Стиль
Впечатления Образы, рецепты и прогулки по лесу: 9 книг в подарок
Стиль
Впечатления Образы, рецепты и прогулки по лесу: 9 книг в подарок
Впечатления

Образы, рецепты и прогулки по лесу: 9 книг в подарок

Образы, рецепты и прогулки по лесу: 9 книг в подарок
Каждый из нас хотя бы раз в жизни слышал, что лучший подарок — это книга. Писатель и колумнист «РБК Стиль» Сергей Кумыш рассказывает, какие издания особенно приятно дарить и получать

Элена Ферранте, «Неаполитанский квартет»

М.: «Синдбад»
Перевод с итальянского О.Ткаченко (ч. I, III, IV) и Т.Быстровой (ч. II)

Если личность Элены Ферранте — одна из главных литературных не то загадок, не то мистификаций нашего времени, то ее «Неаполитанский квартет» — один из главных литературных же феноменов, поскольку уверенно претендует на международное звание книги-для-всех-и-каждого, что делает его идеальным презентом, если вы хотите подарить кому-нибудь толстый роман, но при этом не знаете какой. В центре сюжета — дружба двух девочек, созревающих в женщин на фоне второй половины XX века, истлевающих в старух на фоне начала XXI-го; их жизнь неразрывно связана с городом, который регулярно переживает конец света чуть ли не со времен своего основания, а потому на каждом витке истории Неаполь — это новая земля и новое небо. В некотором смысле «Квартет» — энциклопедия романов, помещенная в один, приключенческий и исторический, производственный и семейный, мистический и любовный. Однако понимаешь это уже задним числом, не столько прочтя, сколько прожив книгу, которая с первых страниц воспринимается не как читательский опыт, но как часть твоей биографии.

Фото: пресс-служба

Какой он — неаполитанский квартал из романов Элены Ферранте

Кристоф Ниманн, «Скетчи по воскресеньям»

М.: «Манн, Иванов и Фербер»
Перевод с английского Ю.Змеевой

Кристоф Ниманн — художник, писатель, иллюстратор, создатель множества обложек журнала The New Yorker, один из героев документального сериала Netflix «Абстракция: искусство дизайна», автор популярного во всем мире инстаграм-блога @abstractsunday. Его книга «Скетчи по воскресеньям» — одновременно художественный альбом (под обложкой собрано более 300 иллюстраций, графических работ, коллажей, этюдов) и подробная экскурсия по черепной коробке автора. Что общего у молотка и ноги футболиста? У канцелярской скрепки и пляжного шезлонга? У женской туфельки и гренландской акулы? Ниманн-художник владеет формой со степенью совершенства, приближающей его к Пикассо. Ниманн-писатель одновременно бережлив и щедр: не позволяя себе обронить ни единого лишнего слова, он превращает рассказ о собственных озарениях и неудачах в подробный мастер-класс, полезный всякому, кто занимается созидательным трудом или желает развить в себе креативное мышление. По Ниманну, в художника человека превращают трудолюбие и неуверенность в себе; вдохновение — результат дисциплины. В целом книгу можно было построить уже на двух этих параллельных мыслях, однако автор использует их как своего рода трамплин. Не для прыжка. Для взлета.

Фото: пресс-служба

Аркадий Ипполитов, «Только Венеция»

М.: «КоЛибри», «Азбука-Аттикус»

Из трех опубликованных к настоящему моменту книг, составляющих авторскую серию Аркадия Ипполитова «Образы Италии XXI», эта — самая личная и самая грандиозная. В классическом смысле «Только Венеция» не путеводитель и не книга-путешествие («ах, прочитал — будто побывал»). Гулять с ней по Венеции в целом бессмысленно, потому что к одному лишь чтению такая прогулка и сведется (слог у Ипполитова густой, и впитывать его лучше небольшими глотками, растягивая на недели, если не на месяцы), а для того, чтобы по-настоящему оценить ипполитовский текст, необходим хотя бы минимальный опыт отношений с городом, пускай даже сведенный к нескольким часам беглого осмотра. «Только Венеция» — книга-возвращение: она не просто возвращает вас (мысленно, эмоционально) в один из самых непостижимых городов на планете, но также возвращает вам однажды увиденное, претворяет его в пережитое. То, чего вы касались взглядом, ладонью, подошвами ботинок, туфель, сандалий, касается вас в ответ. Любой, кто провел в Венеции хотя бы те самые несколько часов, знает, что поверить в реальность существования этого города трудно, даже в нем находясь. Книга Ипполитова придает этому странному, полусновидческому опыту характер непреложности.

Фото: пресс-служба

Стивен Кинг, «Как писать книги»

М.: АСТ
Перевод с английского М.Левина

Как было сказано в фильме «Дневной поезд», писательство — работа не для всех, потому что от нее порядком «задница устает». Когда меня спрашивают, что почитать о литературном ремесле, чтобы: а) понять, с чего начинать; б) избежать возможных ошибок; в) воспитать слог; г) прокачать стиль; д) преодолеть затык, я советую не читать, а то и вовсе избегать подобных книг. Потому что, на мой субъективный взгляд, чтение о писательстве — форма прокрастинации, реально чему-то могут научить только часы, проведенные за рабочим столом, десятки, сотни, тысячи этих самых часов, вызывающих усталость уже известно где. Однако, давая подобный ответ, я всегда делаю одно и то же исключение — для мемуаров о ремесле, написанных живым американским классиком Стивеном Кингом. Не помню, сколько раз я сам покупал эту книгу. И, вероятнее всего, куплю снова, потому что все предыдущие экземпляры раздарил — не только начинающим и продолжающим писателям, но и любителям мемуаров. С одной стороны, почти вся жизнь Кинга пределами рабочего стола и ограничивается, а с другой — это история преданности, обернувшейся лучшим приключением на свете.

Фото: пресс-служба

Денис Джонсон, «Иисусов сын»

М.: No Kidding Press
Перевод с английского Ю.Серебренниковой

Иконический для современной американской литературы сборник рассказов, на котором за 30 лет, прошедших с момента выхода первого тиража, успело вырасти целое поколение писателей. Чехов говорил, что писал в своей жизни все, «кроме романа, стихов и доносов». Джонсон, которого с Чеховым частенько сравнивают, состоялся в том числе как поэт. Не существует рода и жанра литературы, в котором бы он себя не попробовал. Однако главную его книгу составляют собранные под одной обложкой 11 историй из жизни молодого бродяги, пропойцы и наркомана, не просто «маленького человека», но в некотором смысле самого последнего из людей, которому, благодаря парадоксальным образом сочетаемым в нем смирению, достойному отца-пустынника, и отчаянной, безоглядной дерзости, на какую может решиться лишь человек, достигший самого дна, ровно 11 раз открывается непостижимость, неописуемость мира, вселенной, самой жизни, которую он тем не менее умудряется, пускай лишь на мгновение, но постичь, а после — описать.

Фото: пресс-служба

Сергей Пархоменко, «Всё сначала»

М.: Corpus

Не до конца понятно, что это: автобиографический роман, по которому можно готовить, или кулинарная книга, которую иногда так и тянет почитать перед сном. «Всё сначала» Сергея Пархоменко состоит из мемуарных очерков, выстроенных в относительно хронологическом порядке (отчего читаются они и как самостоятельные тексты, и как главы) и сопровожденных подробными рецептами, поскольку эмоциональным центром каждого приводимого автором эпизода оказывается то или иное гастрономическое переживание. Еда, по Пархоменко, в значительной степени формирует характер не только человека, но самой его жизни — точно так же национальная кухня какой-нибудь страны может многое рассказать о ее традициях, культуре, идентичности. Отдельные рецепты, представленные в книге, на первый взгляд могут показаться сложными, однако, едва начав по ним готовить, понимаешь, что ничего специально заковыристого там нет. От себя добавлю: некоторые из этих блюд уже успели стать «моими фирменными», хотя никакие они, конечно же, не мои.

Фото: пресс-служба

Свен Нурдквист, «Петсон грустит»

М.: «Белая ворона»
Перевод со шведского А.Поливановой и В.Петруничевой

Как человек, собравший обширную коллекцию племянников и племянниц (их точное число я с ходу не назову), ответственно заявляю, что любая книга шведского художника и писателя Свена Нурдквиста о приключениях старика Петсона и его кота Финдуса станет беспроигрышным вариантом подарка не только ребенку, но и родителю. Остановлюсь на своей любимой. «Петсон грустит» — история о том, как незамысловатое приключение вроде прогулки по лесу и похода на рыбалку может скрасить незадавшийся день (или свести на нет приступ черной дюреровской меланхолии, к которой так часто бывают склонны маленькие дети). В иллюстрации Нурдквиста хочется уйти жить, а в его героях читатель, как юный, так и взрослый, узнает себя. Потому что, независимо от возраста, каждый из нас внутри — немного дедушка и немного кот.

Фото: пресс-служба

Майкл Каннингем, «Дикий лебедь и другие сказки»

М.: Corpus
Перевод с английского Д.Карельского

Сказка — ложь, да в ней намек — понятый буквально. Принц, допустим, расколдован, но не следует забывать, что поцеловала-то героиня именно чудовище и, сняв одни чары, неминуемо вызвала к жизни другие. Гензель и Гретель спалили старуху-людоедку в ее же печи, вот только так ли уж необходима была эта крайняя мера? Румпельштильцхену не достался первенец дочери мельника, но почему, вообще говоря, этот противный карлик так отчаянно стремился его заполучить? Королева-мачеха превратила 11 принцев в лебедей и прогнала из замка: мы ее осуждаем, уж мы, оказавшись на ее месте, поступили бы иначе, да? Да? Прямо «да-да»? Лауреат Пулитцеровской премии по литературе Майкл Каннингем переосмысливает сюжеты знакомых с детства сказок, зачастую обнаруживая в них источник кошмаров взрослой жизни. Книга проиллюстрирована графическими работами японской художницы Юко Симидзу.

Фото: пресс-служба

Майкл Каннингем: «Если миру уже не помочь, кому придет в голову писать книжки?»

Алекс Роулингс, «Как заговорить на любом языке»

М.: «КоЛибри», «Азбука-Аттикус»
Перевод с английского Н.Шаховой

Молодой британский писатель и журналист Алекс Роулингс свободно говорит на 15 иностранных языках. Большинство из них он освоил самостоятельно. Предлагая читателю свою собственную, разработанную еще в подростковом возрасте и усовершенствованную в последующие годы методику, которая позволяет заговорить хоть на нидерландском, хоть на иврите, автор на страницах книги попутно развенчивает миф о том, что для изучения языков нужна природная склонность: достаточно лишь интереса, желания и минимальной самодисциплины. При этом совершенно необязательно выкраивать под занятия какое-то дополнительное время, которого у вас, скорее всего, и нет. Большинство описанных Роулингсом практик легко совмещаются с мытьем посуды, утренней пробежкой или вечерней прогулкой с собакой.

Фото: пресс-служба

Угадай с шести попыток: как словесная головоломка Wordle завоевывает мир