|
Ричард Бернстайн |
Дело же не только в деньгах. В Японии, Корее и Китае огромное количество миллионеров. Американский журналист Ричард Бернстайн, сам вроде бы вполне счастливо женатый на китаянке, объясняет, что схема сексуальных взаимоотношений глобального Востока и глобального Запада была заложена еще в античные времена. После взятия Иерусалима римляне выпустили специальную монету, на ней римский воин и покорная женщина, символизирующая разгромленную Иудею. После краха Западной Римской империи европейцы на тысячу с лишним лет лишились возможности оказывать какое-либо доминирование над Азией, но были путешественники, которые описывали восточные нравы. И пока на Западе, по крайней мере на уровне официальной морали, секса не было, на Востоке, по утверждениям путешественников, секс процветал. Там были гаремы, где великие владыки упивались любовью прекраснейших женщин. Но абсолютное большинство рассказчиков в реальности ни в каких гаремах не бывали, а отчаянно врали, пересказывая чужие байки. А когда, наконец, началась эпоха Великих географических открытий, а вместе с ней и время западного колониализма, европейцы оттянулись. Португальские командиры предписывали своим солдатам брать в жены вдов убитых ими туземцев. Чопорные английские викторианцы были жуткими ханжами: если в метрополии секс по-прежнему был запретным удовольствием, то в колониях все было гораздо проще и нравы царили своеобразные. Ну и так далее, вплоть до проституток Сайгона и Манилы. В чем же мораль этой книги? Да, есть немного обличения. Бернстайн рассуждает: «Гарем по определению сексистское изобретение, и все-таки он порождает куда меньше лицемерия и ханжества, чем обычно наблюдается в странах, где преобладают западные сексуальные ценности. Многовековая история красноречиво свидетельствует, что плоть слаба, что единобрачие – трудно достижимый идеал, ...мало кто из мужчин на поверку оказывается святым». Но читать эту книгу стоит не из-за пафоса, а потому, что автор подробно исследует, как на Востоке и на Западе менялась мораль и как история (военная, политическая, дипломатическая, экономическая) на эту мораль влияли. |
Константин Мильчин
