Стиль
Впечатления Канны-2024: Серебренников предъявил Западу свою версию необъяснимой русской души
Стиль
Впечатления Канны-2024: Серебренников предъявил Западу свою версию необъяснимой русской души
Впечатления

Канны-2024: Серебренников предъявил Западу свою версию необъяснимой русской души

Кадр из фильма «Лимонов: Баллада»

Кадр из фильма «Лимонов: Баллада»

О картине про Эдуарда Лимонова, новых работах Йоргоса Лантимоса, Жака Одиара и других конкурсных фильмах Каннского фестиваля рассказывает кинокритик Стас Тыркин

«Лимонов: Баллада» Кирилла Серебренникова

«Лимонов: Баллада» (Limonov: The Ballad) — пятый подряд фильм Кирилла Серебренникова, премьера которого проходит в Каннах. И самый высокобюджетный из всех, что он снял: итало-франко-испанское производство с выстроенным в Риге Манхэттеном и большой международной звездой Беном Уишоу, сыгравшим здесь свою лучшую роль со времен «Парфюмера». Серебренников переписал сценарий знаменитого польского режиссера Павла Павликовского, написанный по мотивам французского бестселлера Эммануэля Каррера: в какой-то момент странная фигура писателя, умудрявшегося быть одновременно и бежавшим на Запад «диссидентом» (сам себя Лимонов таковым не считал), и воинствующим антизападником, и национал-большевиком, и сторонником сексуальных свобод, стала интересовать европейскую культурную общественность гораздо больше, чем его соотечественников, то и дело впадающих в забытье. Что и сделало возможным этот фильм, снятый на английском языке для широкого международного зрителя и потому предполагающий большую долю условности.

Будучи театральным режиссером, Серебренников встречает этот вызов — сделать нацеленное на мировой прокат кино максимально аутентичным — со свойственной ему бравурностью. Фильм не маскирует свою условность, а открыто предъявляет ее. Одна из последних сцен, само собой, снятая одним планом, живописует бешеный пробег Лимонова по инсталляции его жизни: каждому году, прожитому в Америке в 1980-х годах, соответствует комната, в которую он вламывается, чтобы немедленно перебежать в другую, после чего следует отъезд камеры, и мы видим декорацию нью-йоркской улицы, освещенной прожекторами. На аутентичность работает и то, что русский акцент потрясающего Уишоу почти не отличим от акцента, с которым говорят на английском русские актеры (Виктория Мирошниченко в роли жены Лимонова, Евгений Миронов в роли высокого чина КГБ, выпускающего его за границу, Андрей Бурковский в роли Евтушенко и т.д.) — все это, вместе с саундтреком из многих советских и андеграундных песен и музыки группы Shortparis, создает особую аудиосреду, которая оказывается не менее убедительной, чем среда визуальная.

Кадр из фильма «Лимонов: Баллада»
Кадр из фильма «Лимонов: Баллада»

Фильм о Лимонове — отличная возможность помедитировать о национальном характере в нынешних «непростых обстоятельствах». И о самих этих обстоятельствах тоже. «На Западе все разрешено и ничто не имеет значения. А у вас все наоборот: ничего не разрешено, но все имеет очень большое значение», — сообщает Эммануэль Каррер Эдичке, в ответ получая от него обещание, что русские этому Западу еще покажут. Эдичка принадлежит к тому типу русских людей, которые, вырвавшись из тюрьмы (каковой был Советский Союз), начинают вновь в эту тюрьму стремиться — фильм завершается как раз выходом Лимонова из колонии, куда он, вернувшись из Франции, попал во времена перестройки за свои национал-большевистские взгляды. Можно сказать, что Лимонов с его экстримами и душевными перепадами являет собой современное воплощение парадоксальной и… да, во многом необъяснимой русской души, которая, кто бы что ни говорил, по-прежнему глубоко волнует западный мир. Что, в частности, и показал горячий прием «Лимонова» в Каннах.

Баллада — жанр поэтический, но сказать, что Серебренников поэтизирует своего героя, нельзя. Хотя ему явно по душе его панковское раздолбайство, наивная открытость и умение влюбляться без берегов, не говоря уже о стремлении разрушить вокруг себя скучный буржуазный порядок: по Серебренникову, подлинный художник не может не быть панком и революционером. При этом опьянения от проявлений «широкой русской души» режиссер не испытывает. Тот, кто может написать кровью имя любимой в подъезде, может из-за политических разногласий размозжить оппоненту голову бутылкой. Но что способно «сузить» русского человека, даже если тюрьма ему — дом родной?

Канны-2024: что-то старое, что-то новое, что-то заимствованное

«Виды доброты» Йоргоса Лантимоса

Все режиссеры стремятся к успеху у публики, но некоторые из тех, кто его добился, относятся к нему с подозрением. У них делается тревожно на душе от того, что они ударились в мейнстрим. В отместку они стремятся сделать что-нибудь «для себя» и для смертоносной шайки своих твердолобых поклонников, готовых восторгаться всем, что ими произведено. К таким авторам принадлежит и Кирилл Серебренников, и, например, Ларс фон Триер. Последнему показался «слишком хорошо сделанным» его фильм «Меланхолия», и он немедленно учинил безобразную пресс-конференцию, после которой был с позором изгнан из Канн (вероятно, к полному его удовольствию). Йоргосу Лантимосу ничего подобного не грозит, но и он явно не хочет почивать на лаврах «Фаворитки» и «Бедных-несчастных», принесших ему победы в Венеции и на «Оскарах», а главное — огромный публичный успех. «Что-то здесь не так», — видимо, решил предводитель греческой «странной волны» и, пока его группа работала над постпродакшеном «Бедных-несчастных», на скорую руку соорудил трехчасовой опус, в котором впервые со времен великолепного «Убийства священного оленя» соединился со своим греческим сценаристом и в котором ни в чем себе не отказывал. Результат достигнут: его аудитория вновь сужена до той, которая много лет назад рукоплескала «Клыку», — и даже наличие больших голливудских звезд тут мало что изменит.

Кадр из фильма «Виды доброты»
Кадр из фильма «Виды доброты»

«Виды доброты» (Kinds of Kindness) — альманах из трех частей, разыгранных одними и теми же артистами (Эмма Стоун и Уиллем Дефо перешли сюда из «Бедных-несчастных», к ним добавились Джесси Племонс, Маргарет Куолли и Джон Элвин). Каждая следующая новелла берет новый порог абсурда и становится все менее вразумительной, требуя от зрителей все больших усилий и все менее их за это вознаграждая.

В первой Племонс состоит в такой материально-психологической зависимости от Дефо, что должен по его требованию обязательно переехать какого-то чувака своим джипом. Во второй он же подозревает свою жену Стоун в том, что, вернувшись после исчезновения в экспедиции, она перестала быть собой, и в качестве доказательств аутентичности требует от нее поджарить ему на завтрак ее отрезанный палец (дальше — больше). В третьей, уже совсем непроходимой, Дефо предстает вожаком секты, в которой состоят Племонс и Стоун, причем последняя ищет мессию, способную оживлять мертвых, и находит ее в зачем-то обезображенной прыщами красавице Куолли. Провалом все это, конечно, не назовешь — так, передышкой между шедеврами.

Кадр из фильма «Виды доброты»
Кадр из фильма «Виды доброты»

«Эмилия Перес» Жака Одиара

Среди самых удачных фильмов конкурса — новая работа Жака Одиара («Пророк»), в которой этот режиссер-мачо неожиданно обратился к «женской теме». Его «Эмилия Перес» (Emilia Perez) — великолепный микс жестокого «гангстерского фильма» (жанра, в котором он большой специалист), мелодрамы почти альмодоваровской дикости и мюзикла с отличными, попсовыми, запоминающимися песнями и классно поставленными танцевальными номерами.

Действие испаноязычного фильма в основном разворачивается в Мексике. В главной роли — адвокатессы с трудной судьбой, прокладывающей путь к богатству и самореализации в процессе устроения дел своих опасных клиентов, — солирует Зои Салдана («Аватар»; в идеальном мире ей мог бы достаться приз за женскую роль, а Бену Уишоу — за мужскую, но посмотрим, что будет в мире, в котором верховодит Грета Гервиг). При этом имя сеньоры Перес принадлежит созданию рук израильского пластического хирурга: в нее перевоплощается брутальный предводитель наркокартеля с целью избежать справедливого наказания и перехитрить карму. Но карма не дура, хотя и оставляет опцию искупления.

Кадр из фильма «Эмилия Перес»
Кадр из фильма «Эмилия Перес»

«Три километра до конца света» Эмануэля Парву

Румынская конкурсная картина «Три километра до конца света» (Three Kilometres to the End of the World) Эмануэля Парву с обычным для кинематографистов этой страны минимализмом рассказывает историю фатального разрыва детей и родителей. 17-летний студент Адриан проводит каникулы в деревенском родительском доме у моря, но однажды вечером возвращается домой с сильно разбитым лицом и заплывшим глазом. Избили его, оказывается, за то, что он… не совсем такой, как его сверстники. Что становится для родителей большим потрясением. Здесь начинается трагикомедия. В приступе негодования родители пытаются: 1) сами избить сына, а также 2) запереть его в комнате и 3) вылечить при помощи священнослужителя. Добиваются только одного: скорейшего отъезда сына в город.

Румынская волна с ее пристрастием ко всему повседневному, типичному, мелкотравчатому, с ее болтливостью, тонким абсурдистским юмором и точностью психологических характеристик раньше пригвождала к креслу, а сегодня скорее разочаровывает, хотя вроде бы все на месте. Такое ощущение, что она осталась там, где была, а весь мир где-то уже совсем в другом месте.

Кадр из фильма «Три километра до конца света»
Кадр из фильма «Три километра до конца света»

«О, Канада» Пола Шредера

В отличие от мегаломана Копполы, Пол Шредер в пожилом возрасте переживает бум своей режиссерской карьеры. Сценарист «Таксиста» и режиссер «Американского жиголо», сделавшего звездой Ричарда Гира, показал в каннском конкурсе экранизацию романа Рассела Бэнкса Foregone — далеко не лучшую из последних его работ, но, без сомнения, очень личную.

Гир, проявляя себя подлинным актером-интеллектуалом, очень подробно, без привычных ухищрений играет умирающего от рака режиссера-документалиста, решившего перед смертью дать интервью своим ученикам, чтобы, как перед высшим судом, исповедоваться в грехах, о которых не знает даже его терпеливая жена (Ума Турман). Сознание его затуманено лекарствами и предстает на экране в виде часто противоречащих друг другу показаний.

Кадр из фильма «О, Канада»
Кадр из фильма «О, Канада»

Герой (в роли молодого Гира — звезда «Эйфории» и «Присциллы» Джейкоб Элорди) разрывается между женщинами — все они носят имена на букву А, все стерты до полной неразличимости — и стоит перед непростым выбором дальнейшего пути: то ли унаследовать крупное предприятие, то ли бежать в Канаду, чтобы начать там все заново и избежать мобилизации во Вьетнам. Какой бы выбор ты ни сделал, он все равно обернется побегом, сообщает Шредер, а любой побег рано или поздно закончится смертью (см. «Эмилию Перес»). И вопрос по большому счету стоит так: возможно ли человеку прожить свою жизнь так, чтобы не испытывать душевных мук перед смертью?

Кадр из фильма «О, Канада»
Кадр из фильма «О, Канада»

Канны-2024: зачем Коппола 40 лет думал о Римской империи