А знаете что? Хватит ругать русское кино. Нет, серьезно — довольно. Праведный гнев и слезы бессилия — вещи энергозатратные и пустые. В конце концов, мы все соскучились по кинозалам и готовы ходить туда даже при условии шахматной рассадки. «Стрельцов» Ильи Учителя выходит в прокат в сложный период — даже у Кристофера Нолана, кажется, не получилось вернуть людей в кинозалы. А тут — спортивная драма, названная именем легендарного футболиста, дорогие съемки. Александр Петров, в конце-то концов — артист хороший, обладающий и харизмой, и исходящим от него ощущением притягательной опасности. С первых же сцен «Стрельцов» способен подкупить даже самых скептически настроенных по отношению к российскому кинопрому зрителей. Всего семь лет прошло с момента, когда «Легенда № 17» задала новый тренд на спортивное кино, и фильм Учителя убедительно демонстрирует, чего в этом смысле удалось добиться.
Нет смысла спорить о том, насколько реалистичными получились экранные матчи, но совершенно очевидно, что сделаны они мощно и зрелищно. Во многом, это заслуга выдающегося оператора Морада Абдель Фаттаха, который каждой своей работой (среди них есть, правда, «Непрощенный» Сарика Андреасяна) доказывает, что и на нашей территории умеют снимать красиво. Полетами мяча, игровыми комбинациями и тем, как тени ложатся на лица героев, в «Стрельцове» можно наслаждаться по-настоящему. Проще говоря, дела давно минувших дней здесь представлены в крайне уместном (хоть и требующем мастерства) живописном жанре фрески. Уместен он потому, что не требует правдоподобия. Свидетели спортивных подвигов Эдуарда Стрельцова, конечно, живы, а его именем назван московский стадион, но память здесь, пожалуй, важнее достоверности. Тем более, всю информацию можно легко проверить при помощи мобильного интернета прямо на выходе из кинозала.
Впрочем, фреска (как и сказка) предполагает, что взамен возвышающей лжи полагается какой-никакой, но урок подрастающему поколению. И с ложью здесь все в порядке. Москвичам обязательно ударит по глазам кадр, в котором на фронтоне Театра Армии почему-то красуется надпись «Музей революции» (который никогда в этом здании не располагался). С точки зрения почитателей героя, самые большие вопросы еще до выхода картины в прокат касались, разумеется, эпизода с изнасилованием на даче, за которое Стрельцов получил тюремный срок. Что именно произошло той ночью, доподлинно неизвестно до сих пор, но авторы фильма сумели придумать совсем уж невероятную версию. И проблема заключается, пожалуй, даже не в том, что кинематографисты опять все переврали — байопик (как, кстати, и экранизация) является художественным произведением и не обязан следовать факту или букве. Чувства верующих в этом смысле вещь тоже понятная, но их успокоение — дело самих верующих.
Проблема в мотивациях, в том, почему авторы решают перекомпоновать и отредактировать историческую действительность. Иногда реальные события сами по себе не слишком поддаются переводу на киноязык и нуждаются в переосмыслении, которое, в свою очередь, отразит не факт, но дух происходящего. Жизнь Эдуарда Стрельцова неслучайно уже не впервые манит кинематографистов (несколько лет назад выходил сериал «В созвездии Стрельца»). Судьба гения советского футбола драматична и даже трагична, в ней можно разглядеть многое — не только о природе таланта или психологии спорта, но и об обстоятельствах, в которых Стрельцову довелось прожить жизнь.
Фильм Учителя — зрелищный и яркий, но от реального Стрельцова в нем лишь несколько опорных точек. Безусловной победой, повторимся, стали эпизоды на поле, в которых чисто кинематографическими методами показано, как Эдуард Анатольевич умел «видеть поле», что он (как и его заочный соперник Пеле) был буквально создан для футбола. В том же, что касается биографии, скажем так, царят огромные лакуны и правит бал авторская фантазия. Причем временами до такой степени, что кажется, будто героя и фильм лучше было бы назвать каким-нибудь другим именем.
И даже это было бы не страшно — в конце концов, история, рассказанная, допустим, в «Высоцком», тоже по большей части выдумана (правда, сыном Владимира Семеновича, что до известной степени избавляет от претензий). Хуже всего то, что авторы «Стрельцова» не искали художественных решений, а сглаживали углы. Биография футболиста-рок-звезды здесь превращена даже не в парадный портрет, а в какую-то комсомольскую байку. Стрельцов — гений, настоящий патриот (пусть и стихийный), пылкий влюбленный. Комсомолец Постников, сыгранный Александром Яценко, напротив — настоящий подонок, но он олицетворяет не систему, отправившую лучшего футболиста страны по лагерям. Постников — «плохой комсомолец» — типаж из советского кино, последняя преграда для победы коммунизма. В советском кино, безусловно, случались примеры удачной реализации такого конфликта, но сегодня в нем нет никакой интриги, за ним просто неинтересно наблюдать. То же касается и самого Стрельцова — сложнейшей фигуры, которую лишили даже намеков на острые углы. Ну да, он пьет — а кто не пьет?
Понятно, что для российского кино сегодня спорт это, грубо говоря, новая война. От бесконечных фильмов о победах на фронтах Великой Отечественной устали даже самые стойкие зрители, но и в спорте за 70 лет советской власти случилось немало, так что материала предостаточно. И все это, возможно, работало бы, если бы до российского зрителя не добирались картины вроде «Тоня против всех», «Борга/Макинроя» или «Жертвуя пешкой» про поединок Бобби Фишера и Бориса Спасского. Эти фильмы — примеры того, что при современном уровне технологий спортивное кино может быть не только зрелищным духоподъемным аттракционом, но и полноценной драмой, трагикомедией, триллером. Впрочем, мы изначально условились не ругать, так что вспомним, что аттракцион «Стрельцову» уже удался. Может быть, в обозримом будущем мы дождемся и настоящего фильма об Эдуарде Стрельцове — без всяких кавычек.
