Посещаемость Биеннале антикваров в Париже в 2016 году снизилась вдвое — 30 тыс. приглашений и проданных билетов против 75 тыс. годом ранее. Это последствия развода антикваров с ювелирами с Вандомской площади, которые должны вернуться в Grand Palais уже следующей осенью. Пока же в 2017-м haute joaillerie представили четыре ювелирных дома — Anna Hu, Nirav Modi, Boghossian и Moussaieff. Несмотря на все трудности, участники и организаторы салона держат марку, а за привлечение состоятельных клиентов был привлечен Кристофер Форбс.
— Как вы оказались во главе биеннале?
— 50 лет назад мой отец (Малколм Форбс — сын основателя журнала Forbes. — «РБК Стиль») купил в Нормандии замок Balleroy XVII века. Франция наша семейная любовь, и все, что связано с этой страной, мне интересно. Я много работаю с Лувром, когда-то основал американскую ассоциацию его друзей. В прошлом году президентом биеннале был бывший директор Лувра Анри Луаретт. И когда в том году предложили мне, американцу, я, конечно, был удивлен. Но ни секунды не раздумывал: для меня это честь.
— Ваша роль — привлечь американских коллекционеров на биеннале?
— Да, и не только американских, но и азиатских, мексиканских. Моя задача — быть послом биеннале в мире. У меня есть друзья — коллекционеры и директора музеев — в США, в Гонконге, в Мексике, в Испании, в Нидерландах, и они с удовольствием приехали в Париж.
— Почему американцы перестали ездить на Парижскую биеннале?
— Побаиваются. Теракты во Франции распугали всех туристов.
— Как вы их убеждали?
— Мне же не надо было убеждать всех американцев, только тех, кто может что-то купить на биеннале. С этим проще. Мы встречались в Нью-Йорке, накануне открытия биеннале я пригласил их в наш замок Balleroy. Был прекрасный ужин. Это располагает.
— Сами приобрели что-нибудь?
— Пообещал жене, что не буду. Но было столько соблазнов! Франсуа-Андре Венсан у галереи Eric Coatalem, Альфред де Дрё у Ary Jan, скульптура святого Иоанна Антонио Кановы у Trebosc + van Lelyveld.
— Почему жена против?
— Мы уже в том возрасте, когда от вещей нужно избавляться, а не обрастать ими.
— В прошлом году во Франции вы продали свою коллекцию Наполеона III — крупнейшую в мире. За несколько дней с молотка ушли 1300 писем и манускриптов и 500 картин, многие пополнили собрания французских музеев. Легко с ней расстались?
— Да и нет. Но у моей дочери другие вкусы, Наполеон III ее не очень интересует. Она выросла с этими предметами — в доме все было заставлено моей коллекцией. Надо дать ей вздохнуть, это ее право.
— Откуда ваша страсть к Наполеону III?
— Я начал коллекционировать еще подростком, вместе с отцом — он подарил мне портрет Наполеона III на 16-летие. Страсть к собирательству у меня от него. Когда я узнал про Наполеона III, был поражен, сколько он всего сделал для Франции, Вторая империя — прекрасное время. Кроме того, коллекционировать Наполеона III было гораздо дешевле и азартнее, чем более модного Наполеона I. Денег у меня было меньше, чем у отца, поэтому, когда он покупал «Кувшинки» Моне, я недоумевал: зачем, если за эти деньги можно купить столько первоклассных произведений?
— Ваш отец собрал лучшую за пределами России коллекцию яиц Фаберже. Но и с ней вы тоже расстались.
— После терактов 11 сентября рекламный рынок рухнул. Нужно было решать: либо мы поддерживаем семейный бизнес, вкладываемся в будущее издательского дома, либо мы храним отцовскую коллекцию. Мы решили поменять яйца на «точки» и инвестировать деньги от продажи (девять яиц за $90 млн в 2004 году купил Виктор Вексельберг. — «РБК Стиль») в развитие технологий нашего семейного бизнеса. Это решение далось нам непросто. Но другого выхода не было — кризис был тяжелейшим.
— То есть вы сейчас совсем не коллекционируете?
— Не совсем. Это страсть, в один день не остановишься. Недавно купил пару картин одного из любимых художников королевы Виктории Эдвина Генри Ландсира. На одной — молодой жеребец, гордый собой, полный сил. На второй — дряхлая лошадь, он же, но в конце жизни. Люблю такие сюжеты.
— Интересует ли вас современное искусство?
— Не настолько, чтобы покупать. С международным советом Лувра мы много путешествуем и видим лучшие коллекции современного искусства мировых музеев и частных коллекционеров. Благодаря этому я начал в нем неплохо разбираться. Могу войти в дом и с порога восхититься: «О, какой отличный Кристофер Вул!» Но совсем не уверен, что хочу такого же к себе на стену.
— А что хотите? Мечта коллекционера Кристофера Форбса?
— «Коронование императора Наполеона I» Жак-Луи Давида. Если Лувр вдруг когда-нибудь решится, я даже с женой договорюсь!
