Прежде чем зрителя допускают до «Нейроинтегрума», ему предстоит посмотреть видеоролик, напоминающий советские научно-популярные киножурналы, которые крутили в начале сеансов. Работавшие над проектом программисты на разные лады расхваливают свое детище. Лидер проекта медиахудожник Юрий Дидевич придумал спроецировать на большой экран в режиме реального времени подвижную компьютерную графику, инспирированную командами из человеческого мозга. Фокус «Нейроинтегрума» в том, что мозговая активность не опосредована мышечной: изображение напрямую управляется нейронными сигналами, улавливаемыми надетой на голову женщины-перформера насадкой энцефалографа. Для Дидевича это не шалости, а реализация философских воззрений: художник мечтает о симбиозе человека и компьютера, а в упомянутом видеоролике рассказывает, что интеграция с машиной — дело ближайшего будущего и новая ступень эволюции.
Когда введенная в курс дела публика попадает в зрительный зал, ее взорам открывается голая вертикальная плоскость, затянутая полотнищем экрана. Перед ним одиноко притулилась на стуле перформер Александра Румянцева: именно ее мозг управляет компьютерной системой. Румянцеву выбрали на специальном кастинге — ничем подобным она раньше не занималась, к театру отношения не имела, зато обладает эмоциональной стабильностью. Свет гаснет, динамики стреляют тревожными низкочастотными вибрациями, а на экране хаотично выстраиваются черные ломаные линии — то ли трещины, то ли детские каракули. Сначала они умещаются на вертикальной плоскости, потом заползают и на пол. Зал завороженно следит за этим минут десять, потом диспозиция меняется: по черному фону клубятся белые точки, нечто вроде снежинок, а над ними раскачиваются большие щупальца, смахивающие на бич коммунальных служб — пресловутые петербургские «сосули». Покачавшись, «сосули» окрашиваются в разные света. На прощание перформер Румянцева генерирует обильную порцию светящихся хлопьев, разлетающихся по экрану.
На дискуссии после показа слово взял куратор балтийского филиала Центра современного искусства Дмитрий Булатов, приглашенный театром в качестве эксперта. Эксперт фактически умыл руки, заявив, мол, «мы, быть может, видим здесь нового Христа, который до неузнаваемости изменит наш мир», но искусствоведческого инструментария, чтобы доказать это, не имеем. Это, пожалуй, со стороны Булатова была натяжка: мировая артсцена давно увлечена перформансами, вовлекающими достижения нейронауки. А вот появление подобной акции на театральных подмостках — ноу-хау Александринки, и подобную смелость нельзя не приветствовать. Одна беда: научные задачи в «Нейроинтегруме» явно победили художественные. Полчаса наблюдения за компьютерной графикой эстетического уровня скринсейвера не слишком увлекательны: в проект Дидевича и компании, как и в Христа, нужно верить, иначе чуда может и не случиться.
Андрей Пронин
