— Вы вступили в должность в конце августа нынешнего года, в ноябре решили собрать мировую прессу и официально познакомиться. И вот мы приехали на презентацию, где все так модно, современно, по моим ощущениям — для миллениалов… Бодрая музыка, вы кеды под костюм надели…
— Вам самой понравилось?
— Мне очень. Но вопрос для меня в другом. Россия — так исторически сложилось, и во многом благодаря фигуре покойного Рольфа Шнайдера (приобрел компанию Ulysse Nardin в 1983 году, возглавлял ее почти 30 лет) и его любви к России, — для вашей компании рынок очень важный.
— Правда, очень важный. Поэтому моя первая поездка в должности генерального директора была именно в Россию. Я вообще неплохо знаком с рынком, когда я работал на своего предыдущего часового работодателя (TAG Heuer. — прим. ред.), я по шесть-семь раз в год ездил в Россию. Что касается Ulysse Nardin, то, мне кажется, у нас очень серьезные позиции на рынке, но и их можно улучшить.
— Однако клиенты на нашем рынке вот совсем не миллениалы. Может, ошибаюсь, но мне кажется, что их средний возраст лет 50.
— Возрастные клиенты — это общая проблема часовой индустрии, проблема очень многих брендов. Я не вижу противоречий в том, чтобы сохранять этих клиентов и привлекать новую, молодую аудиторию. В плане продукции при моем предшественнике (Патрике Хоффмане, — прим. ред.) уже многое было сделано: в Ulysse Nardin можно найти модели на разный вкус, но нам надо продолжать развиваться.
— И что надо менять?
— Надо больше рассказывать о бренде, а то мы как будто стесняемся. О нашей истории, ценностях, о многом. У нас, например, есть пятилетняя гарантия на обслуживание часов, но об этом мало кто знает.
— В официальном сообщении о вашем назначении одной из первоочередных задач значилось расширение географии бренда. Где, по вашему мнению, особенный потенциал?
— Америка, мы там уже сильны, но можем много больше, я в этом убежден. Кроме того — Азия и ряд европейских стран.
— Как строится коммуникация с вашим непосредственным начальником, главой часового направления группы Kering Альбером Бенсуссаном?
— Мы постоянно на связи, я ему отчитываюсь, Альбер — отличный спарринг-партнер для меня, мы все время обмениваемся идеями. Это помогает в работе.
— Альбер сказал в одном интервью, что его первоочередная задача как главы часового направления группы — «помочь брендам сфокусироваться». Ulysse Nardin на чем надо фокусироваться?
— На улучшении коммуникации, на том, как мы взаимодействуем с клиентами, чтобы они были уверены в продукции, которую приобретают, вовремя узнавали о новинках. И уже упомянутое — рассказывать о нашей истории.
— Вы на несколько лет уходили из мира швейцарской механики в мир совсем других часов — занимались разработкой Apple Watch. Когда Apple сделал предложение, вам детали будущей работы объясняли?
— Честно? Мне сказали: сначала давайте подпишем контракт, а потом узнаете, зачем вас наняли. Все было очень секретно. Еще интересно, что, когда я ушел в Apple, многие говорили, что «Патрик покинул часовой рынок». Сейчас особенно приятно вернуться.
— С другими часовыми брендами группы Kering как планируете взаимодействовать?
— Мы все очень независимы друг от друга в том, что касается нашей продукции, механизмов. Наше основное взаимодействие в том, чтобы делиться опытом. То есть мы можем помочь друг другу, дав контакты нужных поставщиков, рассказать, как выстроена та или иная производственная линия, и т.д.
— Новые материалы собираетесь использовать в ближайшее время?
— Мы в постоянном их поиске, но каждый раз, если мы вводим что-то новое, на то должна быть причина, это должно быть функциональное усовершенствование. Я не вижу никакого смысла изобретать какой-нибудь «улисснардиниум» просто для того, чтобы использовать это как инфоповод.
— Когда вы работали на Apple, вы же жили в Купертино?
— Там и в Лондоне.
— Вопрос у меня про Купертино. Сейчас многие бренды ставят IT-бизнесменов из Кремниевой долины в образец клиентов нового формата. Миллениалов, если хотите. И пытаются понять, что бы им понравилось в часах. Они часы вообще носят? И как часовому бренду им понравиться?
— Конечно, бренды хотят им понравиться! Попросту потому, что у этих потенциальных клиентов много денег! Часы они носят, но в основном это Apple Watch или Casio. Куда реже механические часы. Я полагаю, эти клиенты нового формата не клюнут на маркетинговую чушь, они выбирают то, что им кажется крутым в данный момент. Основная проблема для брендов в Кремниевой долине, да и в Америке вообще, — все быстро меняется, вещи входят в моду и выходят из нее очень скоро. В этом году это популярно, в следующем — уже нет. Я наблюдал это, когда еще учился в Стэнфорде, так что это не то чтобы совсем новое веяние.
Возвращаясь к сегодняшнему дню: у венчурного инвестора может быть огромное количество денег и ни одних дорогих часов. Потому что он просто не нашел положительного ответа на вопрос: «А зачем мне их покупать?» И наша задача в том, чтобы помочь ему найти этот ответ. Для меня таким ответом является история, рассказ о бренде и его уникальности. Я, например, хочу пригласить своих друзей из Кремниевой долины на нашу мануфактуру. Разумеется, я ничего не собираюсь им продавать. Просто чтобы они увидели, как делают наши часы, как мы производим собственные механизмы (а у нас 75% часов на своих калибрах), и что-то переключилось в мозгу. Новые клиенты должны понимать, что покупают произведение искусства, которое можно надеть на запястье.
