Фильмы Люка Бессона очень давно не попадали на большие кинофестивали, тем более в конкурсную программу: для этого они слишком «попсовые». Но директор Венецианского фестиваля Альберто Барбера давно высказывается в том духе, что его тошнит от «фестивального кино», полного клише и штампов в той же мере, что и кино коммерческое. И его свободу от стереотипов можно только приветствовать.
«Догмен» (Dogman) заставляет вспомнить лучшие фильмы Бессона 1990-х годов, в которых он воспевал «трагических монстров», убийц и преступников поневоле, маргиналов, не имеющих шансов выжить в «человеческом обществе». Герой «Голубой бездны», человек-амфибия, ощущал себя лишним среди людей и по здравом размышлении решал не подниматься из морских глубин на заселенную человеческими индивидуумами поверхность.
Герой «Догмена» — буквально человек-собака, физически и морально искалеченный людьми настолько, что предпочитает их общество псам, среди которых вырос. Впрочем, для того чтобы любить собак больше людей, необязательно сидеть с ними в клетке. Но фильм Бессона полон таких романтических преувеличений, это современная городская сказка — кино, не особо утруждающее себя практическими мотивировками и не стесняющееся своей аттракционной сути, кино больших страстей, эмоций и переживаний. В котором герой напрямую обращается к Богу, непонятно за какие грехи наградившему его собачьей жизнью, и приносит себя ему в жертву.
Калеб Лэндри Джонс играет здесь лучшую на сегодняшний день свою роль (хорошо, что в жюри Мартин Макдонах, у которого он снимался в «Трех билбордах на границе Эббинга, Миссури») — не только современного Квазимодо, но и талантливого перформера, превосходного имитатора великих звезд (так он зарабатывает на жизнь в свободное от криминала время). Его версия Эдит Пиаф легко кладет на лопатки Марион Котийяр, даром что та получила за эту роль «Оскар». Выступления доставляют Догмену огромные физические страдания, но, согласно романтическому Бессону, именно таким — на разрыв аорты — и должно быть искусство. Картина выйдет в российский прокат уже в конце сентября.
А в декабре на наших экранах ожидается еще один венецианский конкурсный фильм, который едва ли можно назвать образцом «фестивального кино», — «Феррари» (Ferrari) Майкла Манна: не столько байопик, сколько фильм-портрет Энцо Феррари, инженера и визионера, основателя бренда, ставшего синонимом автомобильного люкса и качества.
Мы наблюдаем за Феррари в моменты его душевного раздрая и профессионального кризиса. Делу его жизни грозит банкротство, Мазератти наступает на пятки, гонщики гибнут во время испытания машин, умер сын и законный наследник, а убитая горем жена (Пенелопа Крус) не может пережить наличия у него сына от молодой любовницы, фактически второй жены (Шейлин Вудли).
Адама Драйвера в роли Феррари узнаешь не сразу — настолько он растворяется в образе. Ничего не напоминает о том, что совсем недавно мы наблюдали его в виде другой итальянской иконы, Маурицио Гуччи, в эпопее Ридли Скотта «Дом Гуччи». Можно не сомневаться, что «Феррари» и его Драйвера ожидают многочисленные номинации на «Оскар».
Вообще, итальянские модные и автомобильные бренды стали неиссякаемым источником историй и персонажей, одинаково привлекательных как для публики, так и для голливудских игроков самого высокого класса. Фильм про Феррари с Аль Пачино в заглавной роли пару десятилетий назад собирался снимать Сидни Поллак, а права на книгу о нем еще в начале 1990-х купил не кто иной, как Сильвио Берлускони. Проект с бюджетом $95 млн в результате воплотил другой классик, Майкл Манн, которому удалось снять впечатляющее кино не столько о ревущих гоночных авто, сколько о страдающих людях.
И еще о реальных персонажах недавней истории. Им, а именно Джеки Кеннеди и принцессе Диане, были посвящены два последних фильма чилийца Пабло Ларрейна «Джеки» и «Спенсер», чьи премьеры проходили в Венеции. В этом году он показал здесь свой новейший фильм «Граф» (El Conde), в центре которого тоже историческая личность — чилийский диктатор Аугусто Пиночет. Впрочем, «историческая тема» решена здесь прямо противоположным образом.
Это не деликатная драма «по мотивам реальных событий», а размашистая гротесковая фантасмагория не для слабых желудков, исходящая из предположения, что Пиночету сейчас 250 лет и он все еще жив (хотя и подумывает о смерти), поскольку стал вампиром. Как граф Дракула, он летает над миром, пьет кровь ни в чем не повинных чилийцев и поедает их сердца.
Положенная в основу фильма идея великолепна, как и ее кинематографическое воплощение (оператор Эд Лахман), но снятый для Netflix фильм в середине дает слабину, сюжет долго проворачивается вхолостую, снова обретая сатирическую силу в финале, когда выясняется, кому принадлежит женский голос с идеальным британским акцентом, рассказывающий за кадром историю Пиночета. Обойдемся без спойлеров, но глубокая родственная связь латиноамериканской фашистской диктатуры с политической элитой Старого Света (по мысли авторов, тоже состоящей из сплошных вурдалаков) кажется как нельзя более оправданной.
В параллельных программах показывали более локальные фильмы о молодых матерях, состоявшихся и несостоявшихся.
«Молоко» (Melk) Стефани Колк — драма о молодой женщине, родившей мертвого ребенка и пытающейся стать донором грудного молока: только таким образом она способна хоть как-то примириться со своим неслучившимся материнством. Но молоко оказывается неликвидным: все потому, что в молодости девушка перенесла венерическую болезнь.
Автор голландского фильма из конкурса Venice Days явно не в курсе существования одноименной российской пьесы Екатерины Мавроматис, по которой был снят одноименный фильм с Юлией Пересильд в роли нерожавшей женщины, по каким-то клиническим обстоятельствам тоже в огромных количествах продуцировавшей молоко и тоже озабоченной проблемой его сбыта. И в том и в другом случае нереализованное молоко становится метафорой женской нереализованности. В голландском случае она прозрачнее и печальнее, хотя зрителям с непереносимостью лактозы от этого не будет легче.
В конкурс «Горизонты Экстра» собраны картины со всего мира, обладающие зрительским потенциалом, — призами их награждает зрительское жюри. Одна из таких — индийская «Украденная» (Stolen) Карана Тейпала, посвященная более чем актуальной в этом сезоне теме киднеппинга. У простой женщины Джумпы, ночующей на полу на вокзале, крадут ее пятимесячную дочь Чампу. Оказавшиеся свидетелями братья, принадлежащие к благополучному «среднему классу», проявляют свои лучшие и худшие черты по отношению к этому преступлению. В процессе один из них, человек изначально совестливый, остается на своих позициях сочувствия Джумпе, другой, абсолютно бессовестный, наоборот, меняется до полной противоположности.
В начальных титрах этого моралистического триллера недвусмысленно обозначено, что посвящен он разговору о двух разных Индиях. Братья представляют Индию буржуазную, несчастная Джумпа — Индию нищую и бесправную, униженную и оскорбленную, вынужденную в прямом смысле слова продавать богатым и свою матку, и ее содержимое. Вместе им не сойтись, но в индийском кино, тем более о пропажах и находках детей, чего только не бывает.
