Игра
Это определенно один из самых странных чемпионатов мира в истории футбола.
Независимо от того, кто поднимет кубок над головой в воскресенье, все происходившее на футбольных полях в Москве, Санкт-Петербурге, Казани и других российских городах, отмечено печатью высокой мистики, попирающей прогнозы и упраздняющей заготовленные до стартового свистка вердикты.
Наиболее радикальное превращение, безусловно, случилось с хозяевами турнира: команда Станислава Черчесова (Артема Дзюбы, Игоря Акинфеева, Дениса Черышева, Александра Головина — выбрать лучшего игрока действительно трудно) героическими усилиями одолела Испанию и оказалась в четвертьфинале, где чуть не выбила возможного чемпиона, но что уж теперь сокрушаться.
Это вообще довольно важно учитывать: всеобщее воодушевление по поводу мирового футбольного первенства неотделимо от успеха национальной сборной — кажется, мы бы совсем иначе реагировали на окружающее веселье, если бы Россия сыграла всего три матча. Не массовка, но исполнители самой, может быть, драматичной партии на этом турнире — кто бы мог подумать, что по итогам первенства этими словами будут описывать не какого-нибудь бывшего гранда (вроде Португалии) или вечного фрешмена (типа Колумбии), а команду, уступавшую в товарищеских играх Катару.
Не очень высокое в целом качество игры здорово компенсировали почти сериальные повороты, причем с несколько дидактическим оттенком. На смену древней спортивной аксиоме — порядок бьет класс — пришла новая: высокомерие будет наказано.
Сборная Германии, в 2014 году взявшая наконец заветный трофей, заняла в своей группе последнее место — и кто скажет, что незаслуженно. Бразильцы играли вполноги, пока не столкнулись с жадной до побед Бельгией. Зачарованная своим солнцеподобным капитаном Аргентина мыкалась с исландцами и нигерийцами и закончила поход за титулом, пропустив четыре от Франции. По сути, из большинства матчей ЧМ-2018 можно было извлечь чуть ли не нравственный урок: побеждает не тот, на кого рекомендуют поставить ушлые букмекеры, а кто готов все ради этого вытерпеть.
Так, вероятно, можно объяснить (первый в истории!) финал с участием хорватов, обнаруживших в ходе плей-офф фантастическое сочетание воли и мастерства. «Бойцовские качества», «командный дух», «терпение и труд» — весь этот устаревший (и не слишком, что уж там, лестный) вокабуляр, которым принято подбадривать упорных посредственностей, вдруг снова оказался востребованным, но уже без всякого подспудного пренебрежения: вот это да.
Болельщики
На этом чемпионате было не только за кого болеть, но и с кем.
Несколько недель в тематических (в массовых, впрочем, тоже) изданиях выходили статьи про самоотверженных фанатов, которые закладывали дома и пересекали немыслимые расстояния, чтобы попасть в Россию. И, похоже, им здесь понравилось.
Англичане фотографировались у Родины-матери. Исландцы ревели свое «Ху!» в «Зарядье». Хорваты с довольным видом сидели в яме в Нижнем. Все без исключения братались на Никольской — в счастливые и трагичные для своих кумиров моменты. Фан-зоны, стадионы и бары меньше всего походили на изрытые траншеями участки фронта: свое брала ситуативная солидарность всех тех, у кого учащается пульс, когда мяч — с VAR или на глаз — пересекает линию ворот.
Массовые, в обнимку, гуляния уже успели окрестить праздником непослушания, модернизацией снизу и благотворной инъекцией европейской толерантности, которая не должна совсем уж быстро выветриться из коллективного тела. Не менее, однако, примечательно то, как местная торсида восприняла поражение в четвертьфинале: не пострадали ни частная собственность (как в 2002-м), ни инстаграм одного забитого татуировками форварда, давно не получавшего столько ободряющих комментариев.
Не стоит в то же время переоценивать фундаментальность изменений, произошедших в сознании российского болельщика. Судя по интенсивности свиста, которым «Лужники» встречали хорватского защитника Домагоя Виду в полуфинале, на трибунах сидело все то же оскорбленное большинство, оказавшееся необычайно чувствительным к приватной переписке.
Другой пример — обсуждение скандальной статьи в «Московском комсомольце». Как бы ни возмущались ею в вашей ленте, средний комментатор в интернете по-прежнему рассуждает о праве женщины самостоятельно распоряжаться своим телом, пользуясь риторикой Платона Беседина, — посмотрите хотя бы на то, что пишут под «секс-проповедью» Юрия Дудя.
Фон
И все-таки думать только о футболе в эти дни не получалось. Разгром Саудовской Аравии зарифмовался с тизером новых законов о пенсионном возрасте и НДС. Продвижение англичан по турниру — с новым отравлением «Новичком». Восторженные статьи в западной прессе — с голодовкой Олега Сенцова, судом над Кириллом Серебренниковым, делом «Нового величия», не говоря уже про другие, обделенные медийным вниманием сюжеты.
Такое соседство неизбежно вызывает у чуткого зрителя этический дискомфорт: как можно радоваться голам, когда рядом, в соседних вкладках браузера, умирают люди? Способен ли один имиджевый проект осветить сердце тьмы? Чьи это, в конце концов, победа и счастье — «их» или «наши»?
И тут приходится признать, что эти безусловные, не делящие друг друга на фракции «мы» возникают исключительно у экранов и на аренах, раз в несколько лет и всегда на время. Целый месяц «мы» смотрели рекламу безалкогольного пива, газировки и бытовой техники, поджидая, пока «наши» продолжат бегать, отнимать, навешивать и забивать. И это «наш» сказал: «Я люблю вас! Я горжусь вами!», а потом разбил всем сердце, когда заплакал перед камерами.
Стихийная, инспирированная спортивная подвигами или неудачами коллективность не выглядит особенно надежной: только что певший в унисон стадион расходится по домам за полчаса. Расходится, но не распадается до уровня элементарных частиц, до потери представления о том, что общее (дело, горе, слава) существует, что так — сообща, не различая чужих и непохожих, — мы можем не только скандировать, но и требовать; не только просить, но и добиваться.
И тогда нас — уже без всяких кавычек — никто не остановит.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.
