Стиль
Герои Актриса Варвара Шмыкова — об экоотношении к себе и кастингах через Instagram
Стиль
Герои Актриса Варвара Шмыкова — об экоотношении к себе и кастингах через Instagram
Герои

Актриса Варвара Шмыкова — об экоотношении к себе и кастингах через Instagram

Фото: Ольга Тупоногова-Волкова
В своем интервью Варвара Шмыкова дала «РБК Стиль» настоящий мастер-класс по правильному отношению к себе, борьбе с хейтом и искренности, которая в конечном счете оказывается ее самым главным оружием

Порой кажется, что артистка «Июльансамбля» и актриса сериала «Чики» Варвара Шмыкова живет в какой-то собственной вселенной. Это тоже Москва, как и у нас, но в ее городе всегда солнечно. Не забывает улыбаться и она сама. Так уж привыкла: смеяться, говорить о сложном просто, делиться сокровенным под хештегом #женаоператора, рассказывать, как ездить на гастроли с грудным ребенком, да и вообще соединять рабочее с личным. После успеха вышедших летом «Чик» об этом ее таланте радоваться и помогать узнали многие, но вообще-то такой Шмыкова была всегда, с самого детства в многодетной семье, где, по ее словам, помощи и поддержки долго ждать не приходилось никогда. Упорства ей тоже не занимать: после нескольких лет и попыток поступить в театральное она стала студенткой, а потом и выпускницей курса Виктора Рыжакова в Школе-студии МХАТ. Сегодня «Июльансамбль» выходит на сцену то с «Современным концертом», то с собственной версией «Трех сестер», а Варвара продолжает улыбаться и повторять вслед за своим мастером фразу Петра Фоменко: «В театре, как и в других искусствах, все было — не было только вас». Так она относится ко всему. Ни одна ее съемка (а их, как и интервью, с каждым днем становится все больше) не похожа на другую, ни один ответ не оказывается формальным. Только искренность, только любовь. Простой рецепт, повторить который порой бывает так сложно.

На сегодняшнюю нашу съемку вы приехали после благотворительного матча. Есть ощущение, что у вас вообще всегда и для всего находится время: вы много помогаете, много участвуете в социальных проектах, делитесь вниманием, коллег поддерживаете, так что с ходу хочется спросить: не устаете?

Мне кажется, это все взаимосвязано: сколько я отдаю, столько же приходит взамен. Возможно, не сразу, но это не главное. Важно, что у меня получается делать то, что мне действительно нравится, без такого: «Вот, опять вставать рано и куда-то тащиться». Нет! Мне встречаются именно те события, те люди, именно те неслучайные случайности, которые нужны именно сейчас. Я правда верю в то, что все начинается с очень маленьких деталей. Улыбаешься людям, здороваешься, и от этого что-то меняется, даже у тебя самой настраивается призма, и все сразу классно. Вот мы недавно спорили с девчонками. Они говорят, что в Америке все улыбчивые, приятные, но это псевдовежливость. А мне кажется, что она намного лучше русского хамства, когда зашел в магазин, ничего еще не сказал, а с порога уже нагрубили. Такие ситуации очень расстраивают. Я люблю людей, люблю общаться, мне интересен любой человек, будь то великий режиссер, журналист, художник, прохожий на улице, продавец.

Но вы же замечаете, что такой подход — обнять всех — это сегодня скорее исключение, чем правило?

Не знаю, очень сложно говорить про себя, и я стесняюсь сказать вслух то, что сейчас сформулировала, но, наверное, это просто большое сердце. Звучит пафосно и как будто бы не конкретно, но в то же время понятно. Впрочем, тут есть обратная сторона. Я не очень умею помогать себе самой, не очень умею просить о помощи. И только сейчас начинаю себе позволять так делать, учиться экоотношению к себе — быть не только сильной, но и слабой тоже. Еще сегодня есть такой момент: все ведь судят по картинке из инстаграма и там, конечно, часто все выглядит просто и красиво, как будто нет сложностей, нет преград каких-то. А на деле все не так уж идеально, как может казаться. (Смеется.) И в инстаграме тоже хочется быть настоящей, транслировать то, что важно.

Фото: Ольга Тупоногова-Волкова

Если говорить про инстаграм, где высказаться может каждый и где очень много непрошеных, мягко говоря, советов, — как с ними быть, как не расстраиваться?

Я недавно жестко прокололась с комментарием. Когда была на «Кинотавре», Vogue выложил мою фотографию, к которой люди написали много всего негативного. Мне стало очень обидно, я даже плакала. Не думала, что в меня это так попадет. Я смотрю на кадр и себе нравлюсь. Там красивое платье, уложенные волосы, красивый макияж, но я начинаю читать комментарии этих людей и думаю: а вдруг я какого-то такого самомнения и не замечаю, что это пошло или что на самом деле не идет мне. А там писали и про жирную, и про стремную, и про корову, и про доярку, и про «какого хрена она в Gucci», мол, зачем вы вообще ее выложили, Vogue уже испортился. И я не выдержала, написала там. Кто-то спросил: «Что у нее с головой, что она решила так одеться?» — а я ответила: «Рак мозга». Я имела в виду — у меня, это шутка, что я настолько больная, что вот так решила одеться. Да, это глупо и писать так не надо было, но у меня уже был пик боли и обиды. И в каком-то телеграм-канале сделали скриншот моего ответа и написали: «Вы представляете, какая-то звезда желает своим подписчикам рак мозга. Да она просто с ума сошла». Все коллеги, мои взрослые товарищи, мне всегда говорили: «Варя, не надо читать и тем более отвечать. Не трать время и энергию». Но это был единственный раз, когда я не выдержала, и, наверное, это было нужно — так обжечься, чтобы сделать для себя выводы. На самом деле, когда таких комментариев было меньше, мне даже нравилось. Это ведь очень любопытный вопрос, на который я для себя не могу никак получить ответ, — зачем писать самые разные злые вещи человеку, которого даже не знаешь. Как будто он взял у тебя в долг и не вернул, как будто он корову увел, что-то такое ужасное сделал, что ты теперь выплескиваешь эту ненависть на него. Подумать такое — ну может быть, но писать публично, обвинять? Не знаю.

И все-таки кажется, что в вашем случае речь чаще идет о благодарности со стороны аудитории, насколько это можно заметить.

(Смеется.) Конечно, я получаю очень много хороших комментариев, мне многие девчонки и мальчишки пишут: благодаря вашим сториз, благодаря тому, что вы делитесь тем, как воспитываете сына, как живете с мужем, я тоже принял свою попу, свои ляжки, свой нос, себя, сделал ей предложение… Это круто! И я понимаю, что, если, грубо говоря, повлияла каким-то образом на жизнь хотя бы одного человека, это прекрасно. И как я себе это представляю, плохие комментарии помогают не зазвездиться. Это ведь ответственная история: тебя знают, ты у всех на виду, на слуху — любой твой шаг, жест оцениваются.

А насколько вам важна возможность увидеть себя через призму взгляда других?

Вот я недавно была на дне рождения у подружки, и мне там говорят: «Мы посмотрели «Урганта», так классно, что ты там живая и настоящая Варя». Мне очень важно слышать это не только в социальных сетях, но и от друзей тоже, потому что они всегда говорят правду, не будут мне врать. И это было приятно, потому что после «Вечернего Урганта» я так долго грызла себе ногти. Мне казалось, что я там какая-то… ну не такая, как всегда. Там было очень сложно. Вроде бы сидишь на диване, вы общаетесь, рядом друзья, что тут такого, расслабься — и все, но не получается: вокруг камеры. Ты видел это раньше с другой стороны, а тут уже как бы внутри, еще и внутри исполнения своей мечты, и колбасит жестко.

Фото: Ольга Тупоногова-Волкова

Давайте еще немного поговорим про социальные сети: как говорится, плюсы, минусы, подводные камни?

Мне безумно нравится открытость, возможность быть на связи, которая появилась у нас благодаря социальным сетям и, конечно, инстаграму. Можно посмотреть за кем угодно, узнать о человеке больше, а раньше нужно было на лошади ехать две недели, чтобы увидеться и передать какое-то послание. Я, конечно, утрирую, но говорю о том, что сейчас, если захочу, смогу написать кому угодно. Я вот, например, фанатка Эммануэля Любецки (оператор-постановщик, номинант и лауреат многочисленных премий, включая «Оскар». — «РБК Стиль»). И как-то раз подумала: а почему бы не написать ему в инстаграме? Мы должны были ехать с театром на гастроли в Нью-Йорк, и мне показалось, что повод отличный. Села, сочинила большое послание. А он не ответил. Потом поздравила с днем рождения, потом с Рождеством, с Новым годом и так далее. А потом в какой-то момент мы сидели дома с Женей (муж актрисы, оператор-постановщик Евгений Козлов, которому посвящен хештег в социальных сетях Варвары #женаоператора. — «РБК Стиль»), пили вино, и я, вот такая классическая подпитая барышня, снова что-то ему пишу. Вижу, что он прочитал — там появилась эта штука, когда видно, что сообщение прочитано, — и молчит. И я такая: «В смысле? Вы же прочитали, почему не отвечаете?» Я клянусь! (Смеется.) Он потом ответил через какое-то время, тоже очень большим письмом. Мы начали с ним вести диалог. Это мне безумно нравится. Я понимаю все про социальные сети и их минусы, что нельзя впадать в одержимость ими, но плюсы ведь тоже есть.

А если говорить в контексте профессии?

У меня, например, нет шоурила, нет видеовизитки. Мне кажется, что мой инстаграм и мои сториз и есть визитка. И это не шутка, испытано жизнью, кстати. В фильм к Кириллу Серебренникову «Петровы в гриппе» я попала именно так — он меня утвердил через инстаграм, потому что Кирилл Семенович, как мы знаем, проводил много времени дома, и туда тоже заглядывал. Вообще я иногда задумываюсь, как было бы правильно, если в театральных вузах появился бы такой откликающийся на повестку курс, на котором учили бы правильно с этим работать, правильно себя... нет, не продавать, а преподносить. Если мы говорим про профессию, то нужно уметь коммуницировать с людьми. И мне кажется, что инстаграм — это такая важная штука, потому что он есть у всего мира, и тебя может вдруг кто-то где-то заметить, я в это абсолютно верю.

Про обратную, отрицательную сторону сегодня размышляют особенно часто. Для вас она в чем?

Например, тебя могут отметить где-то, а ты получился плохо. (Смеется.) Или вот меня тоже кто-то недавно обвинял: «Как она может, за ней смотрят дети, люди, она должна…» Конечно, я ничего никому не должна, и я буду говорить про то, что считаю нужным, и так, как считаю правильным. Я никогда ничего не пропагандирую, а просто высказываюсь на какую-то тему, рассказываю о том, как я о ней думаю в данный момент. Мое мнение может поменяться, и это нормально. Мы живые люди, и бывает так, что сегодня думаем одно, а завтра — другое. Поэтому для меня пресловутая обратная сторона — мнение людей о том, что я кому-то что-то должна, чем-то обязана. Ну и конечно, соцсети занимают время. У меня есть пунктик: я отвечаю всем. Вспоминаю себя в юности, когда в театральный поступала, и мне было так важно услышать мнение, комментарий, ответ на свой вопрос. Может быть, именно так я узнала бы ту прозу, благодаря которой поступила, или сходила бы на тот самый фильм. Другими словами, я верю в людей. Еще очень часто пишут: «Варвара, я уверен, вы не прочитаете, но…» — и там большое письмо. А я отвечаю, и потом приходит: «Ах, вы прочитали…» Вот это забавно.

Фото: Ольга Тупоногова-Волкова

Вы театральная актриса, артистка «Июльансамбля», а в кино снимались у Андрея Звягинцева и Андрея Смирнова, к примеру. Сейчас об этих фактах вашей биографии многие узнают благодаря сериалу «Чики». Вместе с его успехом пришла популярность в более широком смысле слова, так что вопрос про публичность. Вы о ней размышляете, рефлексируете на тему?

На самом деле, чаще ко мне подходят люди, которые говорят какие-то очень сокровенные слова. А еще мое самое любимое, когда подходят, просят обняться и уходят без фотографии. Но случается, конечно, что людям нужна только эта самая фотография и они даже в глаза не посмотрят. Я один раз даже не удержалась и спросила: «Скажите, а вы знаете, как меня зовут?» И человек такой: «Э… забыл». То есть ты фотографируешься и даже не знаешь, кто это. Странно. Я не как Ира Горбачева, которая много такого, наверное, испытывает, и очень интересно было бы с ней пообщаться по этому поводу. «Кинотавр» тоже оказался некоторым испытанием в этом смысле — очень много людей, и все про тебя знают, потому что сериал вышел, все какого-то внимания хотят.

Мучили вопросами про второй сезон «Чик»?

Ох уж этот второй сезон. Я так счастлива, что мы все разделяем общие принципы, что у нас одно мнение, что Эдик, наш режиссер (Эдуард Оганесян, режиссер сериала «Чики». — «РБК Стиль»), не думает ни о чем в контексте возможности забраться на волну успеха и что-то быстро придумать, быстро снять. Вообще все режиссеры, с которыми мне посчастливилось в театре и кино работать — и Серебренников, и Звягинцев, и Смирнов, — очень похожи. Они все в первую очередь просто люди. Они делают искусство — да, это пафосно звучит, но они делают его не потому, что это нужно сделать, а потому, что просто не могут не делать. И это чувствуется. Я на вопрос про второй сезон отвечаю: «Смотрите, первый писался шесть лет, вы хотите, чтобы мы сейчас за полгода что-то сляпали?» Это будет неправда, не про нас, не про Эдика. Я буду безумно счастлива, если через год, через два, через пять, через десять лет что-то родится, он что-то напишет и мы это сделаем. Но если нет — это абсолютно нормально.

А помните, когда первый раз сели смотреть сериал?

Мы, как и все, смотрели серии каждый четверг, и первую серию я не могла включить минут 15, начинала плакать сразу. Это настолько важный для меня проект, настолько интимное ощущение от этого, что начинались титры — и у меня просто флешбеком все, что с нами было, как мы снимали, все нахлынуло. Но потом я успокоилась, начала смотреть и превратилась в абсолютного зрителя. У меня вообще, кстати, нет такого, о чем порой рассказывают артисты. Ну, что я не могу сходить на спектакль, поскольку не в состоянии отключить вот эту вот профессиональную составляющую. Нет, я обычный зритель, и в театре, и когда смотрю кино. Конечно, когда оно не нравится, уже начинается вот это вот: «Ну, здесь вы кадр, ребята, завалили». Но когда оно попадает, я не актриса, а просто девочка Варя. И так у меня случилось с «Чиками».

Фото: Ольга Тупоногова-Волкова

А в театре, на сцене появились новые ощущения после съемок в таком большом и непростом во всех смыслах проекте?

После кино стало чуть-чуть свободнее, что ли. Это не про уверенность в себе, а про набор инструментов, наверное. Ты как будто оснащеннее становишься, потому что у тебя был большой опыт работы с разными людьми, с разными партнерами, и это обогащает тебя и как человека, и как артиста. После успеха сериала и окончания карантина мы играли спектакль «Три сестры». Было странно, но я не думала в этот момент про себя в искусстве, я думала про спектакль. Было так странно вообще выходить на сцену после пандемии, быть в каком-то костюме, говорить какие-то фразы, перерыв очень долгий получился, но спектакль прошел как-то резво, интересно, будто мы первый раз его играли — вот эта свежесть чувств и впечатлений.

К слову об опыте. Я постоянно борюсь с проблемой, мне мастер, Виктор Анатольевич Рыжаков, часто говорит: «Все хорошо, но только не торопись». Есть такая штука — я не знаю, профессиональная это история или нет, — когда ты говоришь быстро, как я сейчас понимаю, есть ощущение, что ты, скорее всего, стесняешься, потому что ты хочешь быстрее все проговорить. А после «Чик» поняла, что как бы вот сколько текста, столько у тебя экранного времени, столько на тебя будут смотреть, столько ты сыграешь. И в этом смысле мне это помогло научиться позволять себе занимать время на сцене. Я безумно счастлива, что у меня есть и театр, и кино. И дай бог, так будет всегда. А еще очень приятно, что я именно театральная артистка.

То есть в мечтах это была в первую очередь сцена, а не киноэкран? В детстве, например.

С детских лет представляла себя на большой сцене, была настолько далеко от кино. Я, в принципе, начала смотреть нормальное, интересное кино только лет в 17, до этого мысли были заняты театром, поступлениями, фантазиями о том, что я — артистка. И только после того, как мы познакомились с моим мужем, я начала вообще что-то узнавать про кинематограф. Женя для меня открыл в этом смысле какой-то киномир, и мне туда, конечно, тоже захотелось. Но то, что я театральная, это прямо как синяя галочка в инстаграме, это очень круто, очень приятно.

«Не было задачи делать политический спектакль». Чулпан Хаматова — о «Горбачеве».