Кадр из фильма «Бетания»
Гроза фестивалей, кореец Хонг Сансу, снимающий по паре-тройке фильмов в год, показал на Берлине очередную милую виньетку под названием «Потребности путешественника» (A Traveler’s Needs) — его уже третий фильм с Изабель Юппер. В их первой и, видимо, лучшей совместной работе «В другой стране» южнокорейскому режиссеру замечательно удалось обезоружить и раскрепостить несколько закосневшую в привычных образах живую легенду европейского кино, заставить ее сбросить с себя налипшие актерские штампы. В фильме «В другой стране» французская киноикона не побоялась предстать в виде романтической дурочки — точнее, сразу трех, поскольку в картине у нее было три (впрочем, идентичные) роли.
В новом свершении Хонга она с той же легкостью изображает бездомную немолодую француженку, непонятно как и зачем оказавшуюся в Корее и выживающую там, продавая корейцам уроки французского, не являясь при этом профессионалом на этом поприще. Ее методика обучения очень подробно продемонстрирована в картине, причем для лучшего закрепления эффекта не раз и не два. Методика предполагает апелляцию к личному опыту ученика (он, впрочем, у всех учеников идентичный) и активное употребление вместе с ним местных алкогольных напитков.
Снятый на дешевое видео в стиле «чем хуже, тем лучше», фильм представляет собой серию статичных планов, в которых персонажи обмениваются диалогами, на разные лады варьируя одни и те же темы. Люди предсказуемы и непознаваемы для других людей так же, как культуры и страны, которые они представляют, — такой может быть «мораль» этого стихотворения в прозе. А может быть и совершенно другой. Поклонников Хонга это действо несомненно погрузит в нездешний экстаз, сторонних наблюдателей тоже не слишком выбесит — все-таки 90 минут высидеть можно.
Кадр из фильма «Потребности путешественника»
Во французско-немецком фильме «Иностранный язык» (Langue Étrangère) Клэр Бурже тема языкознания утилизирована гораздо более в лоб — с целью поднятия локальных и универсальных вопросов. Французская и немецкая школьницы по обмену оказываются в гостях в семьях друг друга, подтягивая неродные языки и овладевая нюансами менталитета народов соседних стран. Трудностей перевода не возникает — как говорили в фильме Сокурова «Франкофония», «в Европе везде Европа». С одой стороны, у Франции и Германии многовековой опыт непростых исторических отношений, что иногда проявляется даже на территории средней школы: заезжую немку буллят за Гитлера французские школьники (она отвечает достойно, в духе коллективной ответственности и признания исторической вины), в то время как немецких школьников в основном волнует вопрос, почему во Франции так мало веганов.
С другой стороны, в Страсбурге ты живешь или в Лейпциге, проблемы у подростков примерно одни и те же: никто не любит, никто не понимает, родители — сволочи, жизнь не удалась. Закомплексованная 17-летняя француженка, например, придумывает себе альтернативную реальность, чтобы впечатлить сверстницу-немку, но та со свойственным практицизмом ее разоблачает. При всех своих недостатках «Иностранный язык» — один из немногих конкурсных фильмов, где действуют молодые (совсем) люди. Он овевает весьма геронтофильскую берлинскую программу подобием свежего ветерка.
Кадр из фильма «Иностранный язык»
На фоне вымученных «фестивальных фильмов», составляющих основной массив конкурса, иранская картина «Мой любимый торт» (My Favourite Cake) Марьям Могаддам и Бехташа Санаеехи выделяется искренней человечностью и отсутствием претенциозности. Это мелодрама об одиночестве, в центре которой 70-летняя женщина, уставшая от старушечьих разговоров о болезнях и испытывающая желание вновь ощутить себя женщиной. Муж давно умер, дочь давно покинула Иран, и вот обаятельная старушка приглашает домой первого подвернувшегося таксиста ее возраста, чтобы весело (по ее меркам) провести с ним ночь.
Забавно, но факт: Изабель Юппер даже немного постарше этой бедной иранской женщины — в общем, почувствуйте разницу! Напившись полузапрещенного в Иране вина, милые старички танцуют и даже принимают вместе душ (правда, в одежде), но сердце таксиста не выдерживает подобной страсти. Кино, содержащее в себе подобные вольности (употребление алкоголя и танцы!), до глубины души возмутило культурные власти Ирана, и режиссерам запретили поездку на фестиваль. В том числе и по этой причине «Мой любимый торт» явно не останется без сладкого на церемонии награждения.
В этой простой гуманистической трагикомедии много подробностей иранской жизни, ставших по-настоящему понятными только сейчас. В одном из эпизодов бабушка вытаскивает из автозака девушку, чей хиджаб, по мнению «полиции нравов», недостаточно покрывает ее голову. Старушке тоже достается от стражей порядка: она тоже неправильно носит платок.
Кадр из фильма «Мой любимый торт»
Впрочем, есть в мире места, где эротическая эмансипация немолодых людей проходит гораздо менее травматично. Из Коста-Рики в берлинскую «Панораму» прислали «Воспоминания пылающего тела» (Memorias de un cuerpo que arde) Антонеллы Судасасси Фурнисс, чья 70-летняя героиня делится со зрителями коллективным опытом женщин своего поколения (в процессе повествования в кадре появляются ее более молодые альтер эго, что позволяет фильму не превращаться в радио). Этот текст вдохновлен воспоминаниями реальных пожилых синьор, появляющихся в финале картины. Рассказ этот не уникален: повседневный домашний харассмент, невежественность мужа, не уделявшего никакого внимания сексуальности своей жены. Освобождение пришло в старости: нисколько не растеряв указанной в названии пылкости, старушка с другом-ровесником начинает откалывать штуки, о которых она даже не подозревала в молодости. «Я не могу быть более откровенной, иначе это будет порнофильм», — сообщает бабуся, отказывающаяся вступать в формальные отношения со своим кавалером. Мораль вполне банальна, но от этого не менее верна: женщина всегда остается женщиной.
Кадр из фильма «Воспоминания пылающего тела»
Стариковскую тему продолжает турецкий режиссер Аслы Озге. В показанной в «Панораме» картине «Фарук» (Faruk) она снимает своего отца, которому в возрасте сильно за 90 приходится испытать стресс смены привычной среды обитания и образа жизни: его стамбульский район джентрифицируют, дом сносят, приходится съезжать на съемную квартиру, в то время как его несносная дочь, режиссер Аслы, как выясняется, продает новую квартиру, выданную ему взамен старой, чтобы расплатиться с долгами за фильм. Не тот ли фильм, который мы сейчас смотрим? Мета- и автофикшен перемешаны здесь до полного растворения друг в друге: разбираться в том, что выдумка, а что правда, желания нет, ибо все, предъявленное экраном, кажется вполне убедительным.
Кадр из фильма «Фарук»
Отношения отца и дочери находятся и в центре показанной в «Форуме» документальной картины итальянки Костанцы Кватрильо «Секретная полка» (Il cassetto segreto). Это личный дневник режиссера, снимавшей на видео своего уже очень пожилого отца, видного сицилийского журналиста Джузеппе Кватрильо. В процессе съемок он показал дочери «секретную полку» в своем кабинете. И не одну. Как археолог на каких-то очень важных раскопках, Костанца с упоением погрузилась в то, рядом с чем выросла, но чего не знала и не могла знать, — огромный архив отцовских книг, писем, аудиозаписей, фото- и кинопленок, из которых встают как живые звуки и образы не только послевоенной Сицилии, но всего тогдашнего мира, который любознательный Джузеппе успел вдоволь исколесить. Чтобы это богатство не кануло в Лету, дочь передает его в Национальную библиотеку: процесс каталогизации и отчуждения того, что составляло основу их дома, прощания с личными вещами отца показан со светлой грустью — теперь все это стало общественным достоянием, общим и ничьим.
Кадр из фильма «Секретная полка»
В еще одном фильме из «Панорамы», бразильской «Бетании» (Betânia) Марсело Ботты, мы знакомимся с нелегкой судьбой и трудовой жизнью одноименной старушки, после смерти мужа переезжающей жить в одноименную деревню в национальном парке неподалеку от Амазонии. Старушка привыкла обходиться без электричества, а в деревне имеются бары и интернет, пусть на его качество и жалуются ее продвинутые внук и зять. «Разум — мой интернет!» — парирует старушка в финальном монологе, призванном возвеличить трудовой бразильский народ. И есть за что! Ее незамысловатая стряпня приводит в восторг несносных французских туристов, чуть было не потерявшихся в дюнах под присмотром зятя Бетании.
Путешественникам в Бразилию на заметку: из фильма становится ясно, что зыбучие пески являются главной проблемой и опасностью этих мест. В награду за подобное образование мы получаем виды небесной красоты дюн, наступающих на столь же прекрасного вида реку.
Кадр из фильма «Бетания»
