Кадр из фильма «Комната рядом»
Первый полнометражный англоязычный фильм Педро Альмодовара «Комната рядом» (The Room Next Door) — самое серьезное, «бергмановское» его творение. В картине почти нет фирменных альмодоваровских штучек, почти нет игры в популярные жанры (хотя мелодрама и детектив чуть брезжат на горизонте), в нем царят приглушенные относительно всего его прежнего творчества тона. Было бы еще лучше, если бы кроме Тильды Суинтон и Джулианны Мур в картине не было бы вообще никого — только блуждания этих двух женщин и их отражения в стеклах дома в лесу, только их уже очень морщинистые лица, взятые крупным планом — беззастенчиво и бесстрашно.
Поначалу кажется, что не на родной почве и на английском языке драматургические девайсы Альмодовара совсем не работают, но после неудачной первой трети (чего стоит один флэшбэк с Тильдой Суинтон в сбившемся под платком парике в виде военкора «Нью-Йорк Таймс» в Ираке) фильм как-то справляется с самим собой и оборачивается медитацией на тему подготовки к смерти и эвтаназии как способе сделать неизбежный уход достойным и даже красивым. По сюжету смертельно больная героиня Суинтон просит свою старую подругу-писательницу (Джулианна Мур) быть в «комнате рядом», когда она примет одну незаконно купленную в интернете таблетку. Но Альмодовар делает фильм о закате не только конкретного человека, но и всей человеческой цивилизации. Джон Туртурро в схематичной эпизодической роли экс-любовника обеих дам оглашает довольно пессимистические взгляды автора на будущее человечества — его на дальней перспективе не вырисовывается. Как несколько лет назад написал в «Нью-Йоркере» Джонатан Франзен, планета Земля на сегодняшний день настолько разрушена человеком, что сделать уже ничего нельзя — можно только уйти с достоинством. К этому же призывает и Альмодовар.
Действие итальянского конкурсного фильма «Вермильо» (Vermiglio) подающей большие надежды Мауры Дельперо происходит в одноименной деревушке где-то в альпийских горах во время Второй мировой, но поскольку время здесь остановилось, кажется, что во время Первой. В любом случае, о войне местные жители узнали, кажется, только когда к ним нагрянули дезертировавшие с фронта солдаты. В одного из них влюбилась старшая дочь огромной семьи сельского учителя Лючия (Мартина Скринци) — и к десяти его собственным детям скоро добавился внук. Но солдат отправился домой на Сицилию, чем разбил сердце влюбленной в него девушки.
Это лишь внешняя канва аскетичной, прозрачной, многонаселенной картины, в своем безукоризненном поэтическом реализме следующей за четырьмя «временами года» в сочинении природы и композитора Вивальди, чьи пластинки отец-учитель (Томмазо Раньо) часто заводит своим ученикам. Сами эти ученики — и совсем дети, и почти взрослые, и весьма пожилые, обучающиеся одному и тому же в начальной школе — являют собой такое же явление природы, как те, которые с неизбывным, но совершенно непоказным мастерством запечатлевает оператор Михаил Кричман (его камере принадлежат все фильмы Андрея Звягинцева). Если в Венеции еще не отменили «Золотую озеллу» за лучшую операторскую работу, то я знаю, кому она может достаться (при том, что на фестивале якобы нет работ отечественных кинематографистов).
Кадр из фильма «Вермильо»
В программе Venice Days в качестве дополнения к непрекращающейся ни на секунду «женской теме», показали фильм «Кора» (Kora) Клаудии Варежан. Название ему дала древнегреческая легенда о девушке Коре, запечатлевшей своего уходившего на войну возлюбленного. Сейчас в этой роли выступает фотографическая будка. Эстетское и поэтическое киноэссе собирает воедино несколько мгновенных портретов и исповедей женщин из России и Украины, Египта, Судана и Афганистана, по разным причинам живущих сейчас в Португалии, но сохранивших фотографии прежней жизни.
Кадр из фильма «Кора»
Еще недавно филиппинский режиссер Лав Диас переживал свой звездный час. Все его фильмы (длиной от трех с половиной до восьми и более часов) поощрялись жюри крупных фестивалей — прежде всего, думается, из гуманитарных соображений. Главным триумфом Диаса был венецианский «Золотой лев», выданный ему в 2016 году жюри Сэма Мендеса за снятую почти полностью в темноте вещь под названием «Женщина, которая ушла» по отдаленным мотивам Льва Толстого. С тех пор дальше конкурса Локарно фильмы Диаса не попадают, хотя он и научился приспосабливать свое творчество к физиологическим возможностям зрителей: новая вещь маэстро, «Фантосмия» (Phantosmia) длится всего каких-то 246 минут. Тем не менее ей отдали внеконкурсный слот.
В картине Диас уже не в первый раз рефлексирует относительно последствий милитаристского режима диктатора Филиппин Маркоса. Главный герой замедленного черно-белого полотна, пожилой мужчина по имени Хиларион Замбала, в свое время отличившийся в военной милиции в качестве снайпера, страдает редким заболеванием, фантосмией: ему кажется, что все вокруг него ужасно воняет. На самом деле, конечно, воняет прежде всего сам он. Что ощущает, например, его внук Нельсон, порывающийся прибить заслуженного дедушку электрогитарой. Терапевт предлагает ему вести дневник, в котором описывать свои преступления (дневники реального Хилариона и вдохновили Диаса). Но этого мало: чтобы излечиться от фантосмии, весь фильм не снимающий повязку с носа пенсионер решает тряхнуть стариной и вновь стать охранником лагеря, надеясь на то, что в привычной ему обстановке запашок рассосется. Как это часто бывает в коммерческом кино, профессиональный убийца получит возможность искупления: у Диаса он применяет свои умения, чтобы помочь проститутке, которую изо всех сил абьюзят ее собственные мамаша и брат.
Кадр из фильма «Фантосмия»
Французский «Могиканин» (Le Mohican) Фредерика Фарруччи, показанный в конкурсе «Горизонты Экстра», — корсиканский и чуть более оптимистический вариант нашего (снятого Михаилом Кричманом) «Левиафана». Вестерн о фермере, точнее, «последнем пастухе на побережье» (отличный Алексис Маненти, он также играет одну из главных ролей в триллере «Мальдорор», но о нем завтра), которого называют аномалией, последним из могикан лишь потому, что он не желает продавать свою землю мафии, а желает пасти на ней коз и делать из их молока сыр. Потому что с козами и козлами ему явно лучше и интереснее, чем с людьми. Но мафия не воспринимает его отрицательный ответ, и завязывается кровавое противостояние, в котором далекий от внешнего героизма фермер оказывается настоящим символом сопротивления. При поддержке весьма радикально настроенного корсиканского населения, способного дать отпор любой мафии. И под предводительством довольно крутой племянницы фермера, чье главное оружие — не кольт, не автомат, а соцсети. Пасущая коз вместо ушедшего в бега дядюшки, она делает его героем — и вот уже всю Корсику украшают его граффити, а местная рок-банда слагает про него песню. И все-таки фильм полон трагизма: что же это за мир, где нормальному человеку не дают спокойно пасти коз?
Кадр из фильма «Могиканин»
