— Вы создали турбийон Carrera Heuer-02T по небывало низкой цене в 15 тыс. швейцарских франков. На чем удалось сэкономить?
— Мы считаем, что это самая адекватная цена для часов с турбийоном, просто у других участников рынка аналогичные модели стоят намного дороже. Мы взяли наш культовый круглый корпус Carrera, готовый механизм автоматического хронографа CH-80 и добавили легкий высокочастотный турбийон из графита и титана. Его малая масса позволяет увеличить запас хода до 65 часов. Но любой турбийон TAG Heuer — это прежде всего точность, и новый калибр имеет сертификат COSC. Таким образом, как бы из отдельных модулей, мы сложили очень качественные часы, рассчитанные на массовую сборку. Сегодня на нашей мануфактуре установлена ультрасовременная техника, которой мы не имели еще десять лет назад. Теперь, благодаря масштабным инвестициям и труду отдела исследования и разработки, она появилась в наших цехах. Причем эти машины работают с точностью до микрона, например, регулируя оси вращения, что раньше делал человек. Так что производство теперь действительно обходится дешевле.
— Но еще несколько лет назад TAG Heuer славился концептуальными разработками в области сложных калибров, а сегодня вас заботит доступная цена. Не видите в этом противоречия?
— Вовсе нет. Прежде чем переходить к доступным часам, надо в деталях освоить технологию. В этом и состоит моя работа. Поверьте, выпускать уникальные модели для очень богатых клиентов — не так уж сложно, и в этом многие бренды видят свое кредо. Но сделать высокую технологию доступной для обычных людей — это настоящий вызов. И мы решили, что эта ниша подходит для TAG Heuer. Уже десять лет мы инвестируем в наше ультрасовременное производство в Швейцарии — вложили десятки миллионов франков. Зато сегодня это дает нам необходимые технологические мощности для индустриального производства.
«15 тыс. швейцарских франков — нормальная цена для турбийона. Остальные игроки рынка просто завышают цены»
— А что происходит на рынке «умных» часов?
— Мы только начинаем понимать глубину и масштаб этого феномена. В ближайшем будущем «коннектированные» часы будут представлять значительный сегмент часовой индустрии, я бы даже сказал, бо́льшую часть этого рынка. Я абсолютно уверен, что через десять лет часы премиум-класса тоже будут «коннектированными». Пока я один это говорю, и меня многие считают идиотом. Но таков ход истории: как сегодня не существует машин без встроенного радиоприемника, точно так же все часы скоро будут «умными». Это вовсе не мешает создавать предметы роскоши, потому что одно другому не противоречит. Но станет большой проблемой для тех, кто закрывает глаза на эту область часовой индустрии, считая, что ее не существует. Мы же все сделали правильно и вовремя.
— Как идут продажи TAG Heuer Connected?
— Первые 15 тыс. моделей разлетелись за три месяца, впервые в истории TAG Heuer мы сталкиваемся с подобным ажиотажем. В будущем году нам предстоит сделать около 100 тыс. Кто из марок производит 100 тыс. часов в год? Очень немногие. Получается, что умные часы — это отдельное направление внутри нашего часового бренда, что это другая профессия и другой способ работы в часовой индустрии. Мы трудимся над следующим поколением наших умных часов и строим отельный сборочный конвейер для этих моделей.
— Чтобы, наконец, поставить на корпус гравировку Swiss made вместо Swiss engineered?
— Это решение зависит от Федерации часовщиков, которая диктует законы нашей индустрии. Да, эти часы придуманы в Швейцарии, здесь собраны и протестированы. И корпус изготовлен на нашей мануфактуре, но «операционная система» привозная, так что проблема швейцарского производства микропроцессоров остается. Вместе с тем, мы хорошо понимаем, что слова Swiss made имеют смысл для очень небольшого числа людей — для живущих в Швейцарии и для любителей швейцарских часов. Для прочего мира они ничего не значат. Швейцарская часовая индустрия — это музей, как Лувр или Эрмитаж. Все очень чинно и красиво. И TAG Heuer тоже частично находится под крышей этого музея, но огромная часть марки за пределами музейных стен, скажем так, в разделе современного искусства.
— Вы выращиваете пионы в своем саду в фамильном поместье на востоке Франции. Почему вы выбрали садоводство?
— У меня растет три типа цветов: первые и самые любимые — пионы, вторые — старинные сорта роз, они так и называются roses anciennes, и ранункулюс. Многие любят копаться в саду, и я тоже. Но когда я ухаживаю за цветами, ко мне приходят лучшие идеи, можно сказать, что все мои инженерные открытия родились в этом саду. Поэтому пора цветения, с мая по сентябрь, — самое плодотворное время и для меня.
— Ваша личная философия времени?
— Я стараюсь его не терять. Всегда пытаюсь тратить свое время, чтобы сделать что-то полезное. Я очень организованное существо, много работаю и мало сплю. В этом мы похожи с Бивером (Жан-Клод Бивер, глава часового направления группы LVMH, куда входит и TAG Heuer, — прим.ред.) — спим не больше четырех часов в сутки. Знаете, в Африке говорят: у западных людей есть часы, а у нас есть время.
