Эмма Уотсон ведет отдельный инстаграм, в котором подробно рассказывает о своих экологичных нарядах: платье из органического шелка, белье из волокон дуба. Наталья Водянова — лицо специальной линии H&M, в которой вещи создают в том числе из пластика, собранного на океанском побережье; в одной из таких актриса Руни Мара не постеснялась прийти на пост-оскаровскую вечеринку журнала Vanity Fair. Супруга Колина Ферта, Ливия Ферт, руководит консалтинговым агентством Eco-Age, помогающим брендам осваивать «безвредный» подход к созданию нарядов. На первой странице модного словаря сегодня красуются sustainable и conscious: наконец выпорхнув из анекдотической картины «нечего надеть!», обычно сопровождающейся гардеробом без начала и конца, самые яркие представительницы fashion-сферы и к ней примыкающих призывают следить за составом платьев с тем же тщанием, что пять лет назад — за содержимым тарелок. На передовой этой борьбы с перепроизводством и, как следствие, загрязнением окружающей среды — наша соотечественница Мирослава Дума, чей новый проект Fashion Tech Lab обещает перевернуть представления об одежде, наконец найдя долгожданный компромисс между модным и технологичным. В состав совета директоров FTL вошли такие люди как Диана Фон Фюрстенберг, одна из самых влиятельных женщин в индустрии моды, президент Американского совета дизайнеров моды, та самая Ливия Ферт, основатель компании Eco-Age, инвестор Кармен Баскет, председатель совета директоров Tod’s Диего Делла Валле, молодой президент Rimowa Александр Арно, американский медиамагнат Остин Хёрст, его жена и дизайнер Габриела Хёрст, декан института дизайна Parsons Бурак Какмак и многие другие.
В портфолио Fashion Tech Lab уже несколько перспективных компаний: например, итальянцы Orange Fiber, научившиеся создавать ткань из отходов, образующихся при производстве апельсинового сока, американцы Diamond Foundry, выращивающие настоящие бриллианты размером до 15 карат в лабораторных условиях, засекреченная лаборатория из Сан-Франциско, в которой ужe разрабатываются кожа и мех из стволовых клеток, и россияне Hydrop, уникальные нанотехнологии которых позволяют защищать ткани от жидких загрязнений и придают одежде антибактериальные свойства. Но то ли еще будет — судя по разговору, Дума настроена более чем серьезно.
— Вы так долго пробыли в мире моды, успешно занимались медиа. Почему решили взяться за другой, более глобальный проект?
— Я обдумывала его на протяжении трех лет, особенно активно — в последний год. В какой-то момент обнаружила, что модная индустрия — вторая по загрязнению окружающей среды, и была потрясена этим «открытием». Скажу честно, мне всегда казалось странным происходящее в сфере моды: немало ее представителей ведут себя так, словно спасают жизни, но правда в том, что она вообще ничего не спасает, а я — маленькая деталь гигантской машины пропаганды. Помню, года полтора назад сидела на показе с мыслью, что лучше бы осталась дома с детьми, да и вообще — что не занимаюсь ничем таким, чем они могли бы гордиться. Все это совпало с периодом, когда я активно ездила по различным конференциям, форумам, и во время одной из таких поездок познакомилась с представителями технологической компании, которая занималась разработкой новых материалов неживотного происхождения — и это перевернуло мой мир с ног на голову! Стало очевидно, что в сфере материаловeдения творится настоящая революция — и она выходит за рамки ожидаемых областей вроде армии и космических систем. Когда Леонов в 1965 году совершал первый для человечества выход в открытый космос, академик Королев контролировал его самочувствие с Земли благодаря «умным» тканям и встроенным в скафандр микрокомпьютерам. Температура тела, давление — все можно было отследить. Такие технологии долгое время держались в секрете, о них банально мало кто знал; а мы стали думать о том, как внедрить их в жизнь. Прошлый год оказался очень сложным для всего мира (от выборов в Америке до Брекзита), что в свою очередь повлияло и на индустрию моды. Например, свои позиции стали терять даже крупные бренды вроде Ralph Lauren, медиа страдали из-за сокращения рекламных бюджетов. Что-то явно шло не так.
И я поняла: модная индустрия больше не будет прежней. Мир стоит на пороге четвертой индустриальной революции — и нам повезло, что можем приложить к ней руку. Отсюда и решение сделать нечто такое, что соединит все точки: моду, технологии, горящих идеями людей.
Аналитики предсказывают, что к 2025 году десятая часть человечества будет ходить в вещах, подключенных к интернету, около 700 млн человек. И это не прихоть, а способ борьбы с конкретными проблемами. У нас была встреча с компанией, занимающейся производством одежды с микроскопическими сканерами для больных диабетом: когда уровень сахара в крови повышается, сканеры посылают сигнал гаджету. Представьте, что когда-нибудь подобные технологии будут повсеместно распространены и вещи смогут собирать и передавать людям информацию об их состоянии здоровья. Это было бы прекрасно, к примеру, для ухода за пожилыми или проходящими курс лечения людьми, детьми с особенностями развития.
— Как вы находите компании, которые ведут разработку новых материалов? И как понимаете, что технология перспективная и ее действительно стоит применить?
— Наш главный инновационный эксперт — выпускница Стэнфорда и Массачусетского технологического института, доктор наук Аманда Паркес (Amanda Parkes), кроме того, участница MIT Media Lab, то есть какие-то идеи может привнести и оттуда. Она хорошо знает рынок, понимает, кому можно доверять, а кому — нет. Когда мы объявили набор, кто-то подумал, что это очередной модный стартап. Приходили люди из индустрии моды, особенно те, кто занимается e-commerce. Но мы отбираем только тех, кто работает в сфере нано- и биотехнологий, материаловедения. Мы проводим отбор проектов и технологий по всему миру (от МГТУ им. Н. Э. Баумана и Сколковского института науки и технологий в России до Parsons, MIT, Harvard в США, или Fraunhoffer в Германии), стараемся взаимодействовать с как можно большим количеством различных организаций, институтов, лабораторий и экспертов. Мы сотрудничаем с Британским модным советом и его главой Кэролайн Раш (она одна из наших советников), студентами Central Saint Martins и многими другими. Очень скоро объявим о партнерских проектах с международными школами дизайна. Недавно, например, встречались с представителями H&M: планируем кооперацию в программе H&M Foundation's Global Change Award и соинвестируем с их фондом в один очень интересный проект.
— Я читал, что ваша лаборатория будет предоставлять на основе новых материалов решения для брендов. То есть любой представитель марки сможет обратиться к вам за разработкой?
— Не совсем так. У нашей организации четыре уровня. Первый — инвестиционный и исследовательский. Второй — инкубатор и условное агентство, поддерживающее технологии и определяющее, какими именно стоит делиться с брендами. Третий — инновационная экспериментальная лаборатория, целью которой является объединение компаний из технологического сектора с поколением дизайнеров из ведущих университетов мира для производства готовых продуктов, где анализируют проблему, а затем ищут способ для ее решения; грубо говоря, эта лаборатория совмещает технологии с модой, ведь существует стереотип, что если вещь технологичная — скорее всего, немодная, так что немаловажную роль играет эстетическая сторона. Мы также заинтересованы в том, чтобы создать продукт, который могло бы себе позволить максимально большое число людей. И который бы при этом помогал справиться с глобальными проблемами — скажем, переработкой отходов или колоссальным потреблением и загрязнением воды. В нашей лаборатории сейчас разрабатывают продукцию с использованием материала, который, благодаря своим свойствам, может выдержaть больше 20 носок без стирки. Другой пример — наноматериал, обладающий антибактериальным эффектом; его можно задействовать и в медицине, и в производстве школьной формы. Четвертый уровень — благотворительный, направленный на поддержку международных организаций по борьбе с загрязнениями окружающей среды и социальных проблем, связанных с индустрией моды (например, поддержка женщин-предпринимателей в странах третьего мира).
— Использовать или не использовать новые технологии — это выбор не только компании, но и потребителя. Как привлечь покупателя? Ведь в идеале стоимость одежды, которой занимается Fashion Tech Lab, не должна отличаться от той, что сделана из привычных материалов?
— В новой эре у нас будет и новый тип покупателей. Сегодняшние дети изучают в школе экологию, изначально внимательнее относятся к окружающему их миру. Да и вообще, люди, в конце концов, поймут, что купить дорогую футболку, за год не потеряющую внешний вид, лучше, чем футболку дешевле $20, которую не только произвели в ужасающих условиях порабощенные сотрудники фабрик третьего мира, но и обработали огромным количеством химикатов, плюс уже после первой стирки она будет выглядеть плохо. Эстетическая сторона все еще играет немаловажную роль в росте и продвижении модной индустрии размером в $2,4 триллиона. Но новое поколение Z понимает разницу между функциональным, технологичным и модным продуктом, и вещью на один день, которая по своей сути просто не может стоить дешевле бургера в ресторане.
— Сейчас у вас капитал в $50 млн. На что хватит этой суммы? Будет ли второй, третий раунд инвестиций?
— Особенность Fashion Tech Lab в том, что FTL функционирует не как классический венчурный фонд, который наполняется деньгами и вслепую для инвесторов инвестирует их в проекты с целью скорейшего закрытия фонда и ожидания выхода из компаний, а в формате инвестиционной компании с возможностью выбора объекта инвестиций. Такая структура более гибкая и позволяет инвестировать в компании на разных стадиях, в разных объемах и привлекать в любой момент внешних дополнительных инвесторов.
— Хотелось бы узнать больше о каких-то личных вещах. Например, ваш распорядок дня. Во сколько просыпаетесь? На скольких встречах бываете за день?
— Вы знаете, у меня трое маленьких детей (третьего ребенка, дочь Диану, Мирослава родила месяц назад — прим. ред.)…
— Вот я и удивляюсь, как вы все успеваете!
— Мне кошмары снятся по ночам. Шерил Сэндберг, операционный директор Facebook, в своей биографии пишет, что женщины, в отличие от мужчин, почему-то никогда не верят собственному успеху. У всех одна и та же проблема: нужно жонглировать обязанностями — быть и мамой, и женой, и профессионалом на работе. Да, это нелегко, но для моего психотипа было бы сложнее оказаться в ситуации, когда нет работы, идей, возможности их реализовать. Это для меня страшная ситуация! Зато тот ритм, в котором я живу сейчас, — моя зона комфорта. Кто-то оставляет время на встречи с друзьями, на кино, на вино. А я никогда не любила и не умела это делать; всегда считала себя скучным человеком, даже аутсайдером. Но, знаете, в разные жизненные периоды мы по-разному оцениваем одни и те же свои «функции»: в школьные и институтские годы мне казалось, что я какая-то не очень классная, а сейчас — наоборот, кажется, что жизнь такая интересная, нужно все успеть, нo я постоянно себя критикую: надо было больше, быстрее, лучше!
У нас международная команда, разбросанная от Соединенных Штатов до Китая и стран Ближнего Востока, все подстраиваются друг под друга: skype-встреча может быть и в час ночи, и в шесть утра. Но это тот процесс, который делает счастливым, особенно когда видишь большую цель. В этом-то и была проблема: два года назад я поняла, что не вижу никакой великой цели. Что все, что я делаю, — пропагандирую потребление, а оно ни к чему хорошему не приведет. Вот поэтому я и взялась за Fashion Tech Lab.
— Кстати, как после появления Fashion Tech Lab складываются ваши отношения с Buro 24/7? Вы перестали заниматься последним? Или по-прежнему контролируете то, что там происходит?
— Как сооснователь — контролирую. У нас сильная команда, во главе со всеми любимым издателем, который контролирует ежедневный процесс, благодаря которому я смогла совмещать полномочия. Недавно мы закрыли очень интересную сделку, которая, я надеюсь, станет для Buro 24/7 новой ступенью (речь идет об объединении с System Magazine, англоязычным журналом о модной индустрии — прим. ред.). В процессе несколько других крупных проектов, о которых мы будем скоро объявлять. Я отношусь к проекту, который запустила с Фирой Чилиевой шесть лет назад (через год Полина Дерипаска стала партнером, выкупив долю у первоначального инвестора — прим. ред.) как к собственному ребенку. Я до сих пор мажоритарный партнер. Решения глобального характера мы принимаем совместно с моими партнерами. Но от ежедневной редакционной и операционной деятельности я отошла. Помимо Buro, в прошлом году мы запустили The Tot, в этом — FTL. Как говорят в России: чем больше делаешь, тем больше успеваешь.
