Новая коллекция обуви и аксессуаров Geox & Julia Vysotskaya создана совместно дизайнерами итальянского бренда и Юлией Высоцкой. Актриса театра и кино, успешная телеведущая придала обуви и сумкам харизму и женственность, а также яркость и практичность. Все модели созданы с учетом фирменных технологий, а значит, комфортны, обладают дышащими и водоотталкивающими свойствами. Капсула состоит из двух частей: в одну вошла обувь в коньячном и лавандовом оттенках, а во вторую — повседневные модели, навеянные побережьем Средиземного моря. Кроме того, в коллекции появилась универсальная сумка кросс-боди, которая легко дополнит любую пару из капсулы. Мы поговорили о том, где актриса черпала вдохновение, что для нее значат Италия и неаполитанский стиль, а также почему она считает французов снобами и как переключается между проектами.
Помните ли вы свою первую пару обуви?
У нас в Новочеркасске, где я жила в детстве, на рынке был сапожник, и он шил только детские сандалики. И я помню свои сандалики, которые были сшиты вручную. Как можно забыть эти перепоночки! Кстати, они не натирали ноги вообще. Еще помню, что, когда моей сестре было два года, мы пришли к этому сапожнику. Он обмерил ей ножку, рисовал что-то на бумаге. Чем вам не история из итальянского Позитано? Пока мы по рынку ходили, он работал, возвращаемся — а сандалики уже готовы!
Какую обувь носила ваша мама?
Это тоже история фантастическая. У моей мамы очень маленькая нога. В молодости она носила 35-й и 36-й размер, в зависимости от колодки. Сейчас, когда ей уже 70 лет, нога немного увеличилась, и мама носит 37-й. А у меня 37-й размер ноги был, наверное, в седьмом классе. И когда я поехала в Минск учиться, мне мама дала с собой свои три лучшие пары обуви. Это были сапоги, туфли на каблуке и еще мягкая пара, которую сегодня мы называем лоферами. Они были на плоской подошве, кажется, румынского или болгарского производства. Другой обуви у меня не было. Я проходила в маминых подарках до первого гонорара. А он случился только на втором курсе, то есть полтора года я ходила в туфлях, которые жали. Но мне все-таки повезло, ведь студенты театральных вузов репетируют в рабочей обуви. Это были кеды и чешки, поэтому во время учебы я могла чуть-чуть отдохнуть. Сложности возникали, когда надо было дойти до института или в театр, а также пойти куда-то.
Когда вы выбираете обувь, на что в первую очередь обращаете внимание: на красоту или комфорт?
Для меня здесь нет компромисса. Объясню подробнее, но никого при этом не хочу обидеть, выражаю только свои ощущения. Например, кто-то не любит обувь Christian Louboutin, для меня же эта колодка идеальна, а обувь Jimmy Choo и Dior мне не подходит. Помню, мы снимали программу «Утро», и в лодочках Dior даже сидя я испытывала дискомфорт. Хотя я люблю каблук. Он мне нужен для настроения. Когда сидишь, нога кажется длиннее, и колено по-другому выглядит, да все по-другому, когда красивый каблук. Поэтому у нас в коллекции Geox появились босоножки с лентой. У них и полнота правильная, то есть нога не улетает, и каблук устойчивый, но в то же время высокий, и щиколотка подчеркивается. Что еще надо для кайфа?
Я люблю каблук. Он мне нужен для настроения.
Когда вы впервые услышали о Geox?
На Geox я обратила внимание очень давно. Естественно, в Италии. Мне кажется, в Италии особое аристократическое понятие стиля. Например, возьмем бренд Aspesi, в котором представлены лаконичные вещи. Я такое обожаю, этот стиль можно охарактеризовать словами «лучше недо, чем пере». Это не про модные тенденции и вещи, которые шьются на один сезон, а про разумное потребление. Я считаю, что вещи должны жить долго, особенно любимые. Если мне нравится какая-то пара обуви, я обязательно покупаю две. Я была так рада, когда у меня появились грубые ботинки, которым ничего не делается. Однажды в самолете мужчина в огромных ботинках типа Caterpillar, которые оставляют следы на любой поверхности, наступил мне на ногу, и я подумала: «Боже, если бы на мне были нежные босоножки, то это была бы катастрофа!»
Все должно быть красиво и удобно. У итальянцев врожденное чувство стиля. Ты смотришь на итальянца или итальянку, подмечаешь, как они одеты, но не концентрируешься на их статусе. Потому что стиль — это про вкус, а не про статус. Вот и Geox — это стиль в первую очередь.
Кстати, Андрей Сергеевич (Кончаловский) снял фильм «Грех» в паре Geox, и она не просто выдержала испытание съемками, но выглядит теперь еще лучше. А мой муж компромиссов в обуви не терпит. Вообще! Я думаю, все знают его знаменитые желтые калоши, в которых он ходит зимой, а также зеленые ботинки, которые ему шьет итальянский сапожник. И Geox туда вписался. Это тоже про стиль.
Как рождалась весенне-летняя коллекция Geox?
Я вдохновлялась атмосферой Амальфитанского побережья. Оно мне стало близко после того, как в 2018 году в Неаполе Андрей Сергеевич ставил «Сцены из супружеской жизни» и я играла спектакль на итальянском языке с итальянским партнером. Мы прожили в Неаполе несколько месяцев, и побережье произвело на меня невероятное впечатление. Неаполь — моя любовь. Это родина итальянского театра. Здесь родился великий Эдуардо де Филиппо (актер, режиссер, которого в Италии зовут просто Эдуардо, родился в Неаполе в 1900-м, умер в 1984-м в Риме). Вообще, неаполитанский театр очень мощный. Я по-прежнему считаю, что Неаполь — это, наверное, один из самых сенсуальных городов в Европе. Это такая квинтэссенция энергии, вкуса к жизни, хаоса, искусства и интеллекта — все это близко нам. Север Италии — это про структуру, организацию, а юг — про творчество.
Буйство неаполитанских идей и творчества можно заметить в наших эспадрильях. А эти невероятные цвета коллекции? Рыжий, голубой, синий, белый... Вот эта рыжая замша, она же делает все! Представьте: летящее белое платье, очаровательные туфли (необязательно на каблуке), рыжий ремень и сумка, которая дополняет образ, а также завязанная белая или рыжая косынка. И все! И уже есть настроение!
То есть главный источник вдохновения — улицы Неаполя?
Нет, все-таки все Амальфитанское побережье. Как же без Позитано с его рассыпанными по скалам домиками? Если уйти от глянцевости, то настоящая Италия удобная, красивая, но, главное, комфортная.
А как насчет Франции?
На мой взгляд, французы все-таки снобы. А итальянцы более, если хотите, легкомысленны, и в этом тоже есть свой особый шарм.
Есть ли у вас любимчики в этой коллекции?
Нет, у меня вообще нет любимого рецепта, нет любимой роли. У меня есть любимый мужчина (смеется), любимый режиссер, и это, пожалуй, единственное исключение из всего списка.
Для вас и каблук, и плоская подошва одинаково хороши?
Все зависит от обстоятельств. Если мне предстоит много передвигаться пешком, то выберу плоскую подошву, а если я спешу на свидание или в театр, то на мне будет каблук. Для меня стиль — это уместность.
В капсуле Geox также есть несколько сумок. Вы к ним относитесь с той же любовью?
Конечно, сумки я люблю. Но в этой любви есть утилитарная составляющая. Чаще всего в повседневной жизни я использую большие сумки, куда могут поместиться пьеса, сценарий, косметичка и так далее, а маленькие мне нужны, что называется, на выход, при этом желательно, чтобы и в небольшую сумку поместились такие необходимые вещи, как телефон, очки, кошелек.
В коллекции Geox представлена замечательная кросс-боди. Мне очень нравятся такие модели. Удобно, и выглядит хорошо. Например, с белой рубашкой и ремнем, в стиле молодой Мерил Стрип.
Как вы переключаетесь при таком количестве проектов, что вам помогает?
Я научилась забывать о том, что делала накануне. Еду в театр и не думаю о съемочном дне. Еду снимать рецепты и не думаю о том, как вчера прошел спектакль. Я не кручу в голове прошедшие дела. Естественно, у меня есть шум в голове, я не нахожусь ни в каком дзене. Никаких инсайтов вроде того, что посидела в такой-то позе и вышла вся новая и свежая. Помогает физическая нагрузка, помогает забота о своем теле. Безусловно, это работа над собой.
Есть ли у вас приобретенные благодаря актерской профессии качества, которым вы радуетесь, и есть ли такие, от которых, наоборот, хотелось бы избавиться?
Я радуюсь тому, что хорошо научилась анализировать себя и поступки людей. Я вижу гораздо больше, чем сказанные слова или даже сделанные дела. Я вижу вторые, третьи, четвертые, пятые, десятые планы. И этому можно научиться, хотя это требует времени и хороших учителей. Мне очень повезло, когда я училась профессии. Как мне кажется, нельзя научиться играть, но понимать людей можно научиться. Как только ты вступаешь на путь понимания своего персонажа, уже легче сыграть. Если повезет.
А что мне мешает? Наверное, можно было бы немножко попрохладнее относиться к происходящему, включая нашу презентацию коллекции. Я очень нервничала, потому что какие-то маленькие вещи не складывались. Если бы это происходило у меня в спектакле, то были бы жертвы, прямо жертвы. Как говорил Лев Николаевич, «не нужно жить так подробно», а меня театр научил жить очень подробно. Я живу подробно. И, наверное, надо разучиваться. Я пытаюсь, но не очень успешно.
Я вижу гораздо больше, чем сказанные слова или даже сделанные дела.
Все знают, что есть существенные отличия между работой в театре и в кино. В кино много дублей, а в театре играешь сразу для зрителя. В чем именно для вас основные особенности работы в кино и театре?
Неправда! Все наоборот. Никто не понимает, что такое репертуарный театр. Я играю «Дядю Ваню» тринадцатый год, и у меня всегда есть шанс сыграть по-другому, если меня что-то в себе не устраивает или я сделала что-то не так во время спектакля. В кино существует возможность сыграть, к примеру, 15 дублей — и все. Я убеждена: в театре больше возможностей раскрыть своего героя, и эта возможность гораздо глубже и многограннее. Кино в этом смысле не дает такой роскоши. К примеру, в театре режиссер может репетировать с актерами до нужного результата, а кино (особенно сейчас) — это же полностью коммерческая история, здесь должен быть бюджет, например, на то, чтобы артисты, которые сегодня не снимаются (если они не преданные), пришли репетировать без гонорара. Даже если есть возможность пригласить артистов на репетицию, то завтра мы это снимем — и все. Вообще, артистами становятся в театре, а не в кино.
Что бы вы порекомендовали посмотреть из вашего нового репертуара?
«Укрощение строптивой» в Театре Моссовета. Со мной играет Александр Георгиевич Филиппенко, а также молодые и блистательные мальчишки. Они такие чудные хулиганы и делают по-нашему — каждый раз как будто последний. Это очень важно в театре — не халтурить. Если уж умирать — умирать, если смеяться, то смеяться.
Сейчас такое напряжение во всем мире, во Вселенной, наверное, и на Марсе тоже. Все время у нас кто-то ретроградный: то Марс, то Меркурий, то затмение, то Нептун там с Луной чего-то не поделили, и это все чувствуется, ощущается. Мы недавно играли несколько раз подряд «Укрощение строптивой» и вдруг сыграли «Дядю Ваню», и, знаете, я не могу сказать, что сейчас нужнее зрителю. Я, наверное, впервые в жизни услышала рыдания в зале в конце спектакля. Плакать в театре — это хорошо, потому что это выход эмоций и разрядка для зрителя.
