28 января начался фестиваль «Биомеханика» — один из самых заметных российских форумов, посвященных современной академической музыке. Музыка эта, в недалеком прошлом существовавшая изолированно от общей культурной повестки, в последние годы стала важной ее частью, но для большинства слушателей по-прежнему остается terra incognita и, в сущности, даже не имеет общепринятого названия. Журналисты, просветители и музыканты дают ей многочисленные имена: авангардная, композиторская, серьезная, новая, университетская, артхаусная, contemporary, E-Musik и т.д. За каждым из названий кроется своя история и своя правда, но ни одно из них не объясняет феномен целиком.
Многими нитями современная музыка связана с музыкой классической: ее преподают в тех же учебных заведениях и часто играют в тех же филармонических залах. Но, возможно, вернее было бы рассматривать ее как самостоятельный музыкальный жанр, от классики независимый. У современной музыки есть собственная история, берущая начало в последние десятилетия перед Первой мировой войной, свой набор ключевых имен и сочинений, свои исполнительские традиции, фестивали, издательства и лейблы. И главное — свой особый режим общения с публикой. В отличие от классической музыки, во многом превратившейся в музей достижений прошлого, новая музыка, осознанно или нет, всегда говорит о времени, в котором существует.
Время диктует ей тягу к метаморфозам. Современная музыка умеет быть разной: акустической или электронной, мультимедийной или перформативной, провокационной или развлекательной. Она может звучать не только в концертном зале, но и в андеграундном подвале, арт-галерее или заводском цехе. Может задействовать грандиозные исполнительские силы или, напротив, обходиться без музыкантов, без инструментов, а иногда и без звуков. Может использовать любой материал, от индийских раг и тибетских ритуалов до нуара и рейвов, от средневековой и барочной музыки до культуры соцсетей. Может ставить неудобные вопросы, выводить из равновесия, нарываться на скандал, проповедовать, иронизировать или убаюкивать — иногда одновременно. В многообразии ее видов каждый слушатель имеет шанс найти что-нибудь полезное для себя.
Новая музыка, осознанно или нет, всегда говорит о времени, в котором существует.
Центр электроакустической музыки Московской консерватории (ЦЭАМ), курирующий «Биомеханику», говорит о современности на языке цифровой революции. Рядом с виолончелями, клавесинами и флейтами здесь звучат моторы, соленоиды, катушечные магнитофоны и карманные фонарики. Электронные саундтреки дополняются световыми эффектами и видеорядом, а паузы между сочинениями заполняет нейросетевой голосовой помощник. Композиции фестиваля, по заветам классиков авангарда Эдгара Вареза и Джона Кейджа, не столько состоят из звуков, сколько сами являются звуком, феноменом акустики и психоакустики — комплексным, захватывающим и временами невыносимым, как мир вокруг нас. «Биомеханика» звучит плотно и агрессивно. Фестивальные вечера оказываются портретами новой техногенной реальности и предназначены для тех, кто не боится взглянуть действительности в лицо. В XIX в. музыка существовала в окружении живописи, литературы и театра. Два века спустя ее собеседники — виртуальная реальность, инсталляции, мемы, психотерапевтические сессии, караоке, роботы и бытовые приборы.
Композиторы наших дней, с одной стороны, склонны к научному, едва ли не лабораторному исследованию физических и социальных закономерностей, а с другой — пытаются придать сочинениям вирусный медиапотенциал, необходимый для выживания в условиях информационного избытка. В современном мире торжествует эстетика супермаркета: когда-то противостоявшие друг другу музыкальные жанры оказываются товарами на соседних полках, артисты мигрируют между ними и сочетаются между собой в виде коллажей, стилистических игр или составов, где скрипка и шаманский бубен звучат рядом с электрогитарой. Среди современных сочинений можно встретить музыку для подзвученных пчел, говорящее пианино, композиции от лица выдуманных персонажей, оперные постановки в собственной квартире, саундтреки к воображаемым видеоиграм и концептуальные лекции о неравномерном распределении мирового капитала. Афиши «Биомеханики» включают в себя как эксперименты с резонансными частотами, так и пьесы, собранные из вторсырья, китчевых сэмплов стоковой музыки. Музыка становится парадом сильнодействующих впечатлений — мультимедийные опусы могут утомлять или даже раздражать, но они точно не дадут вам соскучиться.
«Биомеханика» этого года собрала представительный лайн-ап композиторских имен. Французы Франк Бедросян и Рафаэль Сендо — основные представители сатурализма, музыкального направления, стремящегося к предельному насыщению звукового спектра и заметно повлиявшего в первое десятилетие нового века на эволюцию мирового саунда. Московский фестиваль во многом эстетический наследник этого течения. Рядом с сочинениями влиятельных постцифровых авторов — Михаэля Байля, Янниса Кириакидеса, Пьера Жодловски, Бригитты Мунтендорф — в программе стоит легендарный перформанс I'm Sitting In A Room патриарха экспериментальной музыки Элвина Люсье. В 2017 году автор лично исполнял его в Москве; в этот раз роль перформера достанется одному из самых авторитетных российских ученых, биоинформатику Михаилу Гельфанду.
Среди российских композиторов мы видим многие ключевые имена, определяющие положение дел на мультимедийной музыкальной сцене. Александр Хубеев и Николай Попов, основатели и руководители фестиваля, создают тщательно проработанные образцы электроакустического нойза. Алексей Сысоев, эталонный неомодернист, одинаково уверенно и бескомпромиссно сочиняет как для традиционного оркестра, так и для ансамбля механических реле. Олег Гудачев склонен к усложненному дарк-эмбиенту и виртуозно управляет перемещениями звука в акустических пространствах. Ольга Бочихина превращает свои композиции в практикумы слышания и памяти.
Другим значимым сюжетом «Биомеханики» стали исполнители и их инструменты. Специализированные ансамбли — важнейший драйвер существования современной музыки; у ключевых коллективов авторитет и социальный капитал не менее высок, чем у авторов исполняемых сочинений. Ансамбль CEAM Artists, озвучивающий почти все концерты фестиваля, за считанные годы приобрел в своей области статус исполнительской элиты. Его участники не только компетентны в игре на инструментах, но и готовы при необходимости дополнить их конструкцию всем, что потребуется композитору (от пьезодатчиков до пенопласта или скрепок), выйти на сцену в очках виртуальной реальности, сыграть на гитарных педалях, электрических выключателях или мобильных телефонах. Особое место в фестивальной программе занимают дисклавиры — рояли, управляемые компьютером и способные на виртуозные аттракционы, недоступные пальцам живого пианиста. Несколько таких роялей есть в распоряжении ЦЭАМа, они активно участвуют в концертах. А кульминацией «Биомеханики» станет исполнение «Свадебки» Игоря Стравинского с прологом и эпилогом, которые специально для дисклавиров написал Николай Попов.
Музыку, как известно, лучше всего слушать вживую, здесь и сейчас. Для современной музыки эта максима особенно верна, а мультимедийные концерты придают ей несколько дополнительных измерений. Траекторию многоканального звука или особое ощущение пространства в сайт-специфической композиции не передаст в полной мере ни аудио-, ни видеозапись. Сочинение, играемое сегодня, через пару лет может оказаться неисполнимым: технологии устаревают быстро. Современная музыка не рассчитывает на вечность — разве что на вечное хранение в безграничном цифровом архиве, где до нее не скоро доберутся исследователи, — и поэтому остро переживает ценность текущего момента.
Современная музыка не рассчитывает на вечность и поэтому остро переживает ценность текущего момента.
Композиторы на современных концертах, как правило, присутствуют в зале во плоти, а не в виде портретов на стенах. Порой они лично участвуют в перформансах, транслируя собственный опыт не только через партитуры, но и непосредственно со сцены. Их сочинения рассчитаны на концентрированное слушание от начала до конца — условие, почти несбыточное в эпоху клипового мышления и FOMO, но вполне реализуемое в практике живых выступлений. Делая выбор в пользу той или иной программы, исполнители совершают символическую жертву — инвестируют в музыку свое время и этим возвращают ей ауру подлинности, казалось бы, безвозвратно утерянную среди изобилия звукозаписей и стримингов. Этой жертве следует отдать должное. Современная музыка единственная обращается непосредственно к нам; именно поэтому она самая интересная из всей когда-либо написанной музыки, а настоящий момент — всегда самый волнующий в музыкальной истории. Так говорил Игорь Стравинский. Он был прав.
