Выставка «Секретики: копание в советском андеграунде 1966–1988» наводит на размышления о пределах личного пространства в условиях вынужденной самоизоляции. Сейчас, когда мы уже несколько месяцев не покидаем своих квартир, доказывать актуальность этих размышлений не нужно. Из дома мы выстраиваем связи с коллегами, поддерживаем отношения с друзьями и близкими, ищем развлечений онлайн. И этот новый опыт тоже может стать основой для художественного высказывания, как стали им «секретики».
Название выставки вдохновлено простой, известной каждому советскому ребенку одноименной игрой, где самое драгоценное по детским меркам — фантики, фигурки солдатиков, машинки, лепестки и прочие находки — оказывалось сокрыто в укромном месте двора в ямке под бутылочным стеклышком. Показать друзьям такой секретик значило проявить высшую степень доверия. Похожим образом выстраивалась и художественная жизнь 60–80-х годов. Искусство, которое создавали советские неофициальные художники, редко выходило за пределы квартирных выставок и кухонных посиделок, чаще всего из-за несоответствия официальной художественной повестке и отсутствия свободных и публичных пространств для экспозиций.
Поэмы в кубе
В структуру «секретика» изначально зашита идея его уничтожения. Создавая такой, вы соглашаетесь на риск: рано или поздно тайное станет явным. Соблазн поделиться своей тайной или раскрыть чужую может быть велик. Сейчас мы можем только смотреть на кубо-поэмы, как их сама назвала художница Римма Герловина, в витрине музея, но когда-то совершенно простые по своему устройству объекты, визуальные эксперименты с прозой и поэзией можно было держать в руках, открывать или производить с ними другие манипуляции. Подаренные автором, они оказывались в мастерских других художников и поэтов того времени, оседали в доверительных пространствах.
Кубики со стороной 8 см, обшитые тканью или покрытые цветной бумагой с кратким концептуальным машинописным текстом на сторонах или на маленьком деревянном кубике внутри, часто говорят от первого лица, просят их не беспокоить, предупреждают о том, что случится, если их открыть, или предлагают совершить нелепое действие. Каждый объект существует как языковая единица. По аналогии с детской игрой, эти кубики играют с языком и идеями, пойманными в будничной жизни, школьной программе или из разговоров прохожих.
QR-код от искусства
Забавно, какую ценность приобретает в период самоизоляции такая простая и уже привычная нам вещь, как QR-код, становящаяся пропуском во внешний мир. В этом контексте работы Армена Бугаяна обрастают еще большим количеством смысловых пластов. Изначально они были экспериментом по переводу текста в графический код, матричную систему; повторяющийся, копирующий сам себя, подобно старым бабушкиным обоям, узор порождает бесчисленные интерпретации, о чем, например, пишет в своих воспоминаниях художница Вера Хлебникова: «Армен позвал меня к себе, оставил в комнате, сплошь увешанной его работами, пока его милая жена пекла пироги. Я должна была вглядываться в мерцание черных и белых квадратиков и рисовать химеры, возникающие в этом мареве. Стоило увидеть первую рожу, как они стали возникать в немыслимых количествах».
Дышите. Не дышите
Художники Михаил Рошаль-Федоров, Виктор Скерсис и Геннадий Донской, или арт-группа «Гнездо», названная так по их первому совместному перформансу на выставке 1975 года в Доме культуры на ВДНХ, продолжали линию своих наставников Комара и Меламида — ироничного обращения к советским лозунгам и помпезности через соцартистский перформанс. В 1977-м в квартире одного из участников арт-группы, Михаила Рошаля, они устраивают в присутствии примерно десяти человек акцию «Минута недышания», в течение которой трое участников, закрыв свои носы и рты, не дышат, «экономя» около 1 л выдыхаемого углекислого газа. Такого же символизма добиваемся мы сегодня, отключая свет в своих квартирах во время акции «Час Земли». Вряд ли минута недышания способна остановить глобальное потепление, но привлечь внимание к нему — безусловно.
Давайте негромко. Давайте вполголоса
Тихо и незаметно расположенные в пространстве выставки под стать своим названиям, графические работы Вячеслава Ахунова «Живи Тихо» и «Дыши Тихо» в отрыве от изначальной задумки художника становятся чуть не самыми главными мантрами самоизоляции. Жить тихо на порядок сложнее, когда пространство этой жизни сжимается до границ квартиры, которую кому-то приходится делить с родными или друзьями.
Ахунов же размышлял на тему жизни в тоталитарном обществе, где не только жить приходится тихо, но даже дышать, не позволяя прорваться любому неправильному слову или жесту через воздвигнутые самолично и другими ограничения.
Эта работа может существовать в двух итерациях: как графика, представленная собственно на выставке, и как инсталляция, где буквы этой формулы превращаются в объемный скульптурный текст, заполняющий выставочное пространство от пола до потолка, показывая тяжесть и давление выбора тихой и незаметной жизни — верного, но горького решения, которое часто принимает человек, не вписывающийся в политическую и социальную систему.
