз, деревянные кресла и мельхиоровая ваза: впервые в Москве показывают 26 предметов оригинальной обстановки из отчего дома Шагала в Витебске. Они были выкуплены частным меценатом для Русского музея в 1996 году. Куратор выставки «Марк Шагал. Радость земного притяжения» Евгения Петрова тогда служила заместителем директора по научной работе Русского музея. «В один из осенних дней у кабинета меня ждала пожилая женщина, как оказалось, дочь сестры Шагала Мани — Ида Голдберг, — вспоминала Евгения Петрова. — Она переезжала в Германию и хотела передать семейную мебель музею. После атрибуции и установки подлинности предметы перешли во временное хранение музея».
Вещи, не имеющие художественной ценности, закольцовывают главную способность великого художника — разорвать оболочку быта, деконструировать обыденность и наделить ее волшебством.
