— Уже более десяти лет вы возглавляете отдел инженерных разработок Cartier. Трудно ли было войти в этот узкий круг, в котором правят исключительно мужчины?
— Трудно — не то слово! Этот мир очень консервативный, очень технический и очень мужской — в нем нет женщин. Конечно, на мануфактуре женщины работают, но они заняты скорее производством, сборкой. В техническом департаменте трудятся только мужчины. И эта ситуация практически не меняется. Во всяком случае, совсем не с той скоростью, с которой эволюционирует мир.
— Вы знаете женщин из других компаний, которые занимали бы аналогичный пост?
— Нет, не знаю.
— Почему с самого начала вы решили все же посвятить себя мужской профессии?
— Я с огромной страстью отношусь к своей работе. И совсем не хотела бы, чтобы мне говорили: «Ты не имеешь права заниматься этим делом». Проблема в том, что мне до сих пор приходится доказывать, на что я способна, убеждать, что я по праву занимаю это место, что могу работать наравне с мужчинами.
— Почему этот часовой мир безраздельно принадлежит мужчинам?
— Все, что связано с техникой, традиционно находится в их владении. Возьмите любую техническую индустрию: разработку автомобильных концептов, микротехнику, инженерное дело — женщинам там не место. Так устроена наша культура: подобные профессии не привлекают слабый пол. А очень жаль! Потому что женщины могли бы здорово обогатить, например, часовую индустрию. Чем больше будет разных взглядов и точек зрения, тем объемнее и богаче мог бы стать часовой мир, его творческая составляющая.
«Мне до сих пор приходится доказывать, что я могу работать наравне с мужчинами».
— В чем принципиальное различие между мужским и женским подходом в вашей профессии?
— Трудно сказать, но на нашей мануфактуре я смотрю на многие вещи по-своему, мой глаз и чувственное восприятие устроены иначе. При этом вокруг находится довольно много коллег-мужчин, с которыми надо общаться и сотрудничать. Это очень непросто!
— В этом есть что-то от мазохизма…
— Иногда мне тоже так кажется (смеется). К счастью, моя страсть к любимому делу чрезвычайно сильна! Она перевешивает.
— Вы создаете сложные и красивые вещи преимущественно для мужчин. Не жалеете, что женщины не носят сложные часы Cartier?
— Нет, об этом не жалею. Я уже привыкла творить для мужчин, так что это не проблема.
— А сами вы носите мужские часы Grande Complication?
— Нет, я вообще редко ношу часы и даже во время SIHH обхожусь без них. Но иногда в качестве теста мне приходится надевать мужские модели, чтобы испытать какие-то «мужские» эмоции или чувства.
— Стали ли современные часы сложнее?
— В целом да. В 1970-е королем усложнений был хронограф, в 2000-е — турбийон, а сейчас самой сложной функцией считается репетир.
— Функция репетира встречается и в одной из последних новинок. Кстати, почему для сложных часов этого года выбран концепт L'Heure Mystérieuse?
— Сейчас мы стараемся больше работать в парадигме Cartier, используя максимум фирменных кодов и узнаваемых символов бренда. Именно поэтому мы обратились к знаменитому ноу-хау Cartier — «мистическим часам» L'Heure Mystérieuse. Среди новинок есть часы-скелетон с крупными римскими цифрами и самая сложная модель — двойной турбийон Mystérieuse с минутным репетиром. В часах совмещено два серьезных усложнения, при этом они остались довольно тонкими, всего 11,15 мм.
— С этой же «парадигмой» связаны и женские часы c фирменным мотивом пантеры?
— Да. В 1983 году перед дизайнерами поставили задачу вдохновиться мужскими часами Santos и создать женскую модель, сегодня мы возродили эстетику начала 1980-х и предложили женщинам квадратную форму, которой давно не было в нашем ассортименте.
— Вы родились в Париже, но давно живете и работаете в Ла-Шо-де-Фоне. Кто вы, француженка или швейцарка?
— Разумеется, француженка! Французы более тверды в своем мнении, декларативны и требовательны. Швейцарцы более покладисты и скромны.
