Haute couture хоронят как минимум дважды в год, когда проходят парижские показы. Этот своеобразный «пережиток» старого времени, который во Франции так старательно пытаются сохранить, последние полвека переживает бурную, подчас драматическую историю. Из предмета необходимости кутюр превратился в роскошь, доступную буквально единицам. Но даже когда, казалось бы, смерть была неизбежной, всегда находился тот, кто готов заплатить за виртуозную ручную работу десятков швей, вышивальщиц, обувщиков и шляпников. Ведь их методы работы бережно сохраняются, передаются из поколения в поколение и остаются почти неизменными.
Когда англичанин Чарльз Фредерик Уорт, с именем которого связывают haute couture, перебрался в Париж, он полностью поменял схему работы заказчика и портного. Если до него главными исполнителями заказа были в основном модистки, чьей задачей было декорирование платьев, то теперь на авансцену вышел художник-модельер, человек другого социального и культурного круга. Уорт приглашал дам в специально организованный салон мод. Там он показывал им на выбор эскизы платьев, ткани, а чуть позже придумал демонстрировать модели на манекенщицах. Ему же принадлежит идея создания Синдиката высокой моды с жесткими критериями приема новых членов. Правила сохранились до нашего времени почти без изменений, хотя количество домов haute couture сократилось в несколько раз: из сотни функционировавших до Второй мировой войны сегодня выжило едва ли два десятка. Впрочем, это неудивительно. Для богатой публики это был единственный способ заказывать наряды не только для особых случаев, но и на каждый день. Производства готовой одежды в современном понимании не существовало. Люди со скромным достатком обходились ограниченным выбором самых простых вещей. Тогда клиентками кутюрных домов были европейские и американские актрисы, члены королевских семей и жены богатых американцев — владельцев нефтяных вышек и рудников, для которых ежегодные путешествия в Париж и заказ нового гардероба были по большому счету рутиной.
|
|
Ситуация начала меняться, когда в 1953 году Пьеру Кардену пришло в голову продемонстрировать коллекцию одежды, которую потом можно было приобрести в готовом виде в бутике. Количество клиентов сокращалось, многие предпочли prêt-à-porter и почти перестали пользоваться услугами парижских кутюрье. В 1980-х кутюр еще был бодр благодаря экономическому подъему в Европе и Америке, но в 1990-х с резко меняющейся политической картой мира изменился и клиент haute couture. Среди привычных американок и европеек появились новые миллионеры из России, активнее стали выезжать в Европу шейхи и эмиры Ближнего Востока со своими многочисленными семьями, в 2000-х к ним присоединились поклонники кутюра из Индии и Китая. В первых рядах парижских показов по-прежнему можно увидеть старую гвардию американских клиенток: Дииду Блэйер, жену крупного американского юриста и инвестора, Линн Уэйтт и Бекку Кэйсон Зерш, миллионерш из Хьюстона, Дафну Гиннесс — однако теперь они составляют явное меньшинство. Если внимательно изучить клиентские списки Dior, то оказывается, что 32% покупателей — из Саудовской Аравии, 18% — из США и 10% приходится на остальные страны. Та же ситуация и в Chanel, чьи заказы в этом сегменте выросли почти на треть. Даже если утверждают, что клиенток haute couture всего пара сотен, то на показы приезжают лишь несколько десятков. Среди них и известные покупательницы Ближнего Востока Моза бинт Насер аль-Мисснед, вторая жена из трех эмира Катара шейха Хамада бен Халифа аль-Тани, королева Иордании Рания, ливанская миллионерша Муна Аюб, в чьей коллекции самое дорогое платье Chanel стоило €300 000.
Женщины из России, Ближнего Востока и Китая зачастую заказывают от 10 до 30 платьев в сезон при средней цене вечернего наряда €100 000. Таким клиентам ни в чем не принято отказывать, но не все готовы преодолевать огромные состояния или любят публичность. Даже если они находятся на другом континенте, модный дом по первому требованию готов отправить заказанное платье самолетом в сопровождении портних для его подгонки. Для избранного круга клиентов Dior, Chanel, Armani Privé зачастую устраивают закрытые транк-шоу в частных домах или отелях в Дубае, Гонконге или Нью-Дели. Valentino и Dior с теми же целями регулярно наведываются в Москву и Санкт-Петербург. Насколько далеко готово зайти руководство кутюрной дивизии дома, красноречиво свидетельствуют кадры из документального фильма «Диор и я». Дизайнер Раф Симонс готовит первую коллекцию класса haute couture. За несколько дней до показа, когда не сделана еще почти половина моделей, он не может найти одну из главных закройщиц. Ему сообщают, что она несколько дней улетела в Нью-Йорк, потому что клиентке, которая заказывает только у Dior платьев на €350 000 в год, понадобилась примерка. В один момент ошарашенному Симонсу было продемонстрировано, кто здесь босс: креативный директор или клиент дома.
За последние несколько лет клиентура haute couture явно помолодела. Во многом благодаря тому, что коллекции стали менее театральными, более утонченными и носибельными. В Dior рассказывают о 17-летней дочери русского миллионера, заказавшей после одного из показов прямо с подиума аж семь кутюрных моделей. Самой молодой покупательнице Chanel Couture — 24 года. А значит, растет новое поколение клиенток.
Все это время haute couture требовался процесс естественного отбора, приведший к тому, что лучшие представители этого жанра, скорее всего, будут радовать своих ценителей еще очень и очень долго.
