Всякий дождь приносит с собой запах. В городе он пахнет мокрым асфальтом, в деревне — дорожной пылью и черной, жирной землей. На море — моллюсками и крепким рассолом. Летние ливни в степях под Саратовом, где прошло мое детство, выбивают из травостоя сухую горечь ковыля и полыни. В Индии сезонные дожди, как мокрые руки гончара, придают форму всему: детским воспоминаниям, сюжетам фильмов, кухне, экономике. Но самые яростные грозы терзают юго-западное побережье Австралии — в прошлом году вспышка так называемой «грозовой астмы» убила шестерых мельбурнцев. Приступ может быть спровоцирован сильным дождем в сочетании с мощным ветром: намокшая пыльца разрушается, и мелкие частицы не оседают в носу, а попадают прямиком в легкие. Но те мельбурнцы, которые от астмы не страдают, описывают запахи своего города, угодившего под «душ», в самых лирических выражениях: «аромат теплицы в ботаническом саду», «настоящая свежесть», «пахнет, как когда мой щенок роет землю на заднем дворе» (цитаты с парфюмерного форума Basenotes). И вот совпадение: именно австралийцы первыми — еще полвека назад — определили, какие у дождя есть запахи и почему они нам так нравятся.
В 1950-х и 1960-х годах пара австралийских минералогов, Изабель Бэар и Ричард Томас, исследовали аромат дождя и в конце концов нашли его источник — органические взвеси в атмосфере, в первую очередь терпены. Это душистые вещества растительного происхождения, содержащиеся в эфирных маслах: колкая свежесть сосны, холодок мяты, пряный укус имбиря — все терпены. Пористые камни и глина впитывают их и другие молекулы из воздуха, как губки. Когда приближается дождь, предшествующая ему влажность вытягивает эти запахи из почвы, поднимает их и рассеивает по ветру. Чем дольше засуха, тем больше скапливается в земле душистых веществ и тем ароматнее долгожданный дождь.
Бэар и Томас не только рассекретили запах дождя. Они, как это часто бывает в ученой среде, придумали для него романтическое название, которое со временем закрепилось. В статье для журнала Nature, вышедшей в 1964 году, минералоги назвали этот аромат «петрихором» (от греческого petra, «камень», и ikhor — «кровь богов»). Бессмертная кровь камня! Еще эффектнее, чем «роза ветров» или «точка росы». Правда, авторы статьи признали, что петрихор в чистом виде уже получали прежде — сотни лет назад, за тысячи километров от австралийских лабораторий. Первыми, кто вытянул из дождя его душу, были индийские парфюмеры в городе Каннаудж на берегу Ганга, штат Уттар-Прадеш. Из поколения в поколение они производят «митти аттар» методом дистилляции, но сырье — не жасмин, не розы и не чампака, а диски обожженой глины, которые за шесть-семь часов отдают свой аромат сандаловому маслу. Это чистый запах ожидания: день в печи, закаливший глину, четыре бесконечных месяца жаркого, пыльного лета северной Индии — пока в июле не придет муссон, сорок лет — возраст взросления сандалового дерева. Нет человека, которому не понравился бы петрихор: мы унаследовали эту любовь от предков. Для них дождь означал нечто большее, чем посиделки на подоконнике с чашкой кофе, — выживание.
Еще одно вещество, отвечающее за запах дождя, — геосмин. Его производят некоторые микроорганизмы, живущие в почве, в основном бактерии и синезеленые водоросли. Если петрихор пахнет влажной свежестью, то геосмин — рыхлой, только что перекопанной землей (И немного свеклой. Точнее, наоборот: свекла пахнет геосмином). Мы очень чувствительны к этому запаху и способны распознать его в самой ничтожной концентрации. Что роднит нас с верблюдами, которые чуют оазис за несколько километров, как считают некоторые ученые, благодаря геосмину — читай, живой, плодородной земле. Восприимчивость к петрихору и геосмину мы приобрели в результате эволюции: когда-то нам всем приходилось искать воду. А теперь, тысячи лет спустя, мы продолжаем поиски с поправкой на время: сегодня нам нужны духи, которые эту воду, льющуюся с неба, воспроизводят.
Лучшие ароматы с запахом дождя
Angéliques Sous La Pluie, Frédéric Malle
Angéliques — не какие-то Анжелики, решившие романтически бродить под дождем, а цветы ангелики, или дудника. В Сибири, где дудник прижился лучше, чем где бы то ни было, его очень уважают пасечники: мед из дудника получается хороший, и много. Angéliques Sous La Pluie, напротив, горьковатый, колкий и прохладный, как самый сухой джин со льдом — или дождь в сибирской тайге.
Voleur de Roses, L’Artisan Parfumeur
Розы, прибитые к земле дождем: от корней поднимается влажное тепло и травянистый камфарный дух. Ветром с веток сбило спелые сливы — еще час-другой, и забродят.
Dirt, Demeter
«Грязь» — едва ли не самый геосминовый аромат из всех существующих: настоящая мать сыра земля, погреб и весенние дождевые черви в одном флаконе.
Un Matin d’Orage, Annick Goutal
«Грозовое утро» — сад, крепко потрепанный дождем: сохнут на солнце магнолии, вовсю раздышалась мокрая мята, облетевшие гардении оплакивают свое неглиже.
