В июне 2022 года режиссер, драматург и художник-постановщик Савва Савельев праздновал появление в репертуаре «Гоголь-центра» спектакля «Берегите ваши лица», задуманного и осуществленного им по пьесе Андрея Вознесенского. На сцене, однако, встречались не только герои советского поэта, но и художник Владислав Мамышев-Монро, ставший ключевым персонажем сюжета. Чуть меньше, чем год спустя достать билеты на этот спектакль получится едва ли: «Берегите ваши лица» стал последней постановкой «Гоголь-центра» и был сыгран лишь несколько раз, однако строки Вознесенского, однажды вонзившись в память, вряд ли уже когда-то покинут ее. Сегодня драматург и режиссер готовится к премьере нового спектакля. Он называется «Я — Марлен» и возник из довольно нетривиального с точки зрения природы и сюжета снимка. На нем актриса и певица Марлен Дитрих стоит на коленях перед писателем Константином Паустовским.
Этот кадр оказался отправной точкой для пьесы Саввы Савельева, а она, в свою очередь, — для спектакля, который стал частью трилогии о памяти и свободе. Артистов на сцене всего двое — это Лиза Янковская и Семен Штейнберг, но перевоплощаться им предстоит в персонажей не просто многих, но многоликих. В мае постановку можно будет увидеть в Лимассоле, а после ее ждет путешествие по городам и странам (в списке подтвержденных уже значатся Рига и Тель-Авив). Мы попросили рассказать режиссера о том, с чего все начиналось и чем продолжилось.
После выпуска спектакля «Берегите ваши лица» никаких мыслей о том, что это первая часть трилогии, у меня не было. Над спектаклем «Я — Марлен» я начинал работать несколько лет назад, но тогда работа не была доведена до конца. К этому сюжету я вернулся летом 2022 года и вдруг обнаружил в нем много схожего с «Берегите ваши лица». Не с точки зрения действующих лиц, а с точки зрения смыслов, ведь в этой истории речь снова заходит о том, что мы помним, и о том, как память становится ключом к свободе, и наоборот. Поэтому как-то само собой «Я — Марлен» превратилась во вторую часть трилогии. А третья часть — «Прыжок» — тоже выйдет в этом году.
«Я — Марлен» — история одной фотографии. На ней Марлен Дитрих стоит на коленях перед мужчиной в черном костюме. Пьеса и спектакль рассказывают историю кадра. Этот мужчина — писатель Константин Паустовский, рассказ которого под названием «Телеграмма» Дитрих считала вершиной литературы. И как раз на этом рассказе и биографии самой Дитрих построена пьеса. Когда я писал пьесу и уже потом, во время репетиций спектакля, я перечитал очень много литературы о Дитрих, пересмотрел много документального кино, проштудировал все доступные интервью с ней. И я, и Лиза Янковская совершили экспедицию в Париж, где обошли места Марлен Дитрих: церковь Мадлен, где ее отпевали, авеню Монтень, где она жила последние 15 лет, и другие памятные для нее места. Вывод, который мы сделали: Дитрих — настоящий солдат. С чувством долга, ответственности и безупречным чувством вкуса. Всю жизнь она работала Марлен Дитрих. Работала как часы, фанатично и без срывов. Все ее фильмы, песни, концерты, платья, парики, фото и интервью — это индустрия одного человека. Когда Дитрих однажды упала во время концерта в оркестровую яму, то потребовала, чтобы сначала из зала вышли все и только после этого выносили ее. Никто не должен был видеть ее «не в образе». Поэтому после своего шестого перелома, когда она уже с трудом могла ходить, Дитрих заперлась на 15 лет в своей парижской квартире и больше ее никто не видел. Но индустрия Марлен Дитрих живет до сих пор.
В спектакле ее играет Лиза Янковская — талантливая, точная, бескомпромиссная на сцене. Это лучшая кандидатура, которую я только мог себе представить. Пару ей составит Семен Штейнберг — актер с тысячью лиц, абсолютная звезда «Гоголь-центра».
Если говорить о подготовке спектаклей, мне всегда очень помогает то, что когда я пишу пьесу, то сразу держу в уме декорации. То есть на бумаге уже слежу за перемещением героев по сцене, понимаю, в какой момент и куда должен быть направлен свет, когда и какая должна заиграть музыка. Мне нравится прокручивать спектакль в голове еще до начала репетиций. Конечно, когда за дело берутся актеры, многое меняется — и я тут же вношу в текст изменения, не мучаясь угрызениями совести перед автором. Быть сразу драматургом, художником-постановщиком и режиссером очень удобно. Это экономит массу времени.
Год назад меня буквально спасла книга Николая Эппле «Неудобное прошлое», в которой встает перед глазами весь ХХ век: и Аргентина, и СССР, и Германия, и Польша. Прочел и убедился лишний раз — со временем все называется своими именами. И только память помогает в этом. Последними словами в моем спектакле «Берегите ваши лица» были «Жизнь коротка, искусство вечно». Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев много раз говорил, что интеллигент определяется не образованием, а способностью жить не только семейными и бытовыми вопросами, говорить не только о ценах на колбасу. Он часто вспоминал дореволюционный Петроград и дворника в их доме, с которым его отец всегда обсуждал премьеры Мариинского театра. Да, отец сидел в партере, а дворник на галерке. Но интеллигентами были оба. Искусство и разговоры о нем спасают душу — в этом я убежден. А еще я думаю, что, чтобы знать, что ты свободен, нужно помнить, что это такое.
