На самом деле «Малкольм и Мари» — не «Ла-Ла Ленд», а «Гупешка» Василия Сигарева, страшная история о созависимых отношениях и любви, невозможных без насилия друг над другом. Только в этот раз события камерной пьесы разворачиваются не в нищей квартире в русской глубинке, а в калифорнийском доме с самым прогрессивным дизайном. Этот особняк некая киностудия арендовала для молодого режиссера Малкольма (Джон Дэвид Вашингтон из «Довода») и его подруги Мари (Зендея Коулман из «Эйфории»). События фильма занимают ровно одну ночь. Пара возвращается с долгожданной премьеры, где Малкольма только что объявили новым то ли Барри Дженкинсом, то ли Спайком Ли. Режиссер хочет праздновать. Муза хочет поговорить.
Следующие 100 минут фильма невероятной красоты женщина в золотистом платье будет варить макароны и восседать на унитазе, а не менее красивый мужчина в костюме-двойке — пожирать эти макароны и пинать все вокруг. Как правило, минуте экранного времени соответствует страница сценария, но «Малкольм и Мари» — один из самых словоохотливых фильмов на свете, целая «Википедия» современных отношений. Герои переберут все свои обиды, припомнят, кто кому и чем обязан; перечислят всех бывших и любовников, не раз ударят друг друга в самые больные места. Жертва и хищник регулярно будут меняться местами; оба будут вызывать у зрителя и сочувствие, и брезгливость; а гендерные клише (вот режиссер-нарцисс, а вот его страдающая муза) сработают самым непредсказуемым образом.
Действий как таковых в этом изматывающем разговорном фильме практически нет, но его театральное повествование по мере сил подгоняют изобретательная хореография (Малкольм и Мари то танцуют, то целуются, постоянно перемещаясь по огромную дому) и нервное ожидание поступков. Займутся ли герои сексом? Дойдет ли до рукоприкладства? Останутся ли они после всего этого вместе? Несколько лет назад Netflix начал эксперименты с интерактивной драматургией, и «Малкольм и Мари», если смотреть фильм вдвоем, тоже может превратиться в игру на знание психологии отношений. Полтора года назад точно так же было с «Брачной историей», которую хотелось ставить на паузу и обсуждать. Возможно, в присутствии адвокатов.
Впрочем, у пары из «Брачной истории» была специфическая проблема и развернутая предыстория, а пара из «Малкольма и Мари» слишком условна. 24-летняя Зендея играет школьниц в «Эйфории» и «Человеке-пауке», а 36-летний Джон Дэвид Вашингтон изображает то молодого спортсмена в сериале «Футболисты», то Джеймса Бонда в «Доводе». И поскольку «Малкольм и Мари» не уточняет ни возраст героев, ни продолжительность их отношений, то зрителю сложно примерить эту историю на себя. Про «Брачную историю» можно было сказать, что это «Ла-Ла Ленд» десять лет спустя — потому что столько было сыну героев, актрисы и режиссера. «Малкольм и Мари», наверное, в силах подхватить взрослеющую аудиторию «Эйфории». Во-первых, обе истории придумал Сэм Левинсон, а, во-вторых, в фильме упоминается, что героиня Зендеи несколько лет назад справилась с наркозависимостью — в то время как в сериале ей это только предстоит. Однако в целом истории не хватает ни универсальности, ни детальности, чтобы зрителю захотелось лить за этих людей слезы. Отсюда, видимо, и до обидного низкий рейтинг на Rotten Tomatoes (59%) — американские критики сочли картину красивой, но не живой.
И все-таки есть три причины, почему «Малкольма и Мари» лучше не пропускать. Во-первых, как в том анекдоте, это очень красиво. Герои говорят, как в фильмах Кассаветиса (разве что без сигаретного дыма), пьют виски и слоняются по дому, словно в лучших рекламных роликах, и смотрят на зрителя тем взглядом, который возможен лишь тогда, когда кино снято на 35-миллиметровую пленку. От фильма ждали сходства с «Ла-Ла Лендом» Дэмиена Шазелла, а он оказался похож на его черно-белый пленочный дебют «Гай и Мэдлин на скамейке в парке» — нервную и трагичную историю про музыку и любовь. Саундтрек «Малкольма и Мари» не только безупречен (а чего еще ждать от автора «Эйфории»?), но и ироничен: умный дом героев будто бы участвует в их ссорах, то и дело включая подходящие песни. А черно-белое изображение, кажется, нужно Сэму Левинсону не только для того, чтобы приглушить визуальное великолепие (за которое ругали и «Эйфорию», и его предыдущий, весьма эксцентричный фильм «Нация убийц»), но и чтобы разобраться с тем когнитивным диссонансом, с которым живет современный Голливуд. Прогрессивное кино в какой-то момент стало делиться на черное и белое. И белый режиссер вместе с темнокожей актрисой и чернокожим актером вдруг решил половину фильма об отношениях посвятить роли политики в культуре.
И эти неочевидные социальные отступления — вторая причина, которая делает романтическую мелодраму столь интересной. Добрых полчаса экранного времени Малкольм и Мари разбирают по строчкам рецензию, которую «белая женщина-критик из LA Times» написала на его фильм. Если знать, что в свое время Кэти Уолш из упомянутого издания искрометно разгромила «Нацию убийц» Сэма Левинсона, то фиксация режиссера на мнении журналиста становится красноречивой. И здорово толкает вперед аморфную историю, сообщая ей иронию и раскрывая характер героя. Но если отвлечься от возможных личных обид, дискуссия становится еще интереснее. Почему белая журналистка сравнивает черного режиссера только со Спайком Ли и Барри Дженкинсоном? Становится ли фильм автоматически политическим, если в кадре только цветные актеры — как в «Малкольме и Мари»? Можно ли сочинить социальную драму, живя в стильном особняке? Кто вредит прогрессу больше — открытые расисты или аккуратные союзники из либеральных изданий? И во что превращается культурный процесс, если режиссер снимает драму о наркоманке, а критики видят в ней социальное высказывание о том, как система здравоохранения дискриминирует афроамериканских женщин? Как и все фильмы об отношениях мастеров и маргарит, «Малкольм и Мари» в конце концов сведется к вопросу, считают ли герои друг друга бездарностями и самозванцами. И у Мари, которая не только труженик тыла, но и актриса, будет шанс доказать свой талант. А вот у Малкольма — нет: он так и не узнает, хвалят ли его за настоящие заслуги или в угоду повестке. В том, что фильм Левинсона хотя бы поднимает этот вопрос, уже есть большая отвага.
А в-третьих, «Малкольм и Мари» — один из первых (вместе, кстати, с двумя спецвыпусками «Эйфории») примеров того, как 2020-й год повлиял на производство и содержание голливудских картин. Поняв, что масштабные съемки второго сезона «Эйфории» придется отложить, Левинсон предложил Зендее несколько идей для камерного кино. Ей понравилась разговорная драма об отношениях двух творческих людей — одновременно самовлюбленных и уязвимых. Съемки заняли две недели и шли в одном месте, а людей на площадке было так мало, что Зендея и Вашингтон сами выбирали себе костюмы и делали макияж. И получилось хоть и неуклюжее, но честное кино о плюсах и минусах одиночества вдвоем. Тем временем в первом из двух спецвыпусков «Эйфории» героиня час болтает с лучшим другом в закусочной. А во втором уже другая героиня тот же час исповедуется психотерапевту. И «Эйфория», и «Малкольм и Мари», на самом-то деле, бьют тревогу: нам всем нужна помощь.
