Весной этого года в издательстве Individuum вышла книга художника Василия Чистюхина «Никак. Как стать известным художником», в которой автор в дневниковой форме размышляет о мире современного искусства, его перипетиях и своем пути. По просьбе редакции «РБК Стиль» автор отправился на фестиваль нытья «Жалкая осень» в Дом культуры «ГЭС-2», чтобы пожалеть себя и других, а также поделиться своими впечатлениями и зарисовками. Передаем слово Василию Чистюхину.
Все мы герои фильмов про войну,
Или про первый полет на Луну,
Или про жизнь одиноких сердец.
У каждого фильма свой конец.
Никого не жалко, никого.
Ни тебя, ни меня, ни его.
Никого не жалко, никого.
Ни тебя, ни меня, ни его.
Сергей Шнуров, из к/ф «Бумер»
У летнего фестиваля «Жалкая осень» насыщенная программа. Я бы даже сказал, очень насыщенная. Для начала я зарегистрировался на событие «Жаль выбрасывать. Псевдосвоп». По причине каких-то возникших у меня технических неполадок с регистрацией на сайте мне не удалось получить бесплатный билет и пришлось заплатить 100 руб. На сайте «ГЭС-2» было написано, что все мероприятия бесплатные, но из жалости вы можете заплатить что-нибудь на выбор (100 руб., 300 руб. и так далее). Я заплатил не из жалости, а из-за технических неполадок и остановился на самой минимальной сумме, потому что, скажу по секрету, последнее время мне приходится туго. В августе прошлого года я опрометчиво покинул невыносимо скучную офисную работу, чтобы спокойно дописать свою книгу, и отправился в свободное плавание художника. О чем теперь жалею каждый божий день.
В день мероприятия «Псевдосвоп» я проснулся почти впритык ко времени, когда мне нужно было выходить из дома.
И внезапно понял, что я не могу никуда идти. Просто не могу, и все. У меня нет никаких сил. Отвращение к себе и своему безволию было сильно, но все же нежелание, а скорее невозможность куда-то идти перевесили. Я остался дома.
На мероприятие «Псевдосвоп» можно было зарегистрироваться в двух качествах — зрителя или участника. Я, конечно, хотел как участник — у меня очень активная жизненная позиция, несмотря на депрессию. Участник должен был принести на своп свою вещь, от которой он хочет избавиться, но по каким-то причинам не может. Накануне я стал перебирать в голове вещи — у меня куча ненужных вещей, от которых я давно хотел избавиться.
Описание мероприятия гласило: «...Судья анализирует аргументы, а зал голосует: сохранить, передать в новые руки или уничтожить. Если вещь признается непригодной для дальнейшего существования, совершается казнь: пресс, топор, растворитель, утопление в краске и не только». Меня смутило слово казнь. Мне оно не нравится даже в шутку. Точнее так: тем более в шутку. Недавно я начал читать книгу Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком» и в первом же предложении упоминается казнь на электрическом стуле. Героиня жалуется на свое идиотское отношение к казням — при одной мысли о казни ее тошнит.
Я понял, что мне жаль все мои вещи, даже те, которые мне давно не нужны. Я не хочу, чтобы к ним применяли «казнь». В результате я зарегистрировался как «зритель». Но в итоге вообще никуда не пошел.
Позже я ходил на «Жалкие свидания». Не могу сказать, что у меня были какие-то большие романтические ожидания, но все же они каким-то невероятным образом просочились. В анонсе было написано: «Приглашаем на самое жалкое свидание в вашей жизни: аскетичная атмосфера, безвкусная еда, теплая газировка и общение с незнакомыми нытиками. Возможна ли романтика через сопереживания и сочувствие? Свидания проходят вслепую, чтобы внешность партнера не влияла на результат».
Мне показалась классной идея, что по правилам мероприятия нужно было с ходу жаловаться напропалую, а не пытаться, как это обычно бывает, строить из себя очень крутого, лихого и сексуального мужчину (что я периодически делаю в своих соцсетях — кажется, безуспешно). Я считал, что тем для жалоб у меня целый вагон и маленькая тележка. Начиная с того, что я черте сколько не могу найти работу (видимо, плохо ищу) и периодически просто тупо голодаю (снова скажу по секрету, даже пришлось сделать две новые дырки в ремне), и до одного обидного отзыва на мою книгу, который я прочитал в интернете.
Я пришел в «ГЭС-2». Скорее даже прибежал, так как казалось, что я слегка опаздываю. Очень сложно было ориентироваться в здании и понять, куда идти, но я все же нашел нужную дверь с помощью билетера на входе. Как человек с топографическим кретинизмом, скажу, что Москва вообще не очень дружелюбна к нам, кретинам. Еще и не смог сразу найти свой билет в почте.
Кстати, на другие мероприятия билетов не было. Спрос на жалость оказался велик, я бы даже сказал, очень велик. Особенно мне хотелось поучаствовать в мероприятии «Жалей меня. Телесная крипопрактика». На сайте написано: «Занятие для тех, кому не хватает тактильного контакта. Под руководством ведущей участники учатся жалеть другого человека или себя, выражать сочувствие и близость». Одинокому человеку (мне) порой так не хватает простых объятий!
Внутри уже собралось прилично мужчин, жаждущих жалких свиданий. Я на секунду озадачился: а где женщины? Неужели пришли одни мужчины? Потом вспомнил из анонса, что они в другой аудитории. Мужчины были в основном довольно молодыми или моего возраста. Посмотрев направо, я к своему удивлению обнаружил какого-то старичка, мне показалось, что ему лет 90 (я почти угадал, ему было 86). Я подумал про себя: ого, во, старый, дает, хотел бы я тоже в 90 лет еще хотеть любви и ласки. Иногда кажется, что я уже и сейчас, в 37 с хвостиком, просто хочу покоя. Покоя и любви. Покоя, радости и любви. Покоя, радости, любви и Рая на Земле.
Ведущий — кажется, Валерий (у меня плохая память на имена) — коротко рассказал, как все будет проходить. Мы наденем наушники с микрофоном и на той стороне за перегородкой будут сидеть женщины, мы не будем их видеть, и нужно будет жаловаться. Только жалобы, ничего кроме жалоб. На все про все пять минут. Далее звук автоматически отключается и нужно переходить к следующему партнеру. Так за плюс-минус час все со всеми поговорят. В конце по плану небольшое обсуждение в кругу мужчин, а затем большое обсуждение и обмен мыслями уже вместе с женщинами. По желанию можно либо остаться инкогнито, либо раскрыть, кто вы: сказать имя, свой порядковый номер или на что жаловались, чтобы вас смогли идентифицировать. Всем выдали номера, у меня был номер 7.
Валерий предложил рассказать участникам о своих ожиданиях от мероприятия. Я стал волноваться, нервно трясти ногой, зыркать из стороны в сторону и покрылся потом: теряюсь и боюсь говорить публично. Кто-то пришел по приколу, кто-то из-за одиночества, кого-то заинтересовал неожиданный формат. Старичок сказал, что его отовсюду выгоняют. Я почувствовал к нему легкую жалость. Вообще, я плохо запомнил, кто и что говорил, так как очень волновался, ожидая своей очереди.
Очередь дошла до меня. Я сказал: «Всем привет. Меня зовут Василий. Я сейчас поймал себя на странной, парадоксальной мысли. Мне очень страшно, что мои жалобы окажутся недостаточно жалобными или что они очень быстро иссякнут. То есть я боюсь быть неуспешным, боюсь провала даже в таком мероприятии, как жалобы, настолько сильна моя неуверенность». Валерий сказал на это что-то терапевтичное и ободряющее, и мне стало как-то поспокойнее.
Нам дали листы бумаги, воду, стаканчики, ручки. Можно было при желании делать заметки про собеседников.
Началось.
По плану было 11 собеседников, но в какой-то момент пошла путаница, приходили новые. Кто-то в итоге поговорил с 13 людьми, а я всего с 10, причем с некоторыми по два раза.
Один из разговоров имел потенциал вылиться во что-то, как мне показалось. Я активно жаловался своей собеседнице, она меня спросила в ответ: «Ну а когда ты чувствуешь себя по-настоящему живым?» Я решил рискнуть и поиграть в лихого парня и сказал ей, что живым я чувствую себя только во время занятий любовью.
Чтобы не выглядеть совсем уж чокнутым эротоманом, я добавил, что еще чувствую себя живым, когда вижусь с дочерью и мы гуляем. Собеседница удивилась, что я не назвал искусство, это странно, ведь я художник. Я согласился: да, действительно странно. И стал вслух думать: может, мне и не нужно тогда заниматься искусством? Но кто я тогда, если не художник?
После того как я сказал, что чувствую себя живым во время занятий любовью, собеседница назвала мне свое настоящее имя. И раскрыла секрет, что другим она назвала вымышленное имя. Воу-воу-воу, подумал я, и тут разговор резко прервался. Время вышло.
Другая собеседница сказала, что у нее хорошее настроение и что она находится в поиске отношений, чем подтолкнула меня почти полностью захватить пятиминутный эфир. Я пожаловался на отсутствие работы и, следовательно, денег и на бесцеремонный отзыв на свою книгу. Некая Irina P. написала: «Страдания эгоистичного инфантила) Не стоит потраченного времени и денег» (2 звезды из 5). Собеседница меня по этому поводу очень тепло, толково и по делу поддержала. Я сделал себе такие заметки во время разговора: «Деятельная, журналистка, поддержала, УЗНАТЬ, КТО ЭТО». У меня почему-то совершенно вылетело из головы, что можно было спросить имя или порядковый номер (при ответном желании собеседника), и я просто делал какие-то заметки на листочках, по которым потом на финальном этапе намеревался понять, кто есть кто.
Про кого-то я сделал такие заметки: «Тошнота», Сартр, Камю, «обожгло ресницы», интересно поболтать. Про «обожгло ресницы». Я сказал собеседнице, что ключевая для меня книга — «Миф о Сизифе» Камю. Когда я ее прочитал около 20 лет назад, меня как будто отравило. В хорошем смысле. На что она откликнулась и сказала, что ее приятель, тоже поклонник Камю, сформулировал это так: «Обожгло ресницы».
С первыми двумя-тремя собеседницами я шпарил жалобы как ошалелый и не дал им вставить почти ни слова. Потом подумал, что нужно взять себя в руки и другим тоже дать пожаловаться на жизнь. Жаловались на погоду, на свою способность тупить, на недавнее тяжелое расставание, одиночество, ненависть к работе, кондиционер, который дует в спину, травму колена, чесотку и многое другое.
Начиная с четвертой собеседницы я отметил для себя удивительный терапевтический эффект, которого совершенно не ожидал. Мне стало просто смешно произносить одни и те же жалобы. Проблемы, стоящие за жалобами, никуда не исчезли, но мне почему-то стало очень смешно. Я бы даже сказал, невыносимо смешно. И более того, мои самые страшные опасения оправдались: я действительно не смог придумать больше двух жалоб. И в какой-то момент я не придумал ничего лучше, чем жаловаться на то, что я зациклился всего лишь на двух одинаковых жалобах и, кажется, как ни стараюсь, больше не могу ничего придумать.
В душе воцарилось какое-то легкое и веселое ощущение. Параллельно было интересно наблюдать, как совершенно по-разному взаимодействуешь с разными людьми. Хоть на это и отводится всего пять минут.
Особенный для меня интерес представлял момент, когда все встретятся и увидят друг друга. Я понимал, что у меня нет шансов привлечь чье-то внимание, но интересно было идентифицировать парочку людей. За последнее время из-за тяжелой депрессии, отсутствия работы, долгов я превратился в жалкую развалюху, человека, покрывшегося прыщами, плохо одетого.
Еще, как назло, горячую воду отключили прямо перед этим мероприятием, пришлось наспех поливаться кое-как из чайника.
Я и раньше не отличался красотой и крутизной. Как-то раз девочка с мамой проходили мимо на улице и девочка сказала, показывая на меня пальцем: «Мам, смотри, у дяди ноги как у комарика!»
С тех пор я не ношу шорты.
Мужчины и женщины, мы сидели в большом кругу на обсуждении, я не спешил выдавать себя. Была какая-то чересчур активная девушка с модными татуировками, темное белье которой я успел разглядеть во всех подробностях аж с другого края круга (круг был большой), настолько свободно она развалилась на кресле.
Я подумал, ну вот она, наверное, та самая, что сказала мне свое настоящее имя. Но потом понял — не она. Во время обсуждения разных моментов она неожиданно спросила: «А Вася, который писал книгу, это кто?»
Я «победоносно» вскинул руку вверх, надвинув кепку посильнее на лоб, и сказал: «Это я».
На что прочитал в ее взгляде ожидаемое разочарование:
«Это вот этот вот тряпка, слабачок, кисель, дохлятина, селедка, размазня, слюнтяй, хлюпик, щегол, задротыш, тюфяк, михрютка, плюгавец, замухрышка, цуцик, заморыш, салабон, дохляк, рохля, студень, мозгляк, хиляк, задохлик, мямля?!»
Больше мы не пересекались взглядами.
Среди мужчин был некий Константин, одна из девушек вычислила его и сказала, что видела его на мероприятии «Открытый турнир нытиков», где он стал победителем.
Я же туда попасть не смог.
____
Когда я думаю о жалости, то часто вспоминаю выпуск радиопередачи «Поэтический минимум» Дмитрия Воденникова, которую услышал около 20 лет назад. Там есть такой отрывок:
«А еще я понял, что невозможно плакать от жалости к себе… Я всегда это знал и только сейчас, когда научился понимать какие-то вещи, понял, почему нельзя. Потому что плачешь ты не от смерти, не от того, что умрешь, а оттого, что живешь. А как только ты осознаешь, что живешь, ты понимаешь, что плачешь от жалости к другим, от их хрупкости, от их одиночества... и ты просто видишь женщину… только ее детскость, только ее прозрачность, ее хрупкость и невостребованность, потому что никто нас не востребует так, как мы того хотели, так нам кажется. И тут мы опять, кстати, ошибаемся… Ты плачешь от жалости к отцу, от лиц друзей, от их такой беззащитности, такой текучести, такой исчезающей малости, такой незаконченности, да, ты плачешь от их незаконченности, я все время забываю, как это больно».
Конец.
