В треке Saint JHN «Roses», ошеломительно успешный ремикс на который Иманбек написал за два часа, есть строчка: «Never sold a bag, but look like Pablo in the photo». Практически то же самое можно сказать про самого диджея: он еще не успел выступить на мировых музыкальных фестивалях или написать мировой хит (хотя в активах — совместки с Marshmello, Дэвидом Геттой и альбом с Ритой Орой «Bang»), но уже получил главную музыкальную награду и по щелчку пальцев стал национальным героем.
История Иманбека — натуральная сказка. После окончания школы он пошел учиться на железнодорожника и понемногу занимался музыкой — с помощью роликов на YouTube. Поначалу писал незамысловатые ремиксы на недорогом ноутбуке и выкладывал в паблик «ВКонтакте» для пары сотен подписчиков (сейчас их почти 72 тыс.).
Завирусившийся в TikTok ремикс на «Roses» начал приносить доход в конце 2019-го, что позволило Иманбеку уволиться с работы сигналистом на железнодорожной станции и вплотную заняться музыкой. Он подписал контракт с лейблом Effective Records и стал первым исполнителем из Казахстана и СНГ, удостоенным «Грэмми» (до Зейкенова заветную статуэтку представители СНГ получали только в категории классической музыки).
Вы из небольшого города Аксу, и вас знали во всем Казахстане еще до номинации на «Грэмми». Если перекладывать на российские реалии: музыканту из регионального городка нужно приложить определенные усилия, чтобы о нем узнали в Москве или Санкт-Петербурге. Как быстро ваша слава распространилась по Казахстану?
Мне кажется, было достаточно нескольких постов в местных Instagram-пабликах, и меня узнала вся страна. Для людей же шок, что железнодорожник написал трек, у которого гигантское количество стримов на Spotify (сейчас — 1,2 млрд. — «РБК Стиль»). Плюс меня до «Грэмми» знали и за пределами Казахстана: процентов 30% аудитории составляли европейцы и американцы, писали мне на английском в Instagram, слушали мои треки.
С какими трудностями сталкиваются диджеи, электронные музыканты в Казахстане? Чего не хватает для развития?
Да ни с какими. Все в их руках. Единственное, если человек хочет писать музыку, но у него нет оборудования, — ему никто не поможет. И обучиться особо негде. Но даже в этом случае можно пытаться найти варианты. Главное — желание.
А в местный лейбл можно обратиться?
Можно. Есть Õzen — самый крутой лейбл Казахстана и единственный, выпускающий и электронную музыку, и рэп, и много всего другого.
О вашей истории пишут не иначе как о сказке, об идеальном сценарии для Голливуда. Вы решили пойти на опережение: режиссер и сценарист Константин Майер («Толя-робот», «Я худею») снимает документальный фильм о вас, он даже момент объявления победителя в номинации «Грэмми» запечатлел. Можете немного рассказать, чего ждать от фильма и как он вообще сложился?
Я согласен, что моя история — шок. Если бы она случилась не со мной, а с кем-то другим, я бы тоже не сразу поверил. Не могу особо распространяться о документалке. Мы как-то сидели на кухне с Кириллом (Кирилл Dzham — основатель лейбла Effective Records, на который подписан Иманбек. — «РБК Стиль») и Костей, Костя предложил идею — мы запросто согласились. Уже, кстати, посмотрели первые готовые кадры. Похоже, выйдет интересный документальный фильм американского формата. Насколько я помню, менеджеры ведут переговоры с крупным международным стриминговым сервисом — надеюсь, выпустим фильм там.
Ремикс на «Roses» начал набирать обороты в середине 2019-го. В 2020-м гремел уже вовсю и завирусился в TikTok (больше 3 млн использований. — «РБК Стиль»). Следом — номинация на «Грэмми», собственно, победа в номинации, да еще и документальный фильм. Скажите честно, это не расхолаживает? Не закрадывалась ли мысль, что вы состоявшаяся звезда и можете расслабиться хотя бы на время?
Вообще нет. «Грэмми» — просто награда, пусть и самая крутая. На ней не заканчивается музыкальная карьера. Надо работать дальше.
Вы рассказывали, что на гастроли вместо вас ездит доверенный человек. Он выступает в маске. Есть ли за этим какой-то красивый пиар-ход?
Нет-нет. Дело в том, что моя карьера электронного музыканта началась одновременно с пандемией. Когда выстрелил «Roses», все захотели выступления от Иманбека, а некоторые границы уже закрылись. Мы с менеджерами придумали образ человека в маске, который вместо меня ездил бы по Европе. Ситуация с коронавирусом до сих пор нестабильна. Я, как гражданин Казахстана, даже в соседнюю Россию не мог приехать спокойно, только со справкой о том, что мне нужно пройти лечение, чего уж говорить о загранице. Хотя я прекрасно понимаю, что если бы не пандемия, я бы выступил на Tomorrowland — это мечта каждого диджея. А насчет маски: нет такого, что мы кого-то обманываем. Это всегда подтвержденная с организаторами активность.
Ремикс на «Roses» выстрелил в том числе благодаря TikTok. Как вы относитесь к TikTok с точки зрения продвижения музыки? Насколько сильно он влияет на музыкальную индустрию?
Хочется верить, что люди все равно получают больше новой музыки из YouTube, Apple Music, Spotify и других музыкальных сервисов. Я сам в TikTok не так давно зарегистрировался и пока вижу, что там можно наткнуться на фрагменты прикольных треков, но не более. Знаю, что менеджеры моего лейбла Effective Records ищут артистов через TikTok, сам не особо в это вникаю. Конечно, мы с ними обсуждаем форматы продвижения, что было бы круто запостить, найти интересную идею для моей странички, но, например, перед камерой кривляться я отказываюсь. TikTok наверняка играет определенную роль в продвижении музыки, но это не панацея. Мне привычнее и важнее думать о музыке, а не о том, как ее раскрутить и не стать при этом блогером.
«Грэмми» — просто награда, пусть и самая крутая. На ней не заканчивается музыкальная карьера. Надо работать дальше.
Несколько лет назад из Казахстана хлынула гигантская волна талантов: и музыкантов, и режиссеров, и комиков. Можете объяснить, почему вы такие крутые?
Многое зависит от образа жизни. В России люди очень много работают, отвлекаются на большое количество процессов и забывают про жизнь. Казахи умеют кайфовать. Думаю, в этом секрет.
Учитывая, что вы пишете трек даже во время интервью, я бы не сказала, что вы мало работаете.
Если у меня есть крутая идея, я две ночи могу не спать. Но вообще устаешь после четырех часов работы над треком, надо обязательно делать перерыв. Возвращаясь к вопросу о крутости казахов. Это похоже на ситуацию с Украиной: эстрада, оставшаяся с советских, постсоветских времен, вымирает, и на ее месте вырастают новые артисты. То есть талантливые люди заполнили пустое место. Плюс творческие казахи всегда держатся вместе, топят за совместную работу, нацелены на классный результат.
Да, казахи очень сплоченные. Но наверняка есть и обратная сторона: пытаются ли на вас паразитировать, просят ли подтянуть в Москву «по-братски»?
По большей части поддерживают от души. Но прихлебатели, конечно, имеются. Но их достаточно не только среди казахов.
Насколько я поняла, вы крайне избирательны в вопросе выбора артистов для коллабораций и можете отказаться от предложения крупной западной звезды. Как это работает?
Все просто: делаю коллаборации только с теми, чью музыку слушаю. К тому же, пока у меня есть возможность работать с топовыми артистами, я буду продолжать работать с топовыми артистами. Например — и я об этом везде говорю, — мечтаю записать треки с Холзи, Арианой Гранде и Селеной Гомес.
Вы считаете, что возможности работать с Ритой Орой, Marshmello и прочими звездами можно скоро лишиться?
Конечно, я использую момент. Как только артист (то есть я) задумается, что всегда будет в топе, он тут же из этого топа вылетит. Как удержаться на волне успеха — другой вопрос. Это зависит от качества музыки, как сольной, так и коллабораций, и работы менеджмента.
Последний, самый очевидный, но необходимый вопрос: за кем следить из молодых казахстанских музыкантов?
Я всегда называю разные имена, потому что вы даже не представляете, как много молодых казахских талантов. Пусть сегодня будут группа «Ирина Кайратовна», HiRoSima, abdr, V $ X V PRiNCE, Colorit, IntroVert, Musa, Monaldin.
