Кадр из фильма «На этой Земле»
Главная цель Роттердамского фестиваля — представить профессиональной и зрительской аудитории широкую панораму актуального кино в его самых разнообразных видах и формах. Мультикультурность здесь по-прежнему и главный девиз, и идеология, и оправдание, позволяющее включать в программу в принципе что угодно. В этом, вероятно, и заключается основное отличие Роттердама от других важных европейских фестивалей — любое маргинальное или нишевое явление, становясь видимым, здесь не только легитимизируется, но наделяется смыслом, которого в нем, может быть, даже и нет.
По количеству работ Роттердамский фестиваль один из самых больших в мире: в общей сложности вместе с короткометражками за 11 дней здесь будет показано 700 фильмов, и нишевый «артхаус» имеет ровно те же права, что и «мейнстрим» или попытки в него сыграть, иногда не менее маргинальные. В этой куче-мале, в этом кипящем котле вполне может свариться и что-то съедобное.
В конкурс на соискание роттердамских «Тигров» с особенным удовольствием отбираются первые и вторые фильмы подающих надежды режиссеров из развивающихся и «экзотических» стран, а также стран, осторожно скажем, не первого кинематографического эшелона. В этом тоже есть смысл, ибо главные мировые ярмарки тщеславия почти всегда проходят мимо «региональных» событий и достижений. В этом году в конкурсе за обладание «Тиграми» очевиден перекос в сторону «глобального Юга» — фильмы из Китая, Тайваня, Индии, Ирана и Мексики, а также Малайзии и Демократической Республики Конго составляют ровно половину конкурса из 14 картин. Обильно представлены страны экс-Югославии (участвуют фильмы из Хорватии, Сербии, Черногории). Западная Европа — только Бельгия, Германия и Португалия.
Конкурс «Большой экран», Big Screen Competition, также состоит из 14 картин, которым, несмотря на их предполагаемую высокохудожественность, фестиваль оставляет гипотетическую возможность быть показанными на «большом экране», то есть вне фестивального гетто. Он более европоцентричен — в него помимо фильмов из стран, участвующих в основном конкурсе, отобраны вещи из Италии, Швеции, Нидерландов, Финляндии, Литвы и Польши. Традиционно много азиатского кино: участвуют авторы из Японии, Индии, Индонезии и Малайзии (к кинематографу двух последних стран отборщики ощущают особую привязанность).
Российское кино представлено двумя фильмами. В панорамной секции «Гавань» (Harbour), состоящей из 78 фильмов, покажут якутские «Легенды вечных снегов» Алексея Романова, а в престижную внеконкурсную программу «Блестящее будущее» (Bright Future), где находят себе место ленты молодых перспективных кинематографистов, попала картина «На этой Земле» Ренаты Джало, премьера которой состоялась в октябре 2024 года на фестивале актуального российского кино «Маяк».
В прошлом Роттердам был гораздо более открыт авторскому кино из России — только в последние годы здесь показывали фильмы Бакура Бакурадзе, Василия Сигарева, Сергея Лобана, Николая Хомерики, Ренаты Литвиновой, Валерии Гай Германики и многих других. В сегодняшних обстоятельствах попадание российского фильма в официальную программу важного международного фестиваля — и крайняя редкость, и успех, который невозможно переоценить. Свидетельство того, что при всех политических «турбулентностях» против лома нет приема. И ломом в данном конкретном случае оказывается несомненный талант молодого автора, мимо которого было бы как-то совсем уж неудобно пройти людям, чья работа — отлавливать «новых Тарковских» и предъявлять оных мировому сообществу не без гордости и внутреннего удовлетворения.
Кадр из фильма «Легенды вечных снегов»
«На этой Земле» отсылает к работам Тарковского (и других больших авторов — от Белы Тарра до Альберта Серры), что, без сомнения, почувствует насмотренная роттердамская аудитория. Но делает это без всякого коленопреклоненного эпигонства. 27-летняя Рената Джало утверждает, что до сих пор не видела «Андрея Рублева», хотя смотрела другие фильмы Андрея Тарковского, и ей почему-то веришь: ее несомненный визионерский талант позволяет ей быть выше прямого цитирования, для нее история кино, чьи-то мотивы и стили — та самая почва, земля, на которой она не просто крепко стоит, но уверенно строит свои постройки.
Картина «На этой Земле» касается русской старины образца примерно XVIII века: народ в обличье многочисленных старух хтоничен и темен и полагает, что желание летать (на самодельных, из говна и палок, крыльях) есть ни что иное, как происки дьявола, и что из двух близнецов один непременно высасывает жизнь другого. Высший класс склонен к равнодушной созерцательности и абстрактному гуманизму — пускай себе летает, все равно ничем хорошим это не кончится (в том числе для высшего класса).
Кадр из фильма «На этой Земле»
Обозревая этот вечный пейзаж, режиссер склоняется к длинным сложносочиненным планам, медленным панорамам, внутрикадровому монтажу и изощренно-надрывной работе со звуком. В ее изображении «русской жизни» физиология торжествует над идеологией, а видео- и звукоряд — над литературой. Пересказать фильм, в котором почти не видно действующих лиц и в котором драматические события нарочито вынесены за границу кадра, не представляется возможным, и в этом, пожалуй, заключается его главная сила. Это настоящее кино с большой буквы К, которое нечасто снимается не только в наших широтах.
В упомянутом конкурсе «Большой экран» без труда обнаружился фильм-рифма «На этой Земле». В метафизическом послании «Оренда» (Orenda) заслуженной финки Пирьо Хонкасало (ее дебют был показан в Каннах в 1980 году) также действует мальчик, снабженный деревянными крыльями, — правда, взлететь он даже не пытается: крылья, как и сам мальчик, носят чисто декоративный характер, хотя сколочены по-фински качественно, явно лучше российских. Как и «На этой Земле», «Оренда» не может не вызвать ассоциаций с работами классиков — в данном случае Ингмара Бергмана, хотя на теле фильма видны, среди прочих, следы укусов со стороны все того же А.А. Тарковского с И.С. Бахом (отставив в сторону крылья, мальчик то и дело фланирует рядом с одиноко стоящими деревьями, но поскольку он представляет в большей степени дьявольскую, чем ангельскую сущность, поливка деревьев явно не входит в его планы).
Действие происходит на острове, то и дело зловеще окутанном в кровавую дымку предзакатного солнца. Сюда с целью похоронить мужа прибывает известная меццо-сопрано — в этой роли актриса Альма Пёвсти, не только сыгравшая главную роль в «Опавших листьях» Аки Каурисмяки, но и при помощи искусственного интеллекта «заменившая» Лив Ульман в проекте «Другая персона» (ее изображение вводилось в «Персону» Бергмана с целью исследования возможностей новых технологий).
Кадр из фильма «Оренда»
На острове переживающая экзистенциальный кризис певица сводит знакомство с местным пастором — женщиной по имени Наталья. Та находится в неортодоксальных отношениях с Богом и даже носит под сутаной цепи с коллекцией притягивающих ее к земле грузов. На погребальной церемонии она называет Бога женщиной, в связи с чем церковные отцы принимаются выяснять у нее причины сего прозрения: «Наталья, кто такая Оренда?» — «То же, что Вакан. Ну, скажем, Мана». — «В смысле смерть?» — «Нет, власть. Великая власть. Источник всей жизни». — «Другими словами, Бог?» — «Божество». Так к концу фильма удается выяснить смысл его названия. Выясняется также и то, что загадочная Наталья в прошлом тоже была певицей, но положила карьеру к ногам Христа, хотя и не нашла успокоения в вере. Под влиянием своей новой подруги она исполняет с уличными музыкантами знаменитый русский шансон «Гори, гори, моя звезда…», вероятно, все еще весьма популярный у культурной финской публики определенного возраста.
На открытии фестиваля давали локальный голландский продукт, черную комедию «Фабула» (Fabula) Михиля тен Хорна — если отнять у Гая Ричи его легкость и обаяние, а также хорошо придуманных персонажей и драматургическую внятность, если в два раза приглушить яркость экрана и снабдить действо отсылками к работам северных живописных мастеров, то получится примерно такая фабула. Некто Йос (Федя ван Хейт), будучи укушен клещом, испытывает странное чувство того, что весь его род проклят. Предок откопал в грязи золотой шлем, но счастья это не принесло — его пращур стал мелкой криминальной сошкой, не уважаемой никем, включая жену и дочь, и все так же ищущей украденный золотой шлем.
Мешанину криминальных сюжетов, как может, скрепляет олдскульный морализм: Йос скоро станет дедушкой, но перспектива иметь внуком наполовину турка ему совершенно не улыбается. Надо ли говорить, что в финале ему удастся подавить в себе внутреннего расиста. Также в фильме сообщается, что добро не всегда к добру, а зло не всегда приносит зло. Авторы, не умеющие сочинять и рассказывать истории, часто полагают, что добиваются нужного им эффекта простым перечислением банальностей. Но фабула с гангстерскими разборками, пожарами, поножовщиной и оторванной головой никогда не сможет заменить оригинального или просто человеческого сюжета.
Кадр из фильма «Фабула»
