Среди фильмов, вошедших в программу основного конкурса 74-го Каннского кинофестиваля, а также ставших частью программы «Особый взгляд», оказалось немало проектов из России. И если для фильмов режиссера Кирилла Серебренникова Канны давно стали вторым домом, то выпускница мастерской Александра Сокурова Кира Коваленко свою работу на фестивале покажет впервые (к слову, продюсер ее фильма «Разжимая кулаки» Александр Роднянский привез на фестиваль и израильский фильм Ари Фольмана «Найти Анну Франк»). Мы расспросили режиссеров, продюсеров и актеров трех проектов — «Петровы в гриппе», «Дело» и «Разжимая кулаки» — о работе, свободе и вызовах времени.
Кирилл Семенович дал мне почитать книжку — с тем чтобы сделать спектакль. До этого про роман я что-то слышал, но не читал его. Книжка мне понравилась, хотя — признаться честно — я мало что уловил сразу после прочтения. Со временем она для меня, наверное, уже прорастала в сценарий и кино, определялась и визуализировалась, и мне уже трудно отделить одно от другого. Для меня это пока единственный случай, когда череда удачных случайностей привела меня к мысли, что Петров — это тоже я. Единственный в том смысле, что я не выстраивал персонажа, ни разу в голову мне не пришла мысль про арку роли, про то, что я хочу сказать и хочу ли вообще. Я надел водолазный свитер папы и ботинки Кирилла — и пошел болеть за Петрова. И где там я, а где Петров — вообще сложно подумать. Мне кажется, что очень всегда влияет климат. Вот на Урале — в Екатеринбурге, а в Перми подавно — он очень странный какой-то, загадочно-переменчивый. Оттого и люди, получается, в нем не всегда совпадают с тем, как на них смотрят другие. Быт — это же не кастрюля, а течет у тебя из носа или облезает кожа от солнца.
Мне посоветовал обратить внимание на роман Сальникова человек, чьему вкусу я очень доверяю, и, открыв книгу, я не смог оторваться: утонул в удивительном мире автора. С этим текстом я почувствовал мгновенную связь, ностальгию и всю многогранность нашей страны, буквально на уровне ДНК, несмотря на то что я провел большую часть своего детства не в России. Оказываться в программе фестиваля каждый раз очень волнительно, так как каждая картина — отдельная маленькая жизнь. И при этом от гордости за режиссера и всю команду буквально разрывает на части каждый раз неизбежно. В случае с фильмом «Петровы в гриппе» это в особенности эмоционально, ведь в прошлом году с объявлением пандемии и отменой фестиваля мы приняли решение рискнуть и подождать, придержать картину до лучших времен. Тот факт, что наша мировая премьера состоится на самом важном фестивале в мировом кино и в присутствии живого зрителя — большая удача в наше непредсказуемое и не очень стабильное время. Можно сказать, что риск оправдался. Я счастлив, что мы будем участвовать именно в этом Каннском фестивале, ведь он станет символом возвращения к жизни всей мировой киноиндустрии и настоящего праздника кино.
Каждый новый проект Кирилла Серебренникова — это большое событие. Если эмоции с каждым новым приглашением в программу престижного фестиваля точно не становятся менее яркими, то на все остальное мы давно научились не обращать внимание. Период фестиваля, кроме самой премьеры, — это работа большой команды по логистике и организации, взаимодействию с прессой и, наверное, самое важное, по продаже прав на фильм международным дистрибьюторам. По сути, в этом и заключается основный смысл кинофестиваля для продюсера: убедиться, что у фильма будет действительно мощный старт и что его увидят зрители всего мира. С каждым новым опытом ты учишься не думать о внешних факторах и фокусироваться исключительно на своем деле. Кирилл Семенович уже занят новыми, захватывающими проектами и своими следующими шагами в кино. Надеемся в ближайшее время этими планами поделиться. Для меня работа с Серебренниковым, прежде всего, большая честь, но еще и колоссальная ответственность. Ведь важно сделать все, дать все возможные инструменты для того, чтобы большой художник реализовал свое видение. Кирилл Семенович создает такую атмосферу, где бы он ни находился, и это одинаково заметно и в театре, и в кино, где вся команда чувствует невероятную сплоченность и веру в идею. Все готовы быть солдатами за эту идею и за этого режиссера. И поскольку вся идеология нашего продюсерского подхода крутится вокруг режиссера, то это самый яркий для меня пример того, как в принципе должен выглядеть творческий процесс. К тому же, Кирилл лично для меня давно не только партнер по кино, но друг и часть семьи.
Меня подкупает и заряжает та искренняя энергия, которую я вижу в молодых режиссерах. Моим приоритетом в последние годы остается поиск и поддержка молодых талантов, которым есть что сказать миру, авторов художественно бескомпромиссных и обладающих особым видением. И я очень рад, что это приносит свои плоды. Новое поколение отечественных режиссеров громко заявляет о себе. Думаю, что режиссерский почерк Киры (и ее однокурсников — Кантемира Балагова, Владимира Битокова и других ребят) сформирован во многом благодаря огромному влиянию, оказанному их учителем, выдающимся режиссером Александром Николаевичем Сокуровым. Мне кажется, именно он научил их бескомпромиссно искать убедительные драматургические ситуации, в которых проявляются их герои, сталкиваются разные представления о жизни, выявляются противоречия. Но не «в лоб», не впрямую, а исподволь, так, чтобы зритель сам сделал свои выводы, сам разобрался. И главным источником вдохновения для них становится скорее литература, нежели кино. Именно она помогает переработать накопленный жизненный опыт в особый художественный язык. Ведь неслучайно Кира говорит, что одним из первых импульсов к созданию этого фильма стала фраза из «Осквернителя праха» Фолкнера о бремени свободы, которое перенести значительно сложнее, чем бремя несвободы.
«Разжимая кулаки» — история жизни молодых людей, спаянных удушающими семейными узами и пытающихся обрести индивидуальную свободу, разорвав эти крепкие узы. Это история и о сложности, даже невозможности воспользоваться плодами обретенной свободы.
Что чувствует продюсер, когда узнает, что его фильм оказывается в конкурсе Каннского кинофестиваля? Конечно же, радость. В Кире есть удивительное для молодых режиссеров сочетание знания классической культурной традиции со взглядом молодого современного человека. Внутренне свободного человека. И в этом и состоит ответ на вопрос, почему мне так интересны Кира и другие талантливые молодые кинематографисты. Не только как продюсеру, но шире — как человеку. Они открывают для меня и дальше, для зрителей, совершенно другую жизнь. Или нет — жизнь, воспринимаемую совершенно иначе, чем мы привыкли. Они вглядываются в людей, живущих рядом с нами. В драму преодоления ими вызовов судьбы. Вечных вызовов, но в новом, изменяющемся мире. Это интересно. И важно.
Эта история рождалась так постепенно и естественно, что мне оставалось лишь задаваться моральными вопросами: имею ли я право говорить об этом? Когда это стало для меня настолько важно, что я не могла этого не сделать, то просто занялась профессиональной работой. Одним из первых импульсов для создания истории послужила фраза из романа Фолкнера «Осквернитель праха» о том, что немногие могут выдержать рабство, но никто не способен выдержать свободы. Для меня тема свободы как бремени стала самой важной на время работы над фильмом. Бремя свободы неизбежно приводило меня к размышлениям о бремени памяти и их связи. Возможно ли выдержать свободу от памяти? Я обратилась к своему бремени памяти, которое хранило событие, ставшее переломным и травмирующим для меня и многих людей. Родилась история, в которой герои пережили это событие и спустя много лет пытаются справиться с травмой. Мир вокруг них ранен до сих пор. Они сами изломаны, и этот излом сдвигает все внутренние взаимоотношения этой семьи. В попытке забыть и сохранить происходит насилие над волей человека, и, как ни парадоксально, это насилие любовью.
Когда я говорю о свободе, всегда имею в виду внутреннюю свободу. В этом плане, конечно, ничего не меняется, и я постоянно нахожу этому подтверждение в литературе. Как бы давно ни были написаны романы, философия, мемуары, мне всегда кажется, что я читаю своих современников. Свобода — такое красивое большое слово. Думаю, что мы теряем свободу с того момента, когда обретаем память. Свобода кратковременна, но мне кажется, она может родиться из множества несвобод.
Я получила много уроков во время работы над первым фильмом: считаю его очень ученическим, после окончания мастерской не было паузы, сразу начался съемочный период, сейчас думаю, что пауза была необходима. Но без полученного опыта, и ремесленного, и личного, «Разжимая кулаки» могли и не появиться. Сейчас я чувствую страх. Я начала готовить себя к расставанию с фильмом. Страшно остаться оголенной и отправить его в дорогу.
Сценарий был написан около двух лет назад и некоторое время лежал. И когда мы остановили работу над фильмом «Воздух» из-за пандемии и закрытия границ в Европе, то, чтобы помочь части коллектива и чтобы не сидеть без дела, мы занялись этим фильмом и очень напряженно работали, съемочный период составили невероятно плотно. Это было непросто: часть сцен пришлось переносить на другие дни, потому что некоторые люди в команде заболевали, и мы ждали, когда они смогут снова приступить к съемкам. Я бы сказал, что это был марш-бросок. Наш герой по-своему действительно герой-одиночка, хотя на своем пути встречает и сочувствующих ему людей, которые понимают, что в маленьком провинциальном городе власть не слышит граждан и она коррумпирована. Герою не нравится, что жизнь в городе тяжелая и что очень многие из его соседей уезжают в другие регионы. Он искренне хочет изменений. Если честно, то все мои фильмы, включая короткометражные, были в программах ведущих кинофестивалей мира: и в Берлине, и в Венеции. Теперь мы в Каннах. В любом случае я чувствую усталость после завершения работы над фильмом и понимаю, что впереди еще большая работа, чтобы оказать ему поддержку и достойно его представить. Мне, к счастью или к сожалению, не так мало лет, поэтому я чувствую радость. Да, я считаю, что это заслуженно и достойно. Это хороший старт для фильма. Тем не менее я осознаю, сколько труда еще предстоит вложить в его дальнейшую судьбу.
Помню, читал сценарий, и было грустно. Хотелось и плакать, и смеяться. И очень захотелось найти этого персонажа, создать его — бунтаря средних лет. И это было первым импульсом, когда мне показалось, что это очень круто, очень интересно, и это может быть чем-то новым и необычным для меня как для артиста. Основное чувство, когда узнаешь о фестивале и попадании в конкурс, это сердцебиение, потому что такое невозможно программировать или знать заранее. И когда фильм оправдывает, и его берут в такой конкурс, такой фестиваль, это, в первую очередь, большая радость для всей актерской и съемочной группы, авторов этого фильма. То, что фильм появляется на карте мирового кинематографа и этим приобретает другое значение — глобальное, — это, конечно, прекрасно. Это радость, волнение и немножко гордость, наверное, «награда за смелость», как в песне поется. Моего героя можно назвать одиночкой, который бунтует. Какие эти люди-бунтари? Что происходит с человеком в этот момент? Какая у него мотивация? Откуда чувства, откуда приходит желание отделиться от общества и сказать правду, не на кухне у себя, а громко? И что происходит дальше, как меняется судьба человека, через что нужно проходить, когда решаешься на такой поступок? Вот это, наверное, было самое интересное: создать этот процесс, как жестоко рождаются герои. Громкие, большие слова, но я думаю, мы задели эту тему.
Мы снимали очень быстро, времени было мало. По одному выходному за неделю — было очень много работы, и было не всегда легко. Были свои сложности, тяжести у всех и ощущение того, что мы все были арестованы на этой трехкомнатной квартире, клаустрофобия. Я думаю, это ощущение появилось не только у меня — у всей группы. И думаю, это все подействовало на настроение фильма. Я его не видел, но я же помню настроение. Оно было очень резкое, интенсивное. Но это всегда часть творческого процесса, так что это действует только положительно и на сам процесс, и на результат. Как только закончилась съемка, я был рад не думать о своем персонаже, о Давиде, которому было так сложно, так трудно вдруг стать героем и поплыть против течения, которое предлагается, найти силы на протест, на то, чтобы громко сказать то, что думаешь, и не бояться. Наверное, больше по этой теме были мои вопросы к себе же. За счет чего герой становится героем? Какова цена?
