Режиссер, актер и музыкант Алексей Золотовицкий — человек многих устремлений и дел. Интерес к джазу и буги (за сценическое его воплощение отвечают концерты и альбомы группы Fire Granny) он соединяет с работами в театре и кино, при этом как по ту сторону сцены и экрана, так и по другую. На этот раз он поставил в Театре Ермоловой не спектакль, но мюзикл, жанр для территории русского театра по-прежнему непривычный и неосвоенный, особенно когда речь в сюжете заходит о крематории в контексте комическом, а не привычном. Юмор, который для Золотовицкого свойственен и с человеческих, и с профессиональных точек зрения, на этот раз стал основой работы. Что из этого вышло, рассказывает сам Алексей.
О юморе как работе
К счастью или к сожалению, юмор — моя работа. Меня постоянно просят поставить что-то музыкальное и веселое: здесь я словно заложник своей репутации. Не могу сказать, что мне это претит, но я не люблю просто шутить на пустом месте. Собственно, я обычно не выдавливаю из себя шутки и прошу артистов и выпускающую команду этого тоже не делать. Я не юморист, мне не очень интересно создавать просто смешное, я стараюсь работать со смыслами, насколько позволяет интеллект. Вот и в нашем спектакле «Крем» есть и юмор, и смыслы. Надеюсь.
Сцена из мюзикла «Крем»
О музыкальных фильмах, отношении к мюзиклам и цветочках-пожирателях
Когда мне предложили поставить мюзикл «Крем», я сразу вспомнил про старый фильм «Дик Трэйси» с яркими комиксными образами в нуарной обстановке. Больше ничего для подготовки специально не пересматривал, Бертон мой любимый и так всегда со мной. Вообще отношение к музыкальным фильмам после создания спектакля осталось прежним, а вот отношение к работе над мюзиклами претерпело изменения — опыта понабрался с лихвой.
Театр Ермоловой — рисковые ребята, потому что пригласили режиссера, который никогда не ставил мюзиклы и не особо их любит. Я видел что-то, в том числе на Бродвее, но там все по-другому, все будто играют в диснеевском мультике. Я предпочитаю мюзиклы, где, например, цветочек жрет людей или где все убивают друг друга вилами и весело поют. А вот «Ла-Ла Ленд» мне совсем не нравится. Наверное, когда люди видят на афише слово «мюзикл», то рассчитывают посмотреть «Шербурские зонтики» (их я тоже, кстати, не люблю). Получается много противоречий. Плюс юмор — понятие субъективное. Кому-то смешны пуки, а кому-то — Кант. И важно найти баланс между Кантом и пуком. Удалось ли нам это сделать в «Креме»? Не знаю. Кажется, это самая неоднозначная из всех моих постановок, потому что я давно не сталкивался с такими полярными мнениями зрителей.
Сцена из мюзикла «Крем»
О мюзиклах в русской культуре
Я не знаю, где мюзиклы появились, но сейчас этот жанр ассоциируется с Америкой, с Бродвеем. Там это действительно часть культурного кода. Когда туда приезжаешь, можешь выбрать любой из миллиарда предложенных мюзиклов на любой вкус и цвет. Это большое сложное производство, которое сильно отличается от работы в драматическом театре. Мне кажется, наши театры не приспособлены к такому. У нас по-другому артисты выучены, по-другому работают технические службы и выстроены системы. Драматическую постановку, даже при всех «но», реально выпустить за месяц (да простят меня старшие коллеги), мюзикл — невозможно. Есть у нас исключения вроде «Юноны и Авось», но в целом, похоже, мы идем по своему особенному пути. Внедрить мюзикл в русскую культуру, конечно, можно, но зачем? Это же должно происходить органично, естественным путем. У нас пытаются это делать. Важно только честно ответить на вопрос «зачем?». Для меня классным примером соединения русского театра и западной традиции мюзикла стал спектакль Олега Глушкова «Все о Золушке» в Московском театре мюзикла.
О Большом театре, оперных артистах и артистах драматических
В прошлом году мне выпала честь работать с оперными артистами на Исторический сцене Большого театра. Мы ставили концертную версию оперетты «Летучая мышь». Думаю, хороший оперный артист понимает, что ему не хватает актерской выучки, и старается ее добрать. Я видел, как некоторым важно не просто петь, у них внутри что-то происходит, и они хотят рассказывать эту историю. Встречался я и с артистами, для которых исполнение и музыка были на первом месте, и я их понимаю. Когда я также в Большом работал над кантатой «Фауст и Елена» Лили Буланже, для меня это было столкновение с большим классическим материалом, со сложной классической музыкой. Я понял, что в ней очень много драматургии, и в этом смысле музыка для настоящего оперного певца — лучший режиссер. Артисты же Ермоловского к необходимости постоянно петь отнеслись с пониманием. Конечно, им было тяжело, они же драматические артисты и далеко не все гениальные певцы. Это замедляет репетиции и с драматической точки зрения, и с хореографической. Процесс выпуска спектакля усложняется минимум в три раза. Чего уж греха таить, артисты жестко охреневали, я охреневал, мы все охреневали. Собственно, в этом процессе и родился наш «Крем».
Сцена из мюзикла «Крем»
О первых попытках и влиянии группы Fire Granny на «Крем»
Я с радостью бы сказал, что наша группа Fire Granny внесла свою лепту в работу над постановкой «Крема», но это не совсем так. Fire Granny — это буги, жизнерадостная и простая музыка. «Крем» же при своей внешней воздушности — это сложные музыкальные партии. Спасибо Ольге Шайдуллиной за них. Все, что я старался сделать, — это добавить как раз легкость и здоровый пофигизм.
О режиссерах и человеческих отношениях
Я ненавижу режиссеров-тиранов, режиссеров-нытиков и режиссеров, которые делают вид, что они умнее артистов. Считаю, что вся творческая группа — соавторы, а главное в работе — нормальные человеческие отношения. Театр-рутина — самое бессмысленное занятие в мире. Понятно, что все мы живые люди, у всех случаются нервы, сложности в жизни. Иногда не получается на репетиции спрятать свое плохое настроение, и возникают конфликты. Надо стараться прорываться сквозь них, стараться создавать всегда хорошую атмосферу, иначе зачем это все? Если делать без удовольствия, то ничего не получится. Вряд ли какой-то режиссер скажет, что ему не важна хорошая атмосфера на репетиции. Но был забавный случай, когда мы разговаривали с Сашей Кудиным (артист Театра Ермоловой, исполнитель роли Рихтера в «Креме»), и он так махнул на меня рукой и сказал: «Да понятно, блин, ты добрый!» Он так обреченно и грустно это произнес, что я задумался: а вдруг надо быть позлее и потиранистее? Я вообще не считаю себя добрым.
Сцена из мюзикла «Крем»
О любимых юмористических сюжетах
Я вырос на сериале «Друзья», потому что ты приходишь после школы, а по телеку новая серия. Люблю «Симпсонов», «Рика и Морти». Бесконечно могу перечислять кучу иностранных сериалов, но самый великий фильм, вот именно что не мультик, а фильм, для меня — это наш советский «Остров сокровищ». Ничего гениальнее я не знаю. Жалко, что Антониони его не смотрел. В целом, мне кажется, все выдающиеся произведения искусства отличаются юмористической стороной: без юмора, без иронии ни один великий художник не обходился. Будь то Пушкин, Достоевский или Леонардо да Винчи. Иначе же сдохнуть можно от скуки и пафоса. Так что я за «Монти Пайтон», Гоголя, Арчимбольдо и иже с ними.
