1991 год. Избитая девушка выбегает из леса на дорогу и ловит попутку. В следующем кадре следователь Исса Давыдов (Нико Тавадзе), только что закрывший чудовищное дело об убийствах женщин в городке на юге России, празднует повышение. Торжество омрачает звонок — на казнь отправили не тех людей: есть выжившая, которая может опознать место, где ее держали, и своего мучителя. Давыдов возвращается в город, собирает оперативников и штурмует одинокий дом у лесной опушки вместе с подозреваемым внутри. Осталось добиться признания: найденных на месте ножей недостаточно. С этим делом Исса и его команда застрянут в проклятом доме на сутки. Зрителей же ждет поездка в машине времени по ухабам флешбэков из памяти следователя, который искал убийцу десять невыносимых лет.
Ладо Кватания, как любой прогрессивный миллениал, представитель креативной среды в России, прекрасно знает, что отечественная аудитория уважает. Она уважает работы Дэвида Финчера (на «Бойцовский клуб» в повторном прокате был если не ажиотаж, то хороший ностальгический спрос), антологию «Настоящий детектив», разошедшуюся на мемы в Twitter; чтит корейского режиссера Пона Джун-хо и его культовый триллер «Воспоминания об убийстве»; любит эксперимент того же Финчера в формате сериала на Netflix — экранизацию книги Джона Дугласа «Охотник за разумом».
Кватания виртуозно улавливает тренды и умеет их нестыдно оформлять. Каждый новый его клип обсуждали в СМИ и шерили в соцсетях. Притом что автор преодолел извилистый путь: хотел стать актером, учился в ГИТИСе, но передумал и пришел к сценарному творчеству и съемкам короткометражек. Сценарное образование получил, между прочим, на курсах Джона Труби и Пола Брауна в Нью-Йоркской академии киноискусства. По собственному признанию, отсутствие дара «талантливо описывать мысли в литературе» он компенсировал их изложением в сценариях, причем выбрал малую форму — короткий метр или музыкальные/рекламные видео. И прослыл на этом топливе выдающимся российским клипмейкером.
Но, также по признанию Кватании, не малая форма была его изначальной целью, а крупная. Упрекнуть режиссера в амбициях нельзя: Дэвид Финчер снял не один десяток клипов, прежде чем сесть в режиссерское кресло третьего «Чужого» в 1992 году. А через три года выпустил «Семь» — криминальный триллер о двух детективах, постарше и помладше, расследующих убийства, совершенные с отсылками к семи смертным грехам.
Напарник помладше есть и у Иссы Давыдова, героя «Казни». Сотрудник убойного отдела Иван Севастьянов (Евгений Ткачук) с белобрысой головой и кинокамерой в руках, разочарованный в застойном правоохранительном процессе, находит в лице назначенца Иссы духовного наставника и становится его полноценным напарником. Но годы безрезультатных (и редко гуманных) следственных процедур, задавленных каменным грузом бюрократии, сказываются на психике Давыдова. Изначально настроенный на поимку реального душегуба следователь выгорает и решает закрыть дело, повесив убийства на подставных близнецов. Это становится новым разочарованием для идеалиста Ивана — удар этот он переживает особенно болезненно.
Взаимоотношения Иссы и Ивана — главная линия «Казни», которую Кватания ради интриги и оригинальности одевает в камуфляж из монтажных перескоков: события возникают то в одном году, то в другом; мельтешение цифр на экране сбивает с толку, устраивая упомянутую выше машину времени на грани нервного срыва. Внезапно появляется Юлия Снигирь в роли femme fatale, олицетворяя собой несправедливое отношение системы к женщине любого происхождения, образования и социального положения. Следом возникает психиатр в исполнении Елены Морозовой и легко и непринужденно выдает следователям исчерпывающий профайл серийного убийцы. Другая неожиданная фигура, порождение машины времени, убийца по прозвищу Шахматист, мелькнет как мрачное отражение Давыдова и пропадет бесследно. А еще есть обманутая жена (Виктория Толстоганова), горюющая мать, мальчик-следак. Главный отвлекающий маневр — персонаж Валита, подозреваемый Давыдова в исполнении Даниила Спиваковского, который предстает антагонистом и забирает себе все внимание зрителя. На его фоне театральные приемы актера Нико Тавадзе выглядят на порядок ниже.
Под ворохом этих цветных лоскутков выкопать генеральную линию становится почти невозможно — приходится из уважения к труду авторов терпеливо ждать окончания аттракциона, когда она выберется оттуда самостоятельно.
Отечественный кинематограф в последние годы во многом благодаря онлайн-кинотеатрам и сериалам преуспел в сфере визуальных аттракционов. Тема маньяков не новая: «Хороший человек» Константина Богомолова с Юлией Снигирь на основе дела ангарского маньяка; «Метод» Юрия Быкова; «Мертвое озеро» Романа Прыгунова. Каждый проект по-своему рассуждал о природе насилия, социальном упадке, конформизме и нигилизме, представляя зрелищную кровавую картинку и раскатистые эмоциональные качели, чтобы зритель не скучал.
Никто, правда, не пытался смонтировать многочасовой сериальный продукт в полнометражный фильм. «Казнь», увы, создает впечатление усеченного многосерийного проекта. Кватания писал к своему фильму сценарий несколько лет и из 200 страниц изначальной истории вырезал 80. Эта жертва богу полного метра была напрасной. Персонажи «Казни» интересные и глубокие, видно, что их создатель хорошо знает, кого написал. Жаль, зрителю не хватает времени побыть с ними, познакомиться: его приглашают сделать это, но быстро отбирают эту возможность. Лучше бы не приглашали.
«Казнь», увы, создает впечатление усеченного многосерийного проекта.
В то же время все драматургические приемы в фильме работают. Развешанные по всей машине времени ружья у Кватании стреляют, сюжетные арки закрываются. Собирательный образ серийного убийцы (то ли это Чикатило, то ли Попков) внушает омерзение, необходимое для психологического криминального триллера; кольцевая композиция поэтично оборачивает происходящее на экране в аккуратную упаковку. Настоящий подарок российскому кинолюбителю. Кстати, одна из ярких мыслей «Казни», а именно беззащитность женщин перед мужчинами — возлюбленными, незнакомцами, коллегами, в форме, за рулем, за праздничным столом — выписана до крайностей пронзительно. Она контрастным веществом усиливает сходство в состоянии общества заката 80-х и современности, которое без нее, честно сказать, выглядело бы довольно плоско.
Режиссерский дебют Ладо Кватании есть за что похвалить — заметное и даже смелое явление в отечественном кинематографе. И есть за что поругать. В нем присутствует попытка сконструировать свежую концепцию для классических жанров. Но оборачивается она пестрым лоскутным одеялом из идей, образов и модно смонтированных сцен, которые должны напомнить отечественной аудитории все, что она уважает. Работы Финчера, Пона Джун-хо, антологию «Настоящий детектив». И они напоминают исправно.
