Учительница из престижной школы в Бухаресте снимает вместе с мужем секс-видео, которое в итоге оказывается в Сети — и на смартфонах несовершеннолетних учеников. Фильм описывает ровно один день из жизни героини, наполненный рутинными занятиями в ожидании страшного суда. Ведь вечером состоится родительское собрание, на котором решится судьба человека. Поскольку фильм снят во время пандемии, встреча произойдет в школьном саду — вполне себе Гефсиманском.
Лента с экстраординарным названием делится на четыре акта, один из которых половой, а три других выполнены в абсолютно разных стилистиках — блуждающего городского синема верите (фр. cinéma vérité, «правдивое кино», особый метод съемок. — «РБК Стиль»), документального монтажного слайдшоу и разговорной трагикомедии с закрытыми масками ртами. И больше всего зрителя шокирует даже не откровенное трехминутное вступление, неотличимое от настоящего любительского порно из интернета. Это лишь провокационная завязка.
Сила фильма кроется в его документальной сердцевине — получасовом словаре, где средствами кино и закадровым голосом даются определения самым важным понятиям современного мира. Это коллаж невероятного остроумия — и парализующей выразительной мощи. За словом «дети» следует определение «политзаключенные собственных родителей». За словом «семья» — статистика, согласно которой шесть из десяти подростков в Румынии подвергаются побоям дома. За словом «рождество» — история о том, как немцы очень быстро и организованно истребили три тысячи евреев в оккупированном Севастополе, чтобы успеть выполнить разнарядку перед сочельником. За словом «минет» — примечательный факт: это самый популярный поисковый запрос в румынских словарях, на втором месте — «эмпатия».
После такого ассоциативного ряда нетрудно представить, какими комментариями и анекдотами фильм сопровождает термины «армия», «деньги», «дворец парламента», «конкуренция», «порно» и «церковь».
Но больше всего запомнится определение, которое фильм даст своей собственной природе — кинематографу. Режиссер вдруг вспомнит миф о Персее, сразившем Медузу Горгону хитростью. Как известно, смотреть чудовищу в глаза было нельзя — даже самый храбрый воин превратился бы в камень. Но богиня войны Афина вручила Персею полированный медный щит, отражение в котором не парализовало героя и позволяло вести бой. Чудовище проиграло. Мораль истории: мы не хотим и не готовы видеть правду такой, какая она есть, поэтому нам нужны отражения и зеркала, чтобы сражаться с чудовищами, что сильнее нас. Фильмы — это щиты, режиссер Жуде — Афина, бесстрашная актриса Катья Паскариу — Персей. Функция фестиваля же — не дать их подвигу раствориться во времени, подобно тому как Гомер не забыл миф о Медузе.
А подвиг этот — на первый взгляд — заключается в определении и разоблачении нового мира, проявившего себя во время пандемии. Это мир, где маски срастаются с лицами, люди бесцеремонно измеряют друг другу температуру (символом вторжения в личное пространство, с которым мы все быстро и безропотно смирились), а ярость, которая раньше таилась в анонимной Сети, вырывается на улицу. Все герои фильма взвинчены, хамят в супермаркетах, давят друг друга на дорогах и без стыда и стеснения учиняют коллективный суд над одиночкой. За последние полчаса ленты учительница выслушает от родителей столько всего, что волосы встанут дыбом. При этом именно ощущения эпидемии, несмотря на маски, социальную дистанцию и термометры, в фильме нет. Это не «Декамерон», и в воздухе не витает дух смерти. Перед нами самая обыкновенная действительность, уродливость которой вдруг отразилась в полированном щите искусного режиссера.
А еще «Неуместный трах, или Безумное порно» — это пример удивительного, принципиально не поддающегося определению киноязыка. Самые разные художественные инструменты в нем каким-то образом сливаются в одну смысловую симфонию. В первом акте — той самой секс-сцене — с помощью ярких образов формулируются две идеи. Мужчина, который снимает видео, не появляется на экране (зритель видит только его член) — и точно так же муж героини не будет участвовать и во всех остальных событиях фильма. С этим безответственным порнорежиссером, кажется, отождествляет себя и сам Раду Жуде, делегируя настоящий подвиг женщине — актрисе, согласившейся на одну из самых откровенных сцен года (если только года). Сыграв в настоящем секс-видео, она становится неотделимой от героини — и идет на суд уже вместе с ней.
Второй акт — удивительно медленное и медитативное скольжение камеры вслед за человеком, который готов взорваться от отчаяния. Учительница ходит по магазинам и совершает мелкие дела, а оператор вдруг демонстративно отвлекается от героини, предпочитая ей мир вокруг. И фиксирует в кадре причудливые вещи — оторванную ногу манекена, настырные билборды, разрушенные дома и растение, которое пробилось сквозь асфальт. Особенно долгого взора удостаивается старый кинотеатр с античными статуями на крыше, которые не стеснялись своей наготы.
А вот современный человек, как покажет родительское собрание, отчего-то не просто ее стесняется — но и готов растерзать любого, кто останется без одежды.
Последний акт фильма — поразительный маскарад, в котором только юмор (выполняющий функцию того самого полированного щита) не позволяет зрителю задохнуться от страха. Коллективный суд начинается со спора о профессиональной этике и бытовом ханжестве: родители даже целиком еще раз посмотрят секс-видео — само собой, исключительно в целях следствия, ну и ради искусства. Но встреча быстро перерастет в подлинное мракобесие. И эта разговорная пикировка между двумя десятками актеров, лица которых почти неразличимы под масками, по страстям не уступит и финалу «Хорошего, плохого, злого», где герои тоже убивали друг друга не столько пулями, сколько глазами. Только вот в румынском фильме хорошие, плохие и злые — это все люди сразу. И их (наша) катастрофа настолько очевидна, что режиссер шутки ради предлагает сразу три финала — как раз-таки хороший, плохой и злой. В первый труднее всего поверить, второй деморализует, а сказочный третий хочется сделать былью.
Для Берлинале, который всегда стремился искать уязвимости нашего мира и латать их, лучшего кандидата на главный приз в этом году и правда было не найти.
А жюри, которое в этом году состояло из шести режиссеров-сценаристов (трех женщин и трех мужчин, уже побеждавших на фестивале), стоит поблагодарить за изящную сквозную драматургию, связавшую фильмы-призеры между собой. Приз жюри — третья по значимости награда смотра — достался документальной ленте «Господин Бахман и его класс». Это трехчасовое исследование обычной немецкой школы, и в нем наконец-то могут высказаться сами дети — единственные персонажи, оставшиеся за скобками такой всеобъемлющей картины, как «Неуместный трах, или Безумное порно». И даже шапочное знакомство с этими детьми вселяет в зрителя надежду, что в будущем будет светлее и теплее.
Но приз за лучшую актерскую работу (впервые определенный без гендерного разделения), доставшийся немке Марен Эггерт из фильма «Я твой человек», тут же бьет по нашему оптимизму. Потому что в этой легкой романтической комедии про будущее, где люди смогут встречаться с роботами, неразрешимых вопросов больше, чем в иной драме. А приз за лучшую режиссуру венгру Денеш Надь (за откровенно скучноватую драму «Естественный свет» о Второй мировой войне) в очередной раз напоминает, что будущее не прощает незавершенных отношений с прошлым. Но историческую обреченность тут же скрашивают две маленькие азиатские картины о нежных чувствах.
Гран-при фестиваля (в его иерархии наград это второе место после Золотого медведя) взял японский фильм «Колесо фортуны и фантазии» о круговороте любовных историй. А Серебряный медведь за сценарий достался корейцу Хон Сан Су за «Вступление» — короткий фильм о коротких встречах, полных настоящей любви.
