Наши дни, турецкая провинция Каппадокия — причудливое нагромождение скал, к которым прилепились дома. Нури Бильге Джейлан признавался, что не хотел снимать кино в таком туристическом месте, но ему нужна была небольшая гостиница, не закрывающаяся на зиму, — и другой подходящей он в Турции попросту не нашел. В гостинице, она же — дом самих хозяев, в это ненастное время почти нет постояльцев: пара молодых любознательных японцев и байкер с густой шевелюрой, пробыв пару дней, едут дальше, оставляя хозяев наедине с собой и собственными проблемами.
Помимо прислуги в доме живут трое: немолодой уже мужчина по имени Айдин — бывший актер, ныне колумнист местной газеты, его сестра Некла и его жена Нихаль — интеллигентная и очень красивая женщина 20 с чем-то лет, над письменным столом которой висит литография Ильи Глазунова «Дождь» — иллюстрация к «Белым ночам» Достоевского.
Но в самом фильме больше всего чувствуются мотивы другого русского классика: по словам самого режиссера, из всей мировой литературы наибольшее влияние на него оказал Чехов. В каждом из героев картины угадывается сразу несколько чеховских персонажей, иногда прямо противоположных друг другу: профессор Серебряков и Дядя Ваня — в самом герое, Елена Андреевна, Соня и все три сестры разом — в его жене.
Айдин — состоятельный человек: в наследство от отца ему досталось большинство домов в соседнем поселке, и сбор ренты обеспечил солидный капитал. Но герой не гонится за внешними признаками благополучия: ездит на раздолбанном драндулете, не перестраивает дом и гостиницу в соответствии с модными веяниями, строчит колонки в газету и собирает материал для монографии «История турецкого театра». Однако богатство в совокупности с хорошим образованием и столичным опытом дают ему другое: ощущение собственной значимости, иллюзию права судить других и высказываться по любому поводу, а главное — стремление всегда и во всем контролировать ситуацию.
Жена и сестра, отношения между которыми сложно назвать гладкими, пытаются этому противостоять — каждая по своему. Сестра — демонстративной праздностью и утверждением, что размышления — та же работа, жена — активной филантропией, в которую она, боясь насмешек и критики, категорически не желает посвящать мужа.
Три часа шестнадцать минут, которые длится фильм (всего отснято было более 200 часов) — это пожухшие краски зимней природы, приглушенный свет за окном и разговоры, разговоры, разговоры. И точно так же, как это бывает у Чехова, за всеми этими чаепитиями, посиделками, перепалками почти физически ощущаешь, как течет время и проходит жизнь.
Парадоксально, но эти нарочитые длинноты и медленно текущее время и делают кино Джейлана увлекательным. «Услышав про три с лишним часа, я очень испугалась, но потом не могла оторваться от экрана», — признавалась председатель каннского жюри Джейн Кэмпион. Правда, на ММКФ «Зимнюю спячку» показали в час ночи с пятницы на субботу, перед днем закрытия фестиваля — будто бы для того, чтобы всех усыпить. Но в сентябре фильм должен выйти в российский прокат — и посмотреть его можно будет в любое удобное время.
Лариса Юсипова
