— Вы приехали, чтобы познакомиться с московским рынком. Каковы ваши впечатления?
— Я здесь уже не в первый раз, но в качестве главы марки Perrelet — впервые. Впечатления очень позитивные: марка достойно позиционируется в России, представлена в полном ассортименте, витрины в магазинах красиво оформлены. Я доволен. Единственная проблема в том, что новинки поступают сюда с большим опозданием.
— Как бы вы в целом охарактеризовали нынешнюю ситуацию на рынке часов? Что происходит с продажами?
— Ситуация непростая. Нынешний кризис глобален и многогранен: он касается экономики, финансов, политики, геополитики. В принципе, часовой рынок всегда был готов адаптироваться к изменениям (и сделал это в 2008 году), но когда факторов слишком много, приспособиться трудно, и это требует времени. Есть конфликт на Ближнем Востоке, дешевая нефть, а значит, сильно проседают доходы тех многих стран-экспортеров, которые покупают часы. Падение рынка Китая, России и других стран БРИКС, на которые мы рассчитывали. Нельзя забывать об Apple Watch — в перспективе они займут свою нишу, но сейчас весьма агрессивно работают на поле традиционных часов. Еще один аспект — дорогой швейцарский франк. За последние 5 лет швейцарские часы в еврозоне подорожали на 20-40%. То, что в 2010-м стоило 2,5 тыс. долларов или евро теперь стоит €4 тыс. А значит, это уже другая потребительская аудитория: ведь тех, кто покупал за €2,5 тыс. по количеству больше, чем тех, кто покупает за €4 тыс. При этом это тот же бренд и те же часы. С Россией еще сложнее — здесь наши часы подорожали чуть ли не вдвое.
— Как бренд реагирует на кризисные явления?
— Наш бренд, к счастью, отличается от других, даже внешне. За это нас любят и выбирают. У Perrelet практически нет стока: мы стараемся делать столько часов, сколько нужно рынку, без излишков. Упавшие продажи вынудили нас сократить производство — сегодня мы в год выпускаем 7 тыс. часов, несколько лет назад их было до 10 тыс.
Часы — прежде всего эмоция.
— Какой ценовой сегмент занимает марка?
— От 2,5 тыс. до 8 тыс. франков, то есть, примерно от 180-200 тыс. до 550-600 тыс. руб. Прежде наш ценник в России варьировался от 100 тыс. до 300 тыс. руб. Мы пытаемся поддерживать весь ассортимент марки в этом ценовом диапазоне, именно в нем сосредоточены ожидания наших покупателей: странно, если обычная модель Perrelet с турбиной будет стоить 10 тыс. франков. Нас не поймут. Более низкая цена тоже не будет адекватной — ведь мы используем наши мануфактурные механизмы, часы делаются в Швейцарии.
— Все ли часы Perrelet укомплектованы мануфактурными калибрами?
— Не все, но больше 90%. Мы не делаем калибры с хронографом.
— Почему нет именно хронографов?
— Это довольно сложный механизм, его разработка обходится дорого и требует времени. Мы работаем над этим, нам потребуется еще 3-4 года. Сейчас используем калибры Dubois Dépraz. Еще 25-30 лет назад хронограф считался чем-то выдающимся, а сегодня он есть у всех марок. Даже при том, что клиенты далеко не всегда им пользуются. Примерно та же ситуация со спорткарами: у них под капотом много лошадиных сил, но в реальной жизни ты не имеешь права выжимать максимальную скорость. Но можно тешить себя мыслью, что такая возможность есть.
Хорошие швейцарские часы могут работать до 40 лет, не останавливаясь ни на минуту.
— Зачем сегодня нужны часы?
— Не так давно меня спросили: часы по-прежнему являются хорошей инвестицией? Думаю, нет. Это прежде всего эмоция. А когда любишь и привязываешься душой, далеко не всегда думаешь о потенциальной выгоде. Сила механических швейцарских часов в том, что они были, есть и будут эмоциональной вещью: ее приятно трогать, ощущать на запястье, слушать. Наше общество психологически устроено так, что оно любит дарить себе сиюминутные радости. Полвека назад наши родители покупали одни часы на всю жизнь. К счастью, сейчас это не так — всегда есть повод купить часы себе или в подарок. Время теперь повсюду — но электроника неживая, ее надо заряжать, с ней легко расстаешься, когда гаджет устаревает. Хорошие швейцарские часы могут работать до 40 лет, не останавливаясь ни на минуту. Других таких долгожителей нет.
— А что скажете про «умные» часы?
— Для меня это из области научной фантастики. Мне кажется, что этот концепт пока не доработан, он сырой, поэтому далеко не всегда понятно, зачем и как он работает. Эти часы не выглядят эстетично, их надо все время заряжать — короче, масса странностей и неудобств. Вы знаете, что свой первый планшет компания Microsoft выпустила четверть века назад? Но тогда было слишком рано, люди не поняли и не оценили. Мне кажется, что «умные» часы сегодня ровно в той же стадии.
— Турбина — это большая компликация в ваших часах?
— Да, это сложный элемент, который мы придумали в 2009 году. В крошечном внутреннем пространстве часов помещаются несколько сотен деталей механизма. Стремительно вращающаяся на циферблате турбина выглядит забавно, но по части производства все не так весело: важно, чтобы она не касалась циферблата и верхнего сапфирового стекла, не мешала стрелкам, даже при ударе. Ось, на которой крепится турбина, в три раза длиннее, чем ось стрелок. И при этом очень тонкая.
— Но ведь турбина не является частью калибра, это некоторый декоративный элемент?
— На турбину нас вдохновил двойной ротор. Но сам по себе он двигается очень медленно, а наша турбина вращается стремительно, и на этой скорости она не может осуществлять подзавод калибра, то есть, представляет собой механически независимый декоративный элемент, и при этом эмоциональный. Турбина стала визитной карточкой Perrelet — попыткой изобразить на циферблате вечный двигатель, аналог автоматического калибра.
— Какие перспективы у марки в плане открытия новых бутиков?
— Меня очень привлекает концепт бутика-мономарки, но нам пока рано об этом говорить. Коллекция Perrelet невелика и включает всего четыре линии: спортивный шик LAB, харизматичная Turbine, классика First Last и женские часы Diamond Flowers. Сегодня я предпочитаю работать в формате мультибрендового магазина и воссоздавать в нем маленький мир Perrelet, нежели демонстрировать конкурентам «мускулы» и хвастаться большим бутиком в центре одной из мировых столиц.
— Но если дело дойдет до открытия мономарки, где будет первый магазин?
— В Москве! (смеется). Россия — важный для нас рынок, несмотря на все происходящее. Русские раньше много покупали Perrelet за границей, теперь все больше у себя на родине. Все потеряли русских клиентов. Гонконг, Сингапур — это важные, но сложные рынки. Но если там вы войдете в магазин, то увидите 25 марок на трех квадратных метрах. В Европе мы привыкли к другим объемам. Так что в азиатских странах бутик необходим, чтобы представить марку в отдельном, пусть и совсем небольшом, пространстве.
