В июле в швейцарском Базеле прошла одна из главных мировых ярмарок современного искусства — Art Basel. За пределами того, что мог видеть простой зритель, была интересная ее часть — Collectors Lounge, пройти в который по специальным VIP-пропускам могли только коллекционеры, художники и прочие друзья компаний — партнеров выставки (от косметики La Prairie до частной авиации NetJets). У каждой компании — свой лаунж с шампанским, закусками и непременно — работой поддерживаемого художника, нередко — созданной для собственной арт-инициативы бренда. Причем в последние годы наблюдать за этим все интереснее, работы становятся все мощнее, сами арт-инициативы — концептуально интереснее, масштабнее, ярче.
Являющийся на протяжении последних пяти лет партнером Art Basel бренд Audemars Piguet устроил тут пресс-конференцию по случаю уже третьей итерации своего проекта Audemars Piguet Art Comission. Суть проекта в том, что каждый год выбранный куратор приглашает к участию художника, который за счет Audemars Piguet реализует крупный арт-проект, практически в любом жанре. Компания при этом не просто финансирует его, но и готова предоставить необходимые ресурсы, технологии, найти нужных специалистов. «Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что мы не специалисты в современном искусстве, — говорит вице-президент Audemars Piguet Оливье Одемар, — но мы знаем, что у нас есть возможности, и не только финансовые, помочь современному искусству». Помощь искусству кроме финансовой нужна самая разнообразная: среди самого экзотического — поиск в 2015-м для проекта Synchronicity Робина Мейера (первого реализованного в рамках Audemars Piguet Art Comission) жуков-светляков.
На Art Basel объявили о выборе, сделанном куратором 2017-го Кейтлин Форде, — он пал на базирующегося в Лос-Анджелесе мультидисциплинарного художника (в списке его профессиональных интересов — режиссура, активизм, фотография, вижуал-артс и писательское мастерство) Ларса Яна, ранее выставлявшегося в таких музеях, как Гуггенхайм или Уитни, читавшего лекции в Метрополитен-музее и во время фестиваля Performa (перформанс вообще сильное место Яна).
В рамках Audemars Piguet Art Comission Ян создаст иммерсивную кинетическую инсталляцию, чем-то напоминающую гигантский часовой механизм, с использованием большого количества воды и растений, а кроме того, поднимающую проблематику глобального потепления. Представлена она будет уже совсем скоро — под открытым небом в декабре в рамках Art Basel в Майами-Бич. О том, что это будет за объект, и не только, «РБК Стиль» поговорил с художником.
— Насколько я знаю, с вами связалась Кейтлин Форде, приглашенный куратор проекта Audemars Piguet Art Comission, и предложила принять в нем участие? Помните свою первую реакцию?
— Прекрасно помню! Это был прошлый сентябрь, Лондон, я тогда работал там над другим проектом. Мне позвонила моя подруга Кейтлин и предложила стать художником Audemars Piguet Art Comission. Я тогда про Audemars Piguet ничего не знал вообще, она сказала, что это часовой бренд. У меня в голове был один вопрос: «Почему я?». Его я и задал Кейтлин. Она ответила: «Детали объясню при встрече, но вообще тебе надо приехать в Швейцарию». Так я поехал в Ле-Брассю, сходил в музей и на мануфактуру Audemars Piguet — это было очень познавательно, а кроме того, я понял, что у нас много общего, я нашел в их манере работать немало пересечений с моими методами. К тому же я не обнаружил там никакой показухи, которую я ожидал увидеть в головном офисе люксовой марки. Условия Art Comission были открытыми — передо мной ставили задачу создать произведение на тему сложности и точности (а это и так было неотъемлемой частью моих работ), а в остальном мне дали карт-бланш. Единственное жесткое условие — объект должен быть готов к Art Miami, к декабрю 2017 года, и это должен быть объект для наружного пространства выставки, для улицы. Место, кстати, очень интересное — прямо на берегу океана. Мой проект связан не только с точностью и сложностью, хотя в нем будут прямые отсылки к тому, что мне рассказывали часовщики на мануфактуре, к астрономии в контексте часового дела, он затрагивает и современную экологическую проблематику — таяние ледников, например.
— Сколько людей вовлечено в создание инсталляции?
— Сейчас это где-то восемь-десять человек, но ближе к открытию, когда мы перейдем к установке, число увеличится до 15–20. Части конструкции будут изготавливаться и подготавливаться в Лос-Анджелесе, а вся она целиком будет впервые собрана к дню открытия выставки. Среди моих консультантов — и часовщики Audemars Piguet, и специалисты по ботанике, с которыми меня познакомили сотрудники Audemars Piguet Art Comission. А необычный сад — очень важная часть моей инсталляции.
— Насколько, по вашему мнению, вообще важны подобные Audemars Piguet Art Comission инициативы? Что они дают вам как художнику лично и искусству в целом?
— Они дают художнику возможность сделать то, что он не мог сделать раньше по разным довольно очевидным причинам. Такие проекты позволяют творить с размахом. Я вообще работаю с крупными объектами, обычно их создание занимает от двух до четырех лет, здесь же весь проект от концепции до открытия объекта публике — ровно один год! Я бы не смог сам сделать что-то в столь сжатые сроки. И кстати, мне больше нравится такой точный дедлайн, чем более долгие и размытые сроки, с которыми я до этого имел дело.
Раньше мне сначала надо было бы найти все нужные связи, инвесторов, подрядчиков и т.д., здесь же с этим помогает Audemars Piguet Art Comission. Это позволяет не думать о множестве вещей и сконцентрироваться на творческом процессе. Для художников это очень важно. Ведь часто мы видим современных художников, которые могут иметь прекрасные, например, маркетинговые или организаторские таланты, но их художественные произведения далеко не так сильны. Такие инициативы помогают тем, кто силен в творчестве, но, возможно, не такой прекрасный маркетолог.
— А вы сами насколько хороший маркетолог и пиарщик?
— Я люблю рассказывать о своих работах, общаться с публикой и журналистами (относительно недавно смог преодолеть стеснительность), но на этом все. Я не силен в социальных сетях, тем более в маркетинге.
— То, что мы увидим в Майами, — это изначальная идея или она многократно менялась в процессе?
— То, что стало центром проекта, я придумал в самом начале, в первый час в Ле-Брассю. Какие-то вещи пришли позже.
— Кто для вас ориентиры в искусстве?
— Я часто вдохновляюсь работами великих художников, и главный из них для меня — это, вне сомнения, Федерико Феллини. Он великолепный художник, фантазер, рассказчик… Он умеет сочетать невероятно трагическое с абсурдным и смешным. Я люблю работы Олафура Элиассона, Дуга Эйткена. Я поклонник Diller Scofidio + Renfro. Их работы очень на меня повлияли. В новой инсталляции очевидно влияние калифорнийского художественного движения Life and Space. Вообще, Лос-Анджелес сильно на меня влияет. Я не родился там, но живу уже десять лет. Это не самый великолепный город мира, но в радиусе четырех часов езды от него невероятные природные красоты, которые повлияли на мое творчество.
— Какие ваши любимые фильмы Феллини?
— «8 ½» — самый любимый, «Dolce Vita» на втором месте и «Ночи Кабирии» на третьем.
— Если отъехать от Лос-Анджелеса подальше чем на четыре часа, то найдутся ли другие места, которые повлияли на ваше творчество?
— Определенно! Я влюблен в Центральную Азию! Еще я много времени провел в Сибири, а оттуда доехал до Таджикистана, Узбекистана и Киргизии. Таджикистан и Киргизия просто феноменальны. Если бы мне предложили воспользоваться машиной времени, я бы переместился в Центральную Азию времен расцвета Великого шелкового пути. Для меня эти шатры и караваны подобны тотальной инсталляции. Я люблю путешествовать, это упорядочивает мысли и стимулирует вдохновение — точно не мог бы творить в вакууме, мне надо искать вдохновение вовне.
— Параллельно с проектом для Audemars Piguet Art Comission сейчас работаете над чем-то?
— Да, над несколькими проектами. Недавно начал работать над проектом, который базируется на эссе Джоан Дидион «The White Album», есть еще несколько идей в разработке. Совсем недавно моя инсталляция была на Таймс-сквер в Нью-Йорке.
— Мы говорили о том, чем эта работа похожа на предыдущие, что она наследует от них. А что в ней будет впервые?
— Я никогда не работал в столь крупном масштабе, а кроме того, от меня привычно ждут перформанса, ведь именно перформеры становятся центром моего проекта, а его тут не будет. В центре тут будет зритель, который будет перемещаться в пространстве и, как я надеюсь, спать наяву. Я пытался балансировать между криком о помощи в современном кризисном мире и медитацией и отвлечением от всего, уходом в другую реальность. Вот что я бы хотел, чтобы испытали зрители.
— Одной из тем биеннале Уитни в этом году были проблемы творчества современных художников. Вы какие проблемы считаете основными?
— Конечно, все варьируется от страны к стране, но я считаю, что глобально не хватает структурирования инвестиций и поддержки молодых художников. И не коммерческими организациями и галереями, а на уровне правительства и государства. Это не только деньги, это создание инфраструктуры. Простой пример: когда я начинал работать, я часто наведывался в магазин для строительства Home Depot, где продавали самые дешевые материалы, — это было единственное, что я мог себе позволить. И до сих пор часто, когда прихожу на групповые выставки молодых художников, вижу, что чуть ли не все создано из купленного в Home Depot. А могло бы быть намного лучше! Конечно, художники могут работать и с мусором как с материалом, но это должен быть их выбор, а не необходимость.
