Весной 1999-го года человек, ранее известный под именем Томас Андерсон, а ныне называющий себя Нео, позвонил всем нам из телефона-автомата в цифровом Нью-Йорке и изменил мир навсегда. В тот момент никто этого не понимал, но будущее наступило примерно тогда — реальность «Газонокосильщика», «Джонни-мнемоника» и «Бегущего по лезвию» стала постепенно сбываться. Ее события с каждым днем превращаются из красивых мечт в индустриальную реальность. Первым это понял один из самых умных режиссеров Америки Дэвид Финчер, который в 2010-м году вдруг вместо очередного триллера выпустил байопик основателя Facebook Марка Цукерберга.
Оказалось, что айтишники вполне годятся не только в киногерои, но и вообще, вполне возможно, являются героями нашей странной эпохи. С этих пор кино периодически штормит — всем хочется повторить финчеровский успех, тем более, что Стив Джобс уже и вовсе умер, а значит — годится для канонизации.
Но вернемся в конец прошлого века. Одним из тех, кто воспринял «Матрицу» Вачовски на свой счет, был 14-летний Павел Дуров — сын известного филолога Валерия Дурова, ученик академической гимназии имени Фаддеева. Через несколько лет он станет студентом СПбГУ и основателем форума durov.com, а затем последуют — «ВКонтакте», «Telegram», эмиграция, статус долларового миллиардера и международного человека-загадки. В общем, Дуров, разумеется, готовый герой для байопика. И его даже собирался снимать продюсер Александр Роднянский, стремительно купивший права на экранизацию книги Николая Кононова «Код Дурова». Однако этот проект ждет своего часа, а пока расторопнее оказался Родион Чепель, снявший про Дурова титульную документалку.
Наш герой всегда очень берег свое «прайвеси», личное пространство — об этом за полтора часа мы услышим неоднократно. На самом деле, очевидно, что Дуров просто всегда хотел присутствовать в публичном пространстве по собственным правилам. Исключительно в формате «интернет-тотема» — с голым торсом на фоне дюн, а не с лысеющей головой и не всегда фотогеничной кривой усмешкой. И здесь, надо отдать должное, он добился вполне очевидных успехов. Еще начиная с первых форумов Дуров окутывал себя флером таинственности. Выкладывал не только рефераты, но и аудиозаписи речей мировых лидеров прошлого. Настойчиво пытался окружить себя не просто красотками, а организовать кольцо из эротических моделей. В какой-то момент Дуров просто совершенно логичным образом вообще исчез из публичного пространства (ну, почти), превратился в текст, мысль или, как это сейчас принято называть, «продукт». Немногочисленные факты его биографии (включая не самые приятные) сегодня работают исключительно на поддержание мифа или легенды о Дурове как о гениальном «русском Цукерберге».
На тот же результат в итоге работает и фильм Чепеля. «Дуров» практически демонстративно не пытается пробить защиту своего героя. На экране не появится не только сам Павел Валерьевич, но и вообще никто из его семьи или близких друзей — кроме многолетнего соратника Ильи Перекопского, чье присутствие в кадре подается как неслыханный эксклюзив. На деле же слова Перекопского, говорящего с интонациями вальяжного русского топ-менеджера, вообще ничего не добавляют к образу героя. Разве кроме того, что решение раскидать пятитысячные купюры, вложенные в бумажные самолетики, родилась у Дурова и Перекопского совместно.
Перед камерой проходит череда людей, которые с разной степенью придыхания рассказывают, какой герой фильма гений и визионер. В промежутках нам немножко рассказывают о связях Павла с криминалом и войне, которую с ним вел продюсер Александр Акопов. И еще в кадре пару раз возникает сам автор фильма — чтобы пояснить слова одного из спикеров и описать, что такое блокчейн.
Впрочем, дело тут совершенно не в недостатке фактуры. Чепель утверждает, что общался с Дуровым и прямо говорит, что знает больше, чем показывает. Однако все, что происходит на экране, толком не складывается ни в какой сюжет. Финчер фактически выдумал своего Цукерберга — основатель Faсebook после фильма вышел к людям и убедительно это доказал. «Социальная сеть» от этого не стала ничуть хуже, потому что там была своя драматургия, убедительная художественная реальность, которая всегда и оказывается предметом искусства. В «Дурове» же если и есть какая-то фабула, то заключается она лишь в том, как создателям не удалось ни понять, ни придумать про своего героя ничего конкретного. Дверь выбили. «Павел Валерьевич, Павел Валерьевич!», — заревело несколько голосов. Но никакого Павла Валерьевича не было.
