Кадр из фильма «Фиуме или смерть!»
Роттердамский «Тигр» улыбнулся действительно лучшей картине конкурса — хорватской «Фиуме или смерть!» (Fiume o morte!) Игоря Безиновича, открывшего миру глаза на малоизвестную и удивительную историю о том, как знаменитый итальянский поэт Габриэле Д’Аннунцио, ни у кого не спросив, при поддержке пары сотен гренадеров оккупировал город Фиуме (его нынешнее хорватское название — Риека) и установил в нем фашистский режим во славу великой Италии. Когда официальные власти страны отказались аннексировать город и отправили туда войска, аристократ и кокаинист Д’Аннунцио провозгласил: «Фиуме или смерть!», но сам погибать не стал, предоставив возможность другим оплачивать его поэтическое безумие.
Рассказана эта история не менее удивительным образом — при помощи нынешних жителей Риеки, многие из которых слыхом не слыхивали про безумного итальянца. Непрофессионалы бесхитростно разыгрывают события столетней давности — прием реконструкции срабатывает как нельзя лучше, одновременно и высмеивая исторический фарс, и приближая его к современности. Это первый хорватский фильм, участвовавший в конкурсе Роттердама за все 54 года его существования; он же удостоился и приза FIPRESCI, Международной федерации кинокритиков.
Специальный «Тигр» достался документальному эссе «Древо подлинности» (L'arbre de l'authenticité), в котором режиссер из Конго Самми Баложи рассказывает историю прошлого своей страны и заглядывает в ее будущее, высказываясь по всем основным темам сегодняшнего дня — от экологии до (нео) колониализма. Это тоже не совсем привычное «докьюментари»: в числе главных персонажей, от лица которых ведется рассказ в одной из глав фильма, — 300-летнее дерево в конголезском лесу по имени Лилеко.
Кадр из фильма «Древо подлинности»
Второй спец-«Тигр» довольно необъяснимо оказался «В доме моих родителей» (Im Haus meiner Eltern) немца Тима Эллрича — это упивающаяся своим беспросветным черно-белым мраком семейная драма, «мизери-порно», персонажи которого если не умирают или не находятся при смерти, то выглядят так, как будто только и стремятся к такому исходу. Катарсис в такого рода произведениях не предусмотрен, таковым можно считать просто выход из кинозала.
Кадр из фильма «В доме моих родителей»
Катарсис в такого рода произведениях не предусмотрен, таковым можно считать просто выход из кинозала.
В конкурсе «Большой экран» столь же неожиданно победил шведский «Экстаз» (Raptures) Йона Блохеда — унылое историческое кинополотно о группе религиозных фанатиков под руководством психического больного, возомнившего себя Христом. Легковерная деревенская паства поверила его обещаниям апокалипсиса и страшного суда, но они так и не наступили: доблестная полиция сумела пресечь деятельность секты. Второго плана у этой «основанной на реальных событиях» истории нет: режиссеру не удалось придать ей универсальный характер. Получился отчет о том, что происходило накануне и во время Второй мировой войны в одной отдаленной шведской коммуне, на языке которой (меянкиели) впервые в истории и снят этот фильм — в чем, видимо, и состоит его главное достоинство.
Кадр из фильма «Экстаз»
Куда более достоин награды показанный в этом же конкурсе индийский фильм «Рассказ марионетки» (The Puppet’s Tale), хоть он и напоминает любую чинную экранизацию любой классики (в основе — одноименный роман 1936 года писателя по имени Маник Бандопадхьяй). Режиссер по имени Суман Мукхопадхьяй экранизировал его со всем подобающим прилежанием и, что называется, высокой изобразительной культурой. По сюжету провинциальный доктор страдает от непонимания своих деревенских пациентов, в прямом смысле слова поливающих его помоями, а местный духовный авторитет и вовсе пеняет ему на британское медицинское образование и знание английского языка: они-то уж точно до добра не доведут. Но индийский доктор и сам страдает от собственной нерешительности и несостоятельности, что роднит его с персонажами русской литературы.
Кадр из фильма «Рассказ марионетки»
Звездопад отличных гибридных «доков» закончился в программе «Гавань» «Гаданием по звездам» (Wishing on a Star) Питера Керекеша (до этого фильм участвовал в венецианской программе «Горизонты»). Это прелестный постдок, с большим юмором и сочувствием рисующую текущую картину жизни в Западной Европе — абсолютно геронтологическую. Главная героиня, итальянская старушка-астролог Лючана, глубоко вникая в семейные и психологические проблемы своих пациентов, строго по науке отправляет их в те места, где они смогут переродиться для новой жизни — хотя бы метафорически. Кого в Анкоридж посылает, кого на Барбадос, а кого-то и вовсе в Красноярск.
Не все решаются проследовать ее экзотическими маршрутами — как немолодой гробовых дел мастер, находящийся под железной пятой своей матери: она не отпускает его в Бразилию, приходится довольствоваться одним из итальянских пляжей. Но кое-кто решает-таки предпринять путешествие «к себе» — и тогда фильм следует за ними, и удивительный эффект документальной комедии от этого только усиливается. Интеллигентной 80-летней синьоре удается пережить собственную мать, и она с облегчением закуривает, не рискуя получить от нее нагоняй. Аппетит приходит во время еды: почувствовав себя свободным человеком, она садится за руль и едет в Хорватию, где в ноябре совершает моржевой заплыв в неположенном месте и быстро оказывается запеленгована полицейским дроном.
Две идентичные женщины-близняшки примиряются друг с другом после поездки в Бейрут, когда одна из них решает-таки родить ребенка — одного на двоих. Что касается самой Лючаны, то она больше всего мечтает вернуться в родной Неаполь, и для этого ей не нужны никакие карты и приложения.
Кадр из фильма «Гадание по звездам»
«Серфер» (The Surfer) Лоркана Финнегана приплыл в Роттердам прямиком из Канн, явив собой еще одно упражнение режиссера «Вивариума» в жанре психопатологического триллера. Николас Кейдж продолжил в нем плеяду не самых лестных для своего актерского эго экспериментов, вновь проявив себя бесстрашным художником, смело бросающимся в самую убийственную волну. Здесь он играет историю перерождения — быстрого катастрофического сползания среднего человека в безумие с потерей всего, что составляло, казалось бы, самую его сущность. Для этого не нужно много — всего лишь соответствующие обстоятельства. Было: среднестатистический представитель среднего класса, одержимый идеей приобретения дорогой для себя недвижимости. Стало: бомж, копающийся в помойных баках, питающийся дохлыми крысами и отпугивающий от себя «приличных людей», и не подозревающих, что еще вчера он был одним из них. Причем тут серфинг? В данном случае это крайне недружелюбная неформальная организация типа секты, куда удается попасть персонажу Кейджа в обмен на отброшенные за ненадобностью остатки морали.
Кадр из фильма «Серфер»
Высокое место по итогам голосования зрителей занял показанный в программе «В центре внимания» уже знаменитый политический триллер «5 сентября» (September 5) немца Тима Фельбаума — его премьера состоялась в прошлом году в третьем (!) по значению конкурсе Венецианского фестиваля; сейчас фильм номинирован на «Оскара» за лучший оригинальный сценарий. И есть за что: это мускулистый, уложенный в 94 минуты наэлектризованного времени отчет о событиях Мюнхенской Олимпиады 1972 года, когда террористами была взята в заложники и потом полностью уничтожена сборная Израиля. Когда-то Спилберг поставил фильм «Мюнхен», где рассказал об этих событиях с точки зрения отважных агентов израильской спецслужбы «Мосcад», осуществивших операцию по уничтожению организаторов теракта. «5 сентября» напряженно следит за первым большим терактом нашего времени с точки зрения освещающей ее команды телекомпании АВС. Фильм не покидает кабинетов и студии выездной спортивной редакции АВС в Мюнхене и сосредоточен исключительно на том, что она выдает в эфир практически в реально режиме. Перед журналистами впервые в новой реальности встают тяжелые этические вопросы: что показывать, о чем умолчать? — ведь их трансляцию смотрят и террористы.
5 сентября 1972 года стало днем, когда теракты стали глобальным событием: финальный титр сообщает, что трансляцию АВС в тот день смотрело одновременно 900 млн человек. Не нужно говорить об «общественном значении» подобного фильма в момент очередного обострения противостояния между Востоком и Западом, и «оскаровская» номинация тому подтверждение. Но нельзя не сказать и о выдающихся профессиональных достоинствах этой поистине ансамблевой работы, виртуозной и с актерской, и с технической точек зрения.
Кадр из фильма «5 сентября»
Однако лучшим из 700 (!) показанных в Роттердаме фильмов, по мнению зрителей, стал другой фильм из Венеции — «Я все еще здесь» (Ainda estou aqui) бразильца Уолтера Саллеса, номинированный на «Оскар» за лучший фильм года, лучший зарубежный фильм и лучшую главную роль, сыгранную Фернандой Торрес. Эта великолепная мелодрама рассказывает реальную историю борьбы одной сильной женщины за признание государством смерти ее мужа (в результате «точечных репрессий» при диктатуре).
Есть ли лучший способ продемонстрировать прогрессивную и антиколониальную направленность Роттердамского фестиваля, чем показать на его закрытии индонезийский историко-революционный фильм, посвященный освобождению от голландского ига? Пожалуй, нет. Герои исторического блокбастера с пышным названием «Этот город — поле битвы» (This City Is a Battlefield) готовят в 1946 году убийство высшего голландского чина, ради чего прикидываются клубными джазовыми музыкантами, исполняющими музыку Гершвина. Параллельно с борьбой за освобождение Индонезии они ведут насыщенную интимную жизнь, умудряясь решать в постели самые насущные политические вопросы.
Фильм Моули Сурьи соединяет эпический антиколониальный дискурс с поэтикой вульгарной мелодрамы — такому сочетанию позавидовал бы сам Р.В. Фассбиндер. Однако штампов западного кино картине удается избежать: мы ждем, что страдающий импотенцией герой в финале сольется в объятиях с красавицей-женой, тоже по-своему революционеркой. Но нет, от импотенции его вылечит пуля: бесстрашный борец с голландцами отдаст жизнь за правое антиколониальное дело.
Кадр из фильма «Этот город — поле битвы»
