Галина Юзефович. «Таинственная карта. Неполный и неокончательный путеводитель по миру книг»
М.: «Редакция Елены Шубиной»
В самом начале своей новой — третьей по счету — книги литературный критик Галина Юзефович фактически дает читателям полную и окончательную индульгенцию. Звучит она примерно так: ваши грехи даже не отпущены, а просто аннулированы, читать можно все, что хочется, впрочем, вам самим давно это известно, аминь. Отрефлексировав таким образом наступление эпохи свободного читательского выбора, Галина тут же оговаривается: наступить-то она вроде наступила, но ориентиры большинству из нас все равно остаются нужны (как сказал К.С. Льюис, подлинная свобода приходит лишь после того, как человек осознает, что по природе своей несвободен). В этом смысле «Таинственная карта» не столько сборник рецензий на условные литературные «масты» (хотя рассматривать ее, сколько бы автор ни утверждала обратное, можно и в этом ключе), сколько подборка развернутых дружеских советов на тему «Что почитать», если у вас, например, цвет настроения синий или если внезапно почувствовали, что сегодня вечером вы шальная императрица и вам нужна книга под стать (хотя зовут вас Аркадий и живете вы в Нижневартовске). Это я к тому, что в «Таинственной карте» есть книжки практически на любой вкус и почти на все случаи жизни.
Мартин О Кайнь. «Грязь кладбищенская»
М.: Corpus. Перевод с ирландского Ю. Андрейчука
«Моральный долг каждого ирландскоговорящего — обнаружить в себе талант к писательству», — слышится голос одного из персонажей «Грязи кладбищенской». Кстати, фраза «слышится голос» как нельзя лучше описывает фабулу этого романа: один что-то говорит, ему вторит другой, подключается третий, тринадцатый, тридцатый, но они не сливаются в какофонию, здесь именно что слышится голос — каждый в отдельности, даже если произносит он два слова, после чего надолго замолкает. Сюжет примерно таков: Катрина Падинь понимает, что умерла, что лежит в гробу под землей и больше встать никогда не сможет. Но есть, так сказать, и хорошие новости: вокруг куча других мертвецов, и они так рады появлению новопреставленной, что на какое-то время она становится центром всеобщего внимания. Лежат они все в кладбищенской грязи и переговариваются — ну а что еще делать? То ли это такая странная форма чистилища — пока лишь репетиция вечности, то ли, что хуже, и есть настигшая их вечность, где каждому достается тот набор переживаний, с которым он покинул этот мир.
И вроде бы можно попытаться вступить в диалог с теми, кто рядом, но эти разговоры, как случайные беседы в очереди в поликлинику, ни к чему не ведут. Очень жаль, что в России этот роман перевели значительно позже, чем «Линкольна в бардо» Джорджа Сондерса. Выбранная повествовательная форма и художественное воплощение двух этих книг местами невероятно схожи. Помните, сколько было разговоров про относительно недавнего «Линкольна…», когда разве что ленивый не называл Сондерса литературным новатором и гениальным безумцем? «Грязь кладбищенская» была написана на 70 лет раньше. Новаторства и безумия в ней несравнимо больше.
Стивен Кинг. «Институт»
М.: АСТ. Перевод с английского Е. Доброхотовой-Майковой и Е. Романовой
Стивен Кинг давно наработал тот уровень мастерства, когда в принципе можно просто упасть лицом в клавиатуру и все равно выйдет что-нибудь путное. Судя по всему, в последнее время он все чаще именно так и работает. С одной стороны, его новый роман «Институт» — добротная, увлекательная и по-хорошему жуткая история про закрытую школу-интернат для детей со способностями к телепатии и телекинезу (которая на самом деле никакая не школа, а, в общем и целом, пыточная), откуда рано или поздно кто-то должен попытаться сбежать. С другой стороны, это невероятно многословная книга, написанная человеком, которому со дня на день окончательно откажет чувство меры. Здесь можно возразить, что он еще со времен «Противостояния» любил писать подробно и высококалорийно, однако в случае с «Институтом» время от времени начинает казаться, что Кингу просто нравится печатать слова; ну или половину книжки он действительно проспал на клавиатуре.
Денис Джонсон. «Иисусов сын»
М.: No Kidding Press. Перевод с английского Ю. Серебренниковой
Сборник рассказов, не то чтобы прославивший, скорее, закрепивший за американским поэтом и прозаиком Денисом Джонсоном (1949–2017) звание одного из главных литературных мастеров своего поколения. По его собственным словам, «Иисусов сын» первоначально задумывался как своего рода оммаж романам «Приключения Гекльберри Финна» и «Над пропастью во ржи», любимым книгам его детства и юности. Получившиеся в итоге 11 рассказов пускай и объединены центральным персонажем, на историю взросления тянут едва ли (хотя на них выросло немало современных писателей). Скорее, это автобиография души человека, который стучал из-подо дна, когда туда опускались другие отчаявшиеся. Псалтирь гопника. История падшего ангела, способного время от времени восставать из любой бездны и обнаруживать стихийную, безразличную, надвещественную красоту мира, жизни, бездумно-голубого неба.
Джулиан Барнс. «Портрет мужчины в красном»
М.: «Азбука-Аттикус». Перевод с английского Е. Петровой
Новый роман лауреата Букеровской премии, автора «Одной истории» и «Предчувствия конца» Джулиана Барнса. В центре сюжета — реальная историческая фигура: знаменитый французский врач и ученый, выдающийся хирург и пионер гинекологии Сэмюэль Поцци (1846–1918). Барнс описывает один из наиболее важных периодов жизни Поцци, начавшийся в 1885 году, во времена расцвета так называемой «Прекрасной эпохи» (у Барнса, впрочем, показана отнюдь не парадная ее сторона), четыре года спустя после того, как художник Джон Сингер Сарджент написал свой шедевр «Доктор Поцци дома» (собственно, тот самый портрет мужчины в красном).
Клодия Хэммонд. «Искусство отдыха»
М.: Livebook. Перевод с английского М. Череповского
Книга британского психолога и журналиста Клодии Хэммонд «Искусство отдыха» — скорее, все же об умении отдыхать, потому что искусство, как известно, требует жертв (чаще всего немалых), а подчиняется в итоге единицам. Тот или иной навык, при должных терпении и мотивации, способен развить в себе каждый. Так вот эта книга — о жизненно (в прямом, буквальном смысле) важном навыке, который большинство из нас давным-давно утратили. Вам знакомо чувство, когда по какой-нибудь причине заканчиваешь работать раньше обычного и тут же возникает ощущение, что ты зря тратишь драгоценное время, и даже если нет больше никаких дел и отдых ты вполне заслужил, поселившееся в душе беспокойство никуда не уходит? Отвечу за вас: да, знакомо. В перспективе это может сулить депрессию, ослабление иммунной системы, склероз и много других неприятностей. Не говоря уже о том, что нервное напряжение, особенно в те минуты, когда ему вроде бы неоткуда взяться, — штука сама по себе ужасно неприятная. В «Искусстве отдыха», опираясь на результаты масштабного социологического опроса, в котором приняли участие 18 тыс. человек из 135 стран, Клодия Хэммонд рассматривает десять самых популярных видов отдыха, объясняет, какие из них работают лучше и почему, а также предлагает универсальные советы о том, как вернуть полноценный отдых из области несбыточной мечты в свою повседневную реальность.
Наоми Алдерман. «Сила»
М.: «Фантом Пресс». Перевод с английского А. Грызуновой
Начать нужно с предуведомления: на Западе роман Наоми Алдерман «Сила» проходит по разряду феминистской литературы, и это примерно то же самое, что называть «Маленькую жизнь» Янагихары гей-романом. «Сила» в первую очередь — хорошая книга. Интересная. Страшная. Смешная. Непредсказуемая. Ну а потом уже — может быть — в том числе феминистская. «Сила» — альтернативная история будущего. Пять тысяч лет спустя после глобального катаклизма, произошедшего в XXI веке, в мире вовсю правит матриархат: женщины так давно стали идентифицироваться как сильный пол, что мало кому вообще придет в голову, будто когда-то могло быть иначе. Какой он, этот мир, — лучше или опаснее нашего? Можно ли противопоставить его обществу, в котором живем мы с вами? Так ли уж он, если разобраться, отличается от нашего сегодняшнего мира?
Пол Остер. «Бруклинские глупости»
М.: «Эксмо». Перевод с английского С. Таска
Проза американского писателя Пола Остера — как запах квартиры человека, знакомого тебе всю жизнь; такого, который курит и пьет, время от времени пренебрегает душем, но при этом вы так давно и прочно вошли в жизнь друг друга, вам до того интересно вместе, что крепкий, густой, затхло-телесный запах его жилища тебе все равно люб. Ты слышишь этот характерный душок еще на лестничной клетке, и все внутри тебя само собой приходит в равновесие. Так и с книгами Остера: достаточно не открыть даже, а хотя бы приоткрыть любую из них, пробежаться глазами по двум-трем более-менее случайным фразам, как тебя обдает похожим узнаванием и умиротворением; тихой радостью, которую совершенно не обязательно как-то проявлять. Главный герой и рассказчик «Бруклинских глупостей» шестидесятилетний Натан Гласс после развода с женой поселяется в Бруклине, чтобы умереть: у него рак легких, и, несмотря на ремиссию, он почти не сомневается в своем скором уходе. Натан пишет книгу о человеческой глупости, ходит обедать со своим племянником Томом, и, пока смерть не спешит приходить (или жизнь все никак не может раскланяться), его будни сплетаются в наполненный разного рода совпадениями и рифмами сюжет.
Джон Ирвинг. «Дорога тайн»
М.: «Иностранка». Перевод с английского И. Куберского
Последний на сегодняшний день роман живого классика американской литературы Джона Ирвинга («Мир глазами Гарпа», «Молитва об Оуэне Мини», «Правила виноделов») состоит из двух взаимосвязанных сюжетных линий. Преуспевающий романист Хуан Диего Герреро отправляется в путешествие из США на Филиппины, чтобы выполнить обещание, данное много лет назад. Однако эмоциональное ядро романа — история Герреро-подростка, его жизнь в мексиканском городе Оахаке и взаимоотношения с младшей сестрой Лупе, способной читать мысли и видеть будущее. Фактически этот странный дар девочки вычитает из их с братом жизни время — прошлое и будущее существуют для них как бы одномоментно и одно непрестанно влияет на другое.
Салли Руни. «Нормальные люди»
М.: «Синдбад». Перевод с английского А. Глебовской
Марианна — очень странная девочка из очень богатой семьи. Точнее, странной ее считает Коннелл, самый популярный парень в классе (кому может прийти в голову заняться с ней любовью? — думает он, занимаясь с ней любовью; здесь сразу стоит сказать, что Салли Руни очень изобретательно и эротично пишет о сексе, умудряясь практически полностью избегать физиологических подробностей). А еще все несколько осложняется тем, что мама Коннелла работает уборщицей в доме родителей Марианны. Отношения, связывающие главных героев нового романа суперзвезды современной ирландской литературы Салли Руни, нельзя назвать ни дружбой (хотя сами они используют именно это слово), ни любовью (во всяком случае, поначалу). «Нормальные люди» — история о запутанном и бесконечно захватывающем водовороте эмоций, в который все основательнее и глубже затягивает двух вчерашних детей, пока однажды они не понимают (или нет, не понимают, а просто обнаруживают), что стали одним на двоих телом, превратились в неделимую элементарную частицу, и не важно в конечном счете, любовь это или нет, закончится она или будет длиться. Потому что такую связь (вот, пожалуй, самое точное слово) не способно разрушить даже окончательное расставание. Если до него, конечно, дойдет.
