Все-таки он не взял паузу.

Не то чтобы кто-то на это всерьез рассчитывал: Пелевин не пропустил ни года с 2013-го, какой бы опустошительной критикой ни встречали его новые вещи. И потом: дело же не только в интенсивности публикаций — много работали Чарльз Диккенс, Антон Чехов и другие великие. Казалось, что Пелевин выгорел, утратил не только интерес к окружающему миру, но и вкус к самому процессу сочинительства; что все любовно-погромные рулады в «Крути» стоит воспринимать как мольбу — если не о помощи, то о снисхождении. Самые отчаянные оптимисты надеялись, что после книги «для них» последует что-то «для себя».

Суммаризируем: чуда не произошло. Впрочем, не продолжилось и падение.

Главный герой нового романа снова баночный оперативник Маркус Зоргенфрей: впору говорить о его персональной трилогии внутри пятитомного цикла Transhumanism Inc. Новая миссия — выяснить, что произошло с высокоранговыми клиентами, которые практиковали «левый путь» — засекреченную духовную симуляцию, предполагающую общение с темными силами. Единственный способ докопаться до истины — нырнуть в омут самому: так Маркус становится веронским чернокнижником и алхимиком Марко, в чьем распоряжении оказывается могущественный гримуар, а еще пытливые ученики и влиятельные враги.

Важнейшим развлечением писателя остается Assassin's Creed — история попаданца из будущего, который, переместившись в тело очередного автохтона, противостоит местным негодяям. Видеоигровые механики опять диктуют организацию пелевинского текста: экшен-эпизоды перемежаются кат-сценами — дебрифингом, который Маркусу устраивает его руководитель Ломас. Это не фирменные пелевинские диалоги ученика и мудреца — хлесткие, парадоксальные, с подвижными речевыми регистрами. Напротив, совместные выходы этих героев едва ли не самые бесцветные страницы книги: дидактичный епископ-адмирал, туговатый Зоргенфрей; ничего, что бы выдавало прилив вдохновения перед монитором.

Италия Нового времени выведена с несколько большим вниманием, но тоже как-то подозрительно экономно. Можно списать все на то, что Пелевин изображает, как работает нейросеть: по верхам, эклектично, с анахронизмами. Но для художественного произведения это слишком удобная отговорка. В пелевинских описаниях веронского быта или магических ритуалов как будто отсутствует волшебный зазор между тем, о чем автор рассказывает, и тем, сколько он про все это знает. То есть базовая конвенция всякой эрудированной прозы.

В связи с чем возникает вопрос более общего, чем конкретная творческая неудача ПВО, порядка. На чьей стороне сегодня должен быть автор из мяса и костей, особенно алармист, раньше прочих угадавший, что ИИ станет главным антагонистом эпохи? Хороший, «реалистичный» роман сейчас — это то, что похоже на ленту, переполненную генеративным контентом, или то, что решительно отшатывается от GPT-стиля; что настаивает на своей крафтовости (пусть и ценой ошибок и ссадин)?

Даже в самую гоголевско-булгаковскую свою пору Пелевин тяготел к функциональному письму: действия — лапидарно, почти скупо, метафоры — только чтобы охарактеризовать персонажа или продвинуть действие. Это точно не бесконечно обтачивающий свое изделие мастер — по крайней мере, такое впечатление он хотел произвести своими ранними, воздушными вещами. Пелевин-2025 — писатель с промптом: все еще достаточно компетентный, чтобы выстраивать арки и не заговариваться, но — в этот раз? теперь только так и будет? — отводящий себе роль полировщика чужих википедийных нарративов.

A Sinistra — деэскалационный роман. Что бы ни послужило этому причиной, автор умерил пыл; отношения с современниками больше не проходят по категории специализированных сексуальных услуг. Более того, по степени абстрактности (герой рассуждает, возможно ли настоящее спасение, если любая религиозная система — это конструкт) A Sinistra можно сравнить со «Смотрителем», медитативным романом из жизни Павла I. Но у этого хладнокровия есть и оборотная сторона: Пелевин-нигилист был отвратителен; плох и Пелевин-ремесленник, не оставляющий читателю пространства возмутиться и поспорить. И лишающий главного, самого пронзительного удовольствия — взрослого разговора с человеком, который продумал те же вопросы, которые занимают тебя сегодня, и вернулся с безупречными меланхоличными формулами.

Проигрывает A Sinistra и на территории высококалорийной сатиры: поставь рядом с ним «На вершине горы» Джесси Армстронга — стремительный полный метр о технобро, которые скуки ради чуть не захватили власть над миром, — и весы с новым Пелевиным взлетят в небеса. Тут автор должен сказать (и, какой кошмар, говорит прямым текстом), что небеса — это и есть ты. Получилось — позволим себе отсылку к пожелтевшмему мему — органично и в духе Виктора Пелевина. Автор с уникальной для России 2020-х агентностью и правом на strong opinion любой остроты окончательно стал ИИ-агентом. Предпочел синистру в руках, а не Шестипалого в небе.