О том, что Финляндия, вслед за другими европейскими государствами, примет ограничительные меры, чтобы предотвратить распространение COVID-19, стали говорить в первой декаде марта. Еще до того, как правительство ввело режим ЧС, компании начали по собственной инициативе переводить сотрудников на удаленную работу, а людям пенсионного возраста власти настоятельно рекомендовали поместить себя в условия, «близкие к карантинным».
16 марта премьер-министр Санна Марин заявила, что страна закрывает школы, университеты, музеи, театры, библиотеки, спортзалы, бассейны, а заодно и границы. Это был последний день, когда я по привычке поехала поработать в кафе: речи о закрытии общепита пока не шло, и считалось, что находиться в нем достаточно безопасно, если тщательно мыть руки и соблюдать дистанцию. Посетителей в любимой кофейне было раза в три меньше, чем обычно. Персонал старался выглядеть бодро, но честно признавался: что будет дальше — неизвестно.
Центр Хельсинки уже тогда заметно опустел. От единственной группы туристов, которая загадочным образом материализовалась на площади перед Кафедральным собором, редкие прохожие шарахались — да, как от чумы. Но не потому, что боялись заразиться: скорее, были удивлены. Панике финны в целом не поддались и не поддаются до сих пор. По стране, конечно, прокатилась волна компульсивного шопинга: как и в других точках планеты, здесь скупали горы туалетной бумаги, хлеба, муки, жидкого мыла, замороженных овощей и парацетамола.
Но ажиотаж спал быстро, и уже дней через пять можно было без труда найти в магазине или аптеке практически все, что нужно. Кроме, разумеется, санитайзеров и защитных масок. Насчет последних у финских властей пока не сформировалось четкого мнения: с одной стороны, местный минздрав изначально рекомендовал носить их только медработникам и тем, кто ухаживает за людьми из групп риска. С другой, буквально на днях выяснилось, что к маю финская промышленность собирается наладить крупномасштабное производство средств защиты. Поэтому не исключено, что, когда ограничения начнут постепенно снимать, ношение маски в общественных местах будет на первых порах обязательным.
Секретное хранилище и феномен sisuВпрочем, дефицит масок, с которым столкнулись многие страны, в Финляндии пока выглядит куда менее драматичным. В том числе потому, что она, как верно подметил корреспондент The New York Times, начала готовиться в пандемии еще в XX веке. Ну, или не к пандемии, а к глобальной катастрофе: финны — известные пессимисты. Еще со времен холодной войны Финляндия планомерно создавала неприкосновенный запас медицинского снаряжения, гигиенических средств и продовольствия на случай, если она по какой-то причине окажется отрезанной от остального мира.
Даже после того, как в конце восьмидесятых международные отношения стали двигаться в сторону потепления, финны продолжали пополнять свои хранилища и в марте открыли их впервые за долгие десятилетия. Какие-то товары оказались просроченными, но значительную их часть все равно можно использовать в борьбе с пандемией. Фотографии складов выглядят внушительно, хоть и напоминают магазин IKEA.
Томи Лоунема, руководитель Центра кризисного снабжения Финляндии, неспроста сказал американским журналистам, что привычка быть настороже — «часть финской ДНК» (пока материал готовился к публикации, Лоунема успел уйти в отставку из-за скандала с закупкой защитных средств из Китая. — «РБК Стиль»). Из-за тяжелых климатических условий и далеко не самой плодородной земли финнам исторически приходилось не столько жить, сколько бороться за выживание. В результате они выработали специфическую черту национального характера, которая обозначается непереводимым на русский язык словом «sisu» и представляет собой смесь упорства, выдержки, настойчивости и прямолинейности.
К ограничениям, которые правительство наложило на нацию в связи с распространением COVID-19, финны отнеслись в основном стоически и с пониманием. Но эксцессы тоже случались: например, когда на юге страны рестораны добровольно, без приказа сверху, закрывали свои двери, на севере благополучно работали горнолыжные курорты. С ресторанами, кстати, вышла показательная история. В Финляндии строгое антимонопольное законодательство и очень высокий уровень уважения к конституционным свободам. Правительство не может просто взять и приказать бизнесу в одночасье прекратить работу. На согласование соответствующего акта у госсовета и Эдускунты — финского парламента — ушло почти две недели.
Лес — это святоеА вот что правительство даже не стало пытаться делать, так это запрещать населению бывать на природе. Здесь все еще можно свободно гулять — компаниями не более десяти человек, но в любое время и где угодно. Парки, набережные, заповедники не закрывают, и по выходным там достаточно людно. Если попробовать составить пирамиду потребностей Маслоу в приложении к Финляндии, то ее самой нижней — и самой важной — ступенью будет не голод или половое влечение, а потребность пойти в лес, посидеть на берегу озера, послушать шум сосен и проводить взглядом косяк перелетных птиц.
Вот почему решение правительства закрыть регион Уусимаа, где находится Хельсинки и где, по понятным причинам, выявили больше всего случаев заражения COVID-19, было таким болезненным: поездки в мёкки — загородный дом — оказались вне закона. Пересекать границу региона разрешается только в рабочих целях, на пропускных пунктах полиция проверяет каждый автомобиль. Хорошая новость: если развитие эпидемии будет продолжаться в том же, относительно небыстром, темпе, что и сейчас, запрет снимут, как и планировалось, 19 апреля.
Правда, оценить, насколько эффективны ограничительные меры, пока сложно. Страна наращивает темпы тестирования и даже запустила совместный проект с Южной Кореей: 18 тыс. проб на коронавирус, взятых в Финляндии, отправили в южнокорейские лаборатории, поскольку это позволяет ускорить процесс проверки результатов. А вот пойти и сдать анализ на COVID-19 по собственному желанию, просто из любопытства, в Финляндии не получится. В рассылке от клиники, где я наблюдаюсь, говорится, что сначала мне нужно связаться с врачом и получить от него направление на тестирование — если он решит, что у меня есть симптомы коронавируса. Стоить это будет в общей сложности около €300.
Кроме того, в Финляндии в принципе не принято обращаться в больницу с легким недомоганием. Всем известно, что тебе посоветуют пить ибупрофен или парацетамол и отлеживаться дома, пока не полегчает. В итоге только в моем окружении наберется десяток человек, которые, судя по симптомам, в марте переболели COVID-19, но, поскольку их состояние не требовало госпитализации, в статистику не попали. Шанс узнать, коронавирус это был или все-таки нет, похоже, представится им довольно скоро: в хельсинкском регионе уже запускают программу по тестированию на антитела, и в ближайшие недели первая партия людей из случайной выборки получит приглашения приехать и сдать анализ.
Что дальше
Примечательно еще и то, что для Финляндии пандемия COVID-19 — событие в том числе политического характера. Финны глубоко интересуются политикой, вечерами спешат домой, чтобы посмотреть очередную пресс-конференцию кабинета министров, очень ответственно подходят к выборам и предъявляют серьезные требования к руководству страны. Предыдущий премьер-министр Финляндии Антти Ринне в конце 2019 года подал в отставку после того, как выяснилось, что с его молчаливого согласия государственная почтовая служба попыталась снизить работникам зарплату.
Искать выход из нынешнего кризиса приходится Санне Марин, которой восхищается журнал Vogue и которая до того, как в Австрии аналогичный пост вновь занял Себастьян Курц, была самой молодой действующей главой правительства в мире. Современный финский госсовет в принципе уникален: центральные позиции в нем занимают женщины. В каком-то смысле местному кабинету министров изначально попали в руки хорошие карты.
Сегодня часто пишут о том, что скорость распространения вируса зависит от культурных и демографических особенностей отдельно взятой страны и, если следовать этой логике, даже при худшем сценарии развития эпидемии в Финляндии смертей в процентном соотношении было бы меньше, чем в Италии или Испании.
Многие финны живут уединенно, на фермах, а в больших городах держат дистанцию и в обычном, не осложненном пандемией режиме: вы наверняка видели фото финских автобусных остановок, на которых люди стоят на расстоянии нескольких метров друг от друга. У меня есть друзья среди местных жителей, но за несколько лет общения мы прикасались друг к другу один-единственный раз — когда пожимали руки при знакомстве.
Финны в основном законопослушны и любят проводить время дома, с семьей: специальное приглашение к самоизоляции им для этого не нужно.
Вместе с тем упомянутая sisu не только помогает им стойко переносить лишения, но и заставляет уже сейчас требовать от руководства страны прозрачной стратегии выхода из кризиса. Спустя всего пару недель после того, как в Финляндии был введен режим чрезвычайного положения, ее жители начали спрашивать: «А что дальше? Как государство компенсирует неравенство, возникшее из-за необходимости перейти на дистанционное обучение? Ведь у кого-то в семье трое детей-школьников разного возраста, но лишь один компьютер.
Что оно будет делать с увеличением случаев домашнего насилия? А с безработицей?» Многие компании — начиная с крупнейшего в стране авиаперевозчика Finnair и заканчивая производителем текстиля Finlayson — вынуждены были временно уволить сотрудников. По подсчетам издания Helsingin Sanomat, сокращения могут затронуть 400 тыс. человек. Учитывая численность населения Финляндии (около 5,5 млн человек), это огромная цифра. 8 апреля министр финансов Катри Кулмуни сообщила, что правительство подготовило «исторически большой» дополнительный бюджет для поддержки социальной сферы и бизнеса: он составил более €4 млрд. Но вопрос, сможет ли Финляндия после кризиса сохранить статус государства всеобщего благосостояния, все еще остается открытым.
